– В этой жуткой хламиде, – закончила за меня обиженная девушка и ехидно продолжила: – Просто некоторые ничего не смыслят во вкусах придворного общества. Между прочим, черный цвет уже давным-давно вышел из моды.

– Мода – последнее, чем сейчас забита моя голова, – честно призналась я.

– По тебе заметно, – съязвила продавщица.

– Девушки, не ссорьтесь, – решительно вмешался в наш спор Мердок. – Каждая из вас права по-своему. Наира, – девушка встрепенулась при звуке своего имени, – будь, пожалуйста, полюбезнее с Элизой. Она недавно в нашем благословенном крае, надо помочь ей адаптироваться. Элиза, ты же не хочешь поставить Милорна и заодно меня в неловкое положение. Если ты явишься на бал в униформе Управления, то, пожалуй, начнутся разговоры, что у императора маловато денег, коли он так плохо заботится о новоприбывших в столицу.

– Извини, – отчасти признала свою вину я. – Но, Мердок, неужели ты в самом деле считаешь, что я смогу надеть тонюсенький клочок шелка на узеньких бретельках, который почему-то носит гордое название «вечернее платье»?

– Нет, – успокоил меня Хранитель. – Таких жертв я от тебя не требую. Думаю, мы отыщем приемлемое решение.

И компромисс был найден. После долгих и продолжительных споров мы остановили выбор на длинном платье глубокого синего цвета. Мердок прищелкнул пальцами – и по подолу наряда зазмеилась уже знакомая мне непонятная вязь, на сей раз выполненная в серебре.

– А это обязательно? – недовольно спросила я. – А то я чувствую себя несколько приниженной.

– К сожалению, да, – не обрадовал меня Хранитель. – Будь моя воля, я бы отменил столь дурацкое правило. Но на балу будут присутствовать представители Совета Мудрейших. Не стоит их нервировать понапрасну.

– Спасибо хоть на добром слове. – Я с угрюмым выражением лица принялась изучать свое отражение.

– Привет.

Радостный оклик отвлек меня от увлекательного занятия. Я обернулась и лицезрела перед собой Лионору.

– Рада видеть, что у тебя все в порядке. – Девушка смущенно улыбалась. – Вижу, ты приглашена на бал к императору?

– Угу, – буркнула я. – И за что только мне подобное мучение?

– По-моему, ты просто замечательно выглядишь, – сделала неудачную попытку подлизаться ко мне Лионора.

– Лучше сразу скажи, чего тебе от меня надо, – не поддалась я на уловку.

– То есть? – сделала невинное личико та.

– Лионора, – решила я разъяснить, чтобы не осталось недомолвок, – с раннего детства я привыкла не питать излишних иллюзий по поводу своей невзрачной внешности. Так что разбудить комплекс неполноценности во мне невозможно. Я не красавица, признаюсь, но и не уродина. И никаких претензий к матушке-природе у меня нет. Поэтому я и спрашиваю, зачем тебе, девушке-мечте, лишний раз меня подкалывать?

– Элиза, ты неправильно поняла Лионору, – вмешался Мердок, до этого с легким любопытством вслушивающийся в наш разговор. – Она хотела выразить свое восхищение тобой.

– И ты туда же, – слабо простонала я, все еще пытаясь себя сдерживать.

– Как я мог забыть! – стукнул вдруг себя Мердок по лбу. – Ты же совсем недавно из Запретного мира.

– Предположим, ты уже далеко не в первый раз выпускаешь из виду эту несущественную мелочь, – сделала попытку я ему напомнить. – Как, впрочем, и все остальное население Пермира.

– Не о том речь, – легко отмахнулся Хранитель. – А я-то гадаю, почему ты всегда с такой неприязнью косишься в зеркало.

– Ну положим, чересчур сильно сказано – с неприязнью. Скажем мягче – с достаточной долей самокритики, – попыталась отшутиться я.

– Элиза, – Мердок мягко взял меня за плечи, разворачивая к зеркалу лицом, – зеркала Запретного мира – очень злопамятные вещи. И долгое время они отражали не тебя, а твое отношение к себе. При ссылке ты была полна раскаяния, вот и вид получился неважнецкий. А зеркала Пермира с удовольствием подхватили забавную на их взгляд игру.

Он провел ладонью по моим взлохмаченным, стоящим дыбом волосенкам, будто стирая что-то. Я, разинув рот, с восхищением взирала на свое чудесное перевоплощение. По поверхности стекла пошла слабая зыбь, словно кто-то уронил в него камушек, темным огнем неожиданно блеснули глаза Мердока, и все изменилось.

Вообще-то сильно сказано – «все изменилось». У меня также остались две руки, две ноги. Даже нос не уменьшился в размерах. Честно говоря, на взгляд неискушенного и незаинтересованного зрителя, моя внешность не подверглась кардинальным переменам. Просто глаза ярко засверкали стальным блеском, губы сложились не в гримасу, а в ироническую улыбку, которая на удивление мне шла. Да и волосы у меня оказались более густыми, чем я себе представляла. Пусть не такая роскошная грива, как у Лионоры, но и не три волосинки в пять рядов. Синий шелк одеяния ладно обхватывал стройную фигуру, и я была покорена мастерством Мердока.

– Нравится? – хвастливо спросил он.

– Я тебя ненавижу, – прошептала я в ответ. – Где ты был во времена моей несчастной, загубленной юности? Столько лет затрачено впустую на всевозможные косметологические процедуры! А сколько денег!

– Я-то всегда был здесь, – попытался оправдаться Хранитель. – Это ты периодически то заговоры устраивала, то императора свергала…

– Грешна, каюсь, – призналась я, печально понурив голову. – Но уже исправляюсь.

– Извините, – нерешительно вмешалась в наш громогласный диалог Лионора. – Но на нас обращают внимание посетители.