— Батьку, дозволь мне сказать: беда может случиться. — Мне не хотелось встревать в этот скользкий разговор, но были обоснованные сомнения в правильности выбранного решения.

Атаман недовольно взглянул в мою сторону:

— А, герой наш приехал. Побудь, Богдан, пока в стороне, с тобой у меня отдельный разговор будет.

— Постой, Иллар, не горячись, — вступил в разговор Непыйвода. — Джура твой сегодня славную службу товариществу сослужил — неужто не заслужил, чтобы мы его выслушали?

— Нагаек он заслужил за то, что без наказу вперед полез! Если смолоду к порядку не приучится, пропадет ни за грош!

— Да как же без наказу, батьку? — Искренней обиде и недоумению в моем голосе позавидовал бы любой артист. — Ты ж сам наказ давал!

— Что ты мелешь, Богдан? Белены объелся?

— Да вот и Иван не даст соврать: когда ты нас в дозор отправлял, велел скрытно идти, а как дозор или разъезд татарский заметим, то либо сами его должны без шума порубить, либо из отряда на помощь звать. Вот заметили мы дозор, два человека, и решили: сами его порубим. Как ты велел. — Глядя на мою искреннюю физиономию, Иван и Георгий начали давиться смехом.

Иллар сначала пытался сдерживаться, но, не выдержав, рассмеялся сам:

— Уйди, Богдан, не доводи до греха, я тебе говорил и снова скажу: ты со своим языком долго не проживешь.

— Атаман, дозволь мне слово молвить, это очень важно.

— Да говори уже, тебя прибить проще, чем рот заткнуть.

— Тут такое дело, батьку. Как только мы татар отпустим за выкуп, они первым делом этих своих черкасских подельщиков найдут и дадут им наказ разузнать, кто их в полон взял и как до нас добраться. А потом проведут они татар мимо казацких дозоров прямо к нам. Тут у них прямой интерес: мы девок освободили — значит, знаем их имена и как их найти. И жалеть нас они не станут. Судить мы их не можем, но если они нападут, то любой свою жизнь защитить имеет право. Пошли меня и Ивана в дозор на тот берег, заодно и веревку для переправы протянем — может, они на нас нападут, а мы их упокоим по-тихому.

— А если не нападут? — озадаченно спросил Непыйвода, а Иллар задумчиво рассматривал меня. Это выражение было мне уже знакомо: точно так же он рассматривал меня после схватки с Оттаром. Почему-то и тогда, и теперь мне казалось, что он думает над тем, когда меня лучше придушить — сейчас или чуть позже.

— Нападут, точно нападут, сердцем чую, — ответил Георгию Непыйводе, — а мне не веришь — у Ивана спроси.

— Другого пути нету, Иллар, — мрачно заметил Иван. — А если мы язык за зубами держать будем, то о том никто не узнает.

— А теперь послушайте меня. Ты, Иван, с Богданом едете в дозор на тот берег и перетягиваете веревку для переправы. Если кто чужой приедет, сами знаете, что делать. Если все у вас получится, ты, Иван, оставайся у переправы, а Богдана со всем добром к нам в село отправляй. И чтобы там чисто было. Когда все сделаете, разложите костер, ты, Иван, горящей веткой три раза по кругу махни, мы переправляться начнем, и чтобы Богдана уже близко не было. Богдан, все добро и девок, если будут, ко мне в дом вези — потом решим, что с этим делать. И чтобы ни одна живая душа не знала об этом. Скажешь в селе: я тебя вперед послал передать, что наши все живы.

Игнат, веревки для переправы у тебя? Езжай с дозорными к реке, там лодку татарскую ищите и перетягивайте веревку на ту сторону.

Казаки, несите сюда мяса готового, дайте им с собой, чтоб в дозоре с голоду не пухли. Вроде все. Давай, Иван, езжайте с Богом, а мы с Георгием пойдем с полоном разговор вести — здесь им головы рубить или готовы они за свои головы нам золота отсыпать.

— Атаманы, просьба у меня к вам есть… — Самое время было за Керима попросить.

— Что, к обоим сразу? Георгий, ты хочешь знать, что он попросит?

— Ты чего, Иллар? Пусть хлопец просит.

— А давай с тобой закладемся, Георгий, на золотой, что ты, как его просьбу выслушаешь, сразу подумаешь: лучше бы я ему запретил рот открывать.

— Ты чего, Иллар? Не сподобится — так откажем, и всех-то дел.

— Ну-ну… Давай, Богдан, говори, чего ты еще удумал.

— Не за себя, за Керима хочу просить. Думаю, и другие казаки за него попросят, если поспрашивать. Все знают: кровника он ищет, хочет его в бою встретить. Как сговоритесь с татарами про выкуп, скажите: вызывает наш казак Керим своего кровника на поединок. Как выкуп будут везти, должен и он приехать и бой принять, иначе не примем мы за них выкупа и всех порубим. А мне моей доли за выкуп не надо: если кровник Керима побьет, пусть себе забирает, значит, зря его Керим искал, а я вас, атаманы, за него просил, а если Керим побьет, то куплю на все деньги вина и казаков поить буду. Если бы каждый у нас так за своих родичей мстил, как Керим, давно бы уже татары нас десятой дорогой обходили, а не лезли, как мухи на мед.

— Все сказал, Богдан? — Глядя на озадаченное лицо Непыйводы, Иллар покусывал свой ус, пытаясь спрятать улыбку.

— Все, батьку.

— Тогда не стой тут столбом, а собирайся в дозор — и рысью к реке.

Иван показал, куда вести коней с награбленным добром, там Остап Нагныдуб, выяснив, что я не обыскал поясов и одежды, прочитал мне короткую лекцию на тему, как правильно освобождать мертвых противников от ненужных им уже материальных ценностей. Попросил казаков найти Керима и передать ему, чтобы шел к атаману.