Завтрак в постель

Аннотация

Этот плейбой явно задался целью обольстить ее, чтобы склонить к продаже завещанных ей дома и земли. Ну так ничего у него не выйдет, поклялась себе Брук. Но как же трудно устоять перед мужским обаянием Гаррета! Вон кошки и те к нему льнут, хоть он их терпеть не может…

ГЛАВА ПЕРВАЯ О, Кларенс, нам никогда не быть вместе, ведь ты обещана другому. Брук смахнула слезы, мешавшие ей читать субтитры на экране огромного телевизора. Впрочем, она видела этот немой фильм столько раз, что давно знала их наизусть. Именно с «Запретной любови», снятой в 1925 году, и началась звездная карьера шестнадцатилетней Коры Джексон. Спустя десятилетия ее сияющая красота вызывала все то же щемящее чувство в груди двадцатипятилетней Брук Гамильтон, наперсницы состарившейся кинозвезды. Рука Брук лежала на спине рыжего кота, свернувшегося у нее на коленях, — одного из двух котов мисс Коры, оставленных по завещанию на попечение Брук. Прошло уже два месяца после смерти мисс Коры, а Брук никак не могла смириться с мыслью, что ее друга и наставника больше нет. И в свои восемьдесят с лишним мисс Кора оставалась полной жизненного задора и обаяния. Кот зашевелился и обратил к Брук укоризненный взгляд. — Прости, Гейбл, — сказала она и возобновила неспешное поглаживанье, — я совсем про тебя забыла, но я так скучаю по ней. Уверена, что ты тоже. Кора на экране — где ей суждено навсегда остаться молодой и красивой, — драматически прижала тонкое запястье к губам, на ресницах сверкали алмазами слезы. Сколько раз мисс Кора говорила восторженной Брук, что во времена немого кино операторы пускались на всяческие ухищрения, чтобы запечатлеть какую-нибудь звезду в наивыгоднейшем свете. «Требовался лук, чтобы заставить литься слезы, и гений с камерой, чтобы сделать их искренними, — объясняла Кора. — Да что я знала тогда об актерском ремесле? Ни о каком таланте не могло быть и речи. Я была всего лишь маленькой девочкой из Иллинойса, оказавшейся в Голливуде». Счастливый случай изменил судьбу Коры, а более полувека спустя и жизнь Брук. — Подумать только! — произнесла девушка, задумчиво глядя на Гейбла и нежно щекоча ему ушко. В ответ Гейбл испуганно замяукал. Брук удивленно посмотрела на него и обнаружила, что он в напряженном ожидании уставился на дверь, словно оттуда в любой момент могло появиться нечто ужасное. Дверь, как и все в Гленнхейвне, — великолепном доме в викторианском стиле, расположенном на склоне горы с видом на Боулдер, Колорадо, — была внушительной, из темного дерева и напоминала о минувших днях. Брук пришла сюда сегодня под предлогом наведения порядка, но вместо этого, будучи не в состоянии совладать с охватившей ее тоской, поставила пленку с фильмом. Ей следовало знать, что ничего хорошего из этого не выйдет. Гленнхейвн давно стал для нее вторым домом, но после смерти женщины, которая заменила ей мать, она избегала приходить сюда. Кора Джексон-Браун — обожаемая мисс Кора — была по меньшей мере на шестьдесят лет старше своей юной компаньонки. Ее смерть оказалась для Брук тем более ужасной, что все произошло неожиданно. Однажды вечером мисс Кора просто легла спать и уже не проснулась. И хотя это выглядело как спокойное завершение яркой, полнокровной жизни, Брук ощущала себя совершенно подавленной. Но еще хуже ей стало, когда она поняла, что сама мисс Кора, видимо, предчувствовала свою близкую смерть. В длинном и обстоятельном письме, обнаруженном уже после ее кончины, мисс Кора изложила все свои пожелания и распоряжения. Скромные похороны. Извещение членов семьи только перед самым оглашением завещания. Передача кошек на попечение Брук, и ей же акр земли и дом для гостей. И хотя не все в завещании было понятным