– Настя, я не могу ждать до понедельника, ты все неправильно поняла…

– Я все правильно поняла!

Я действительно поняла все правильно – он испугался за свое место. Бизнес мой, и я могу завтра же вышвырнуть его отовсюду и испортить репутацию перед клиентами, хотя не сделаю этого, чтобы не вызвать еще больших насмешек. Но мальчику не хочется терять кормушку, и он будет лизать коврик у входа в квартиру и лить крокодиловы слезы, а я, как дура, растрогаюсь и снова его прощу.

От понимания этого стало невыносимо, и я вдруг резко развернулась через сплошную на встречку, чтобы ехать обратно в Москву. Опасно, конечно, вот так выскакивать, не видя ничего перед собой, но иначе просто невозможно. По газам!

Последнее, что услышала, был свой собственный крик и вопль Андрея из трубки:

– Настя!!!

Последнее, что увидела – грузовик, идущий по встречной, на которую я вырулила, и ужас на лице водителя, уже не успевавшего избежать столкновения… Дальше все поглотила кроваво-красная пелена, в которой звуки стали вязкими и медленными, а потом и вовсе слились в один сплошной гул…

Вроде выспалась, хотя вокруг темно… Чем это так пахнет? Ой, как бок болит… и голова тоже…

И вдруг в памяти высветилось сразу все: идиотская ссора с Андреем на виду у всего офиса, гонки по трассе, попытка развернуться на встречке и грузовик, идущий на хорошей скорости в лоб.

Где это я, в больнице? А может, вообще на том свете?

Рука наткнулась на что-то странное. Что у них за матрасы такие, новая технология? Нечто вроде тюфяка с сеном… И укрыта чем-то непонятным… Интересно, на том свете бывают тюфяки с сеном? Нет, там не бывает больно, разве что в аду, но тогда был бы огонь, а здесь темно…

Постепенно сквозь головную боль стало пробиваться понимание, что не все так хорошо. Странными оказались не только больничные матрасы. Отчетливо пахло деревом и церковью, это запах ладана. Меня уже отпевают?! Но я же жива, определенно жива!

С перепугу я уселась, невзирая на боль в боку. Нет, слава богу, не в гробу и не в церкви, просто в деревенской комнате, в углу крохотная лампадка перед образком, свет только от нее, и кто-то похрапывает, голос, похоже, женский.

Фу… значит, не настолько угробилась, даже не в больнице. Тюфяк под боком приятно пах сеном, где-то далеко лаяла собака… Тихо, мирно, деревня, одним словом. А может, это как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы успокоиться? Вяло протекла мысль: что с машиной, но думать об этой груде железа (иначе и быть не могло после лобового столкновения с грузовиком) не хотелось. Глаза закрылись сами по себе…

Над ухом раздается незнакомый голос:

– Вроде ровно дышит…

Ему отвечает другой:

– А то? Воинтиха свое дело знат…

Что это за говор? Я вроде за Кольцевую-то едва выехала.

С трудом разлепив глаза, обнаруживаю перед собой милое девичье личико, девчонка крепкая словно репка, кровь с молоком и через плечо на грудь толстенная коса. Вот это да, я таких кос живьем не видела!

– Привет… Где это я?

Девчонка звонким голосом с удовольствием сообщает:

– Дома.

– Где?!

– Дома, Насть, ты че, дом не узнаешь?

Так, все-таки с головой у меня не все в порядке, удар грузовика был слишком сильным, недаром при малейшем движении перед глазами начинают летать черные мушки… Я прикрываю глаза, и девчонка, видно решив, что мне худо, сообщает кому-то:

– Снова в беспамятство впала.

– Пусть поспит, Воинтиха сказывала, ей спать ноне надо. После оклемается…

Я с трудом переворачиваюсь к стене, решая про себя, что оклематься не мешало бы, потому что окружающее на мой дом не похоже ни в малейшей степени. Вдруг меня осеняет: девчонка имела в виду свой, а не мой! Но додумать не успеваю, в помещение кто-то входит, и мужской голос заставляет меня еще старательней прикидываться спящей. Вернее, не столько голос, сколько то, что он произносит:

– Я к Юрку кобылу перековать, и сразу поедем.

– Дяденька Федор, Настя глаза открывала, только не узнала никого. Ноне снова заснула.

– Эх, беда… Ничего, вы ее не троньте пока, Воинтиха сказывала, такое от удара может быть. Оклемается наша Настя, всех вспомнит…

Девчонка обрадованно соглашается:

– Вспомнит, бог даст, вспомнит. А кобылу, что Настю опрокинула, зарежут?

– Тю, глупая! С чего кобылу-то резать?! С кем не бывает, испугалась малость, взбрыкнула.

Девчонки ушли вместе с мужиком, обещавшим, что Настя все вспомнит, а я осталась соображать. Вдруг меня осенило: я сплю. Конечно, я просто сплю! Но хотелось бы уже проснуться. Рука сама потянулась за что-нибудь себя ущипнуть. И тут…

Хорошо что в комнате никого не было, потому что ужас подбросил меня в сидячее положение, невзирая на боль в боку и голове. Нога, за которую я попыталась ущипнуть, была не моей! Нет, она вполне адекватно отреагировала на щипок, но это была чужая нога! В следующий миг я вообще чуть не заорала, не моим оказалось и все остальное – руки, ноги, грудь… коса, куда толще той, которой я только что восхищалась у девчонки.

Повалившись обратно на постель, я силилась хоть что-нибудь понять. Я не сплю, это ясно, потому что слышу, вижу, чувствую боль в боку… Тогда что со мной?!