Шрифт:
— Нет, не довелось, — ответил Гудрис, не отрываясь от шитья, локтем отстраняя тяжелый меч с широким лезвием. — Там не был никто из нашего рода. — Гудрис снова отодвинул в сторону меч, чтобы Айстис мог сесть рядом с ним. Рукоятка меча была украшена янтарным шариком. — Мы первые… Так сказал Даумас.
Айстис слушал Гудриса и любовался им. Гудрис ему очень нравился. Льняная рубашка, застегнутая крупной брошью с двумя коньками, штаны, пошитые из шкуры, обувь из мягкой кожи. Дома он, как и другие мужчины их рода, чаще всего ходил в лаптях, плетенных из лыка молодой липы, обернув голени онучами, в оборах до колен. А сейчас бедра перетянуты полосками из кожи с медными пряжками. На пояснице — ремень из лосиной кожи, а на нем — бесконечные ряды мелких брошек. Сколько добыто на охоте зверей и уложено в бою врагов, столько маленьких брошек на поясе. «После сегодняшней схватки, — подумал Айстис, — следовало прикрепить их еще столько же!» В глаза бросался большой нож с черенком из лосиного рога. Это он сегодня спас жизнь Айстису, когда, внезапно выскочив из-за дерева, на него бросался тот великан с дротиком в руках! А вон там мешочек с янтарем. Айстис в испуге потрогал свой пояс. Есть! Подарок Угне! Во время схватки он совсем забыл о нем.
Гудрису очень шла борода. Светлая, как пшеница на лесной вырубке перед самой жатвой. Айстис пощупал свой обросший подбородок. И кто это придумал, что только женатым мужчинам положено отращивать бороду? Когда-то будет его, Айстиса, свадьба… Придется со свадьбой повременить, пока он не вернется из Карнунта. Тогда и Айстис будет настоящим мужчиной!
— Гудрис, почему тут такие высокие стены?
— Кто их знает… Ведь и у нас кое-кто огораживает усадьбы не только кольями.
— Карнунт — большая крепость, — снова вмешался в разговор лежащий на шкуре, — поэтому стены такие высокие и сложены из камней.
— Витингас, — не поворачивая голову, обратился к лежащему Гудрис. — Ты уже бывал тут много раз. Скажи, долго мы здесь пробудем?
— Как пойдет торговля. У нас много янтаря, мехов, воска. Если у жителей Карнунта найдется, чем платить, мы долго не задержимся. А если нет, придется дожидаться, пока они доставят товары с дальнего юга [4] . Или, оставив все, вернуться домой с пустыми руками, а за платой прийти еще раз…
— Это нас не устраивает!
Мужчины умолкли.
4
В Карнунт товары доставлялись из Рима.
— Где наш Куприс? — поинтересовался Айстис, оглядываясь по сторонам.
— Я его не видел, — ответил Гудрис.
— Я здесь! — Из высокой травы высунулась голова, покрытая шапкой из рысьей шкуры, а затем показалось и тощее тело и кожухе из тюленьей шкуры, лоснящейся от жира.
Куприс был лишь ненамного старше Гудриса, но рядом с ним выглядел чуть ли не стариком. Он ходил как-то боком, передвигался с трудом, сильно согнувшись, и казался горбатым. Из-за этого он и получил свое прозвище [5] , хотя горба у него не было. Его маленькие глаза так и бегали из стороны в сторону, изучая все кругом.
5
Куприс — от слова «купра», которое на литовском языке означает «горб».
— Мы думали, тебя уже нет среди живых, — покосившись па него, сказал Гудрис.
— Ишь какие! Вам бы этого хотелось…
— Ты, верно, под счастливой звездой родился, — бросил ему Гудрис, оглядев полный колчан Куприса и новый ремень, которым был опоясан его кожух.
Айстис не слушал дальше, о чем говорили старшие. Молодому не положено было прислушиваться к их разговору. Взяв копье, он подошел к дереву, под которым стоял на страже Шятис, его сверстник, и сел рядом с ним.
За их стоянкой, словно темная стена, поднимался лес, сквозь заросли которого отряд много дней и ночей прокладывал себе дорогу на юг. Мысленно Айстис снова и снова возвращался по этой дороге…
Айстис и Угне сидели у края дюны, там, где и всегда, когда им хотелось побыть наедине. Отсюда открывался красивый вид: двойная подкова берега, устье реки Швянтойи, море, сливавшееся на горизонте с небом.
— Айстис, а правда ли, что вода, поднявшись из моря, плывет над ним и поэтому идет дождь? — ногой отгребая песок, спросила стройная, круглолицая, чуть курносая девочка с глазами синими, как цветущий лен. В своем длинном платье из отбеленного льна она казалась уже совсем девушкой. Платье было опоясано ремешком из розовой кожи, такая же полоска украшала голову девочки. К ее груди была пристегнута янтарная брошка, изображающая прыгающего человечка, — работа Айстиса.
— Не знаю… Думаю, что нет, а то дождь был бы соленый…
— Если бы так было, можно было бы вплавь добраться до облака, — продолжала Угне. — Ты слышал, как Даумас говорил, что там находится Страна Солнца, куда попадают рыбаки, заблудившиеся в море? Морские духи заманивают тех, кто им понравится, и уводят в Страну Солнца…
— А куда попадают те, что заблудились в лесу?
— Если они добрые — тоже оказываются в Стране Солнца. Им дорогу показывает лесной бог Гиринис. А если злые — в Страну Тьмы… [6] Айстис, ты скоро вернешься?
6
В старолитовской мифологии потусторонняя жизнь представлялась большим пастбищем, где души умерших превращены в овец. Те, кто в жизни имел все, стал худой овцой и никак не мог насытиться, а бедняки превратились в жирных овец, пасущихся на прекрасных лугах. Иногда загробная жизнь изображена и как долина, где господствует неимоверная жара. Праведные могут утолить жажду водой, а души преступников не в состоянии до нее дотянуться, хотя и вынуждены носить воду в решете, переливать ее в бездонную посуду.
Балты, как и другие старые племена, боялись умерших, старались выпросить их милость дарами как самим умершим, так и их покровительнице богине Велюне, иначе — Матери могил.
Угне первая не выдержала и заговорила о том, что второй день волновало их больше всего на свете. Накануне жителей селения как молнией ударило, когда по нему из конца в конец с жезлом в руках пробежал глашатай и сообщил каждой семье, что в путь отправятся Гудрис, Куприс и Айстис.
— Почему ты спрашиваешь? — Айстис придвинулся ближе. — Разве может быть по-иному? Ведь ячмень, посеянный к нашей свадьбе, уже созревает! Ты видела, каким красивым он вырос?
— Видела…
Угне прильнула к плечу Айстиса.