для Брук, она с готовностью взяла на себя обязательство во что бы то ни стало исполнить волю своей обожаемой попечительницы. Так, сегодня она заставила себя прийти в Гленнхейвн, чтобы приняться за мучительную работу — разобрать личные вещи мисс Коры к возможному приезду нового владельца этого роскошного дома. Гейбл на коленях у Брук весь напрягся. Он повел кончиками ушей в направлении двери, которая была приоткрыта, и прижал их к голове. Выпустив когти в плотную ткань ее джинсов, кот дугой выгнул спину. — Что такое, малыш? Ты что-то услышал? — она не могла представить, как это ему удалось — среди вздохов и всхлипов музыки, под аккомпанемент которой на экране телевизора разворачивалась грустная история самоотверженной любви. Каждый волосок на яркой шкурке кота встал дыбом. Дверь с грохотом распахнулась, и Брук с изумлением увидела на пороге… собаку! Небольшое, черно-белое существо, похожее на терьера. Что, черт возьми, делает собака в таком месте, как Гленнхейвн, в этой обители рода кошачьего? Гейбл, однако, не стал задаваться подобным вопросом. С пронзительным «мяу» он стрелой соскочил с колен Брук. Пес визгливо тявкнул и тут же залился надрывным лаем, приведшим женщину почти в такой же ужас, как и ее кота. Вскрикнув, Брук вскочила на ноги. Терьер, казалось, даже не заметил ее, увлеченный погоней за беднягой Гейблом. К несчастью, Брук оказалась как раз между собакой и кошкой. Она отскочила в сторону и наступила псу на лапу. От его воя Брук совсем растерялась. А тут еще из вестибюля вдруг раздался незнакомый глубокий голос: — Ларри, Ларри, где ты, несчастный пес? Кот метнулся к камину, в одно мгновение оказался на каминной полке и принял воинственную позу. Пес Ларри, возмущенно тявкнув, бросился за котом и налетел на тонкой работы каминный экран из цветного стекла. Тот зашатался и упал, разбившись вдребезги, но пес даже не обратил на это внимания, тщетно пытаясь добраться до своего пушистого рыжего врага. Брук хотелось завизжать. Вместо этого она повернулась и побежала к двери. Нужно было найти веник, швабру, все что угодно, лишь бы отогнать это ужасное существо, угрожающее жизни ее любимца Кларка Гейбла. Однако в дверях она наткнулась на незнакомого мужчину. Он выглядел таким же растерянным, как и сама Брук… еще бы, ведь она на полном ходу влетела в его объятия. Он слегка прижал ее к своей широкой груди. Брук удивил терпкий лесной запах, которым повеяло от его чисто выбритого лица, как удивила ее и сила его невольного объятия. Затем он поставил девушку на ноги и посмотрел на нее, скривив губы в несколько озадаченной улыбке. А она… она не могла оторвать от него глаз. Он был великолепен: густые, темные как ночь волосы, золотисто-карие глаза, в которых светились ум и любопытство, высокие скулы, квадратный подбородок… и чуть заметная усмешка в изгибе губ. Но тут до ее сознания дошло, что проклятый пес, заливаясь лаем, все еще пытается взобраться на камин, чтобы расправиться со своей невинной жертвой, которая до этого и не подозревала о его существовании. — Это ваша собака? — едва не задыхаясь и тыча в сторону пса дрожащим пальцем, спросила Брук — Остановите ее! Незнакомец нахмурил брови. — Гм, а что его так взбудоражило? — Взгляд мужчины плавно переместился с Брук на большую рыжую кошку, злобно шипевшую на каминной полке. Он отшатнулся. — Да это кошка! — Разумеется, кошка. Ну и что? — Брук начала отходить, осторожно, бочком, пока он не оказался между ней и животными. Даже спокойная собака всегда приводила ее в ужас. — А что тут делает кошка? — возмутился мужчина. Его золотистые глаза сузились. — Да, и вы что тут делаете? Хотя я, конечно, не возражаю. — Я отвечаю за дом до приезда нового владельца… — Она смотрела на него, уже начиная понимать. — О, Господи! — Именно. — Он, улыбаясь, протянул ей руку. — Я Гаррет Джексон. А вы, стало быть… Брук Гамильтон? — Да. — Она едва коснулась его пальцев, вряд ли можно было назвать это рукопожатием. Она вовсе не желала быть невежливой, но даже легкое прикосновение будто отозвалось разрядом электрического тока. Всякое случается в жарком Колорадо. Нет причины для волнений, уверила себя Брук и с мольбой в голосе обратилась к стоящему перед ней мужчине: — Прошу Вас, сделайте что-нибудь. Не думаю, что он доберется до Гейбла, но этот лай сводит меня с ума! Присев на корточки, Гаррет пощелкал пальцами и проговорил увещевательным тоном: — Ну же, Ларри, дружок, подойди сюда! Ларри и не подумал послушаться хозяина. Напротив, бросив на него презрительный взгляд, он залаял еще громче. — Черт! — Гаррет поднялся. — Что случилось с этой собачонкой? Ларри, конечно, строптивый, но таким я никогда его не видел. — А может быть, это вовсе уже и не Ларри, не смогла удержаться от замечания Брук. — А что, если в него вселилась нечистая сила? Гаррет рассмеялся, отчего в уголках его улыбчивого рта собрались веселые морщинки. Он был невероятно привлекателен, когда улыбался. Хотя, по правде говоря, он был невероятно привлекателен и тогда, когда не делал этого. — Очень смешно, — признал он, — но я знаю, как с ним справиться. — Хотела бы я посмотреть, — невнятно пробормотала Брук. Она с тревогой взглянула на Гейбла. — Вы мне не верите? — Гаррет прищурил свои золотистые глаза, что-то соображая про себя. — Хотите пари? — Совсем не хочу. Я не азартная женщина. — Сущая правда. Брук избегала рискованных затей. — Мне хочется только одного — чтобы вы поскорее убрали это животное от моего кота. — Хорошо, хорошо, я понял. — Он обошел ее и высунул голову в коридор. На нем были небесного цвета шорты, белая футболка и белые кроссовки. — Молли! — крикнул он. — Дорогая, иди сюда. Брови Брук полезли вверх. Жена? Подруга? Или кто-то еще? Он расплылся в широкой, почти вызывающей улыбке: — Дочь. Брук почувствовала облегчение. — Ясно. — Не думаю. Ладно, все в порядке. В дверях появилась маленькая фигурка, и улыбка Гаррета сделалась еще более мягкой. — Радость моя, может быть, тебе удастся отогнать Ларри от кота этой дамы? Девочка кивнула с серьезным видом, затем с недетским любопытством посмотрела на Брук. — Здравствуйте, — сказала она. — Меня зовут Молли Джексон. — А меня Брук Гамильтон. Рада познакомиться, Молли. — И я очень рада. — Очень серьезная крошка. Ни намека на улыбку. — Мне пять лет, — продолжала она. — А сколько вам? Брук растаяла. Дитя было удивительное, хрупкое и светловолосое, с такими же золотистыми глазами, как у отца. Она помедлила секунду, ожидая, что вмешается Гаррет. Но, увидев на его лице заинтересованность, сказала: — Двадцать пять. — Вы почти взрослая, — заметила Молли. Брук подавила смех. — Иногда и я так думаю. — А Гарту тридцать два, — объявила девочка. — Гарту? — Брук взглянула на мужчину рядом. — Она называет вас Гарт? Он пожал плечами. — Видимо, ей трудно произносить «Гаррет». — Опустившись на корточки перед девочкой, он положил руки ей на плечи. — Ты не могла бы позвать Ларри? От его лая можно сойти с ума. — Да, сэр. — Она с силой, но без особого успеха щелкнула пальцами и позвала властным голосом: — Ларри, ко мне! Ко мне, Ларри! Пес перестал лаять и, навострив уши, поднял голову. Потом повернулся и направился к своей крошечной хозяйке. Брук неотрывно смотрела на белые оскаленные клыки и мощную челюсть собаки. От испуга она все время старалась держаться за спиной Гаррета, подальше от этого злобного существа. Когда путь к камину оказался свободен, она бросилась за Гейблом. Кот разлегся у нее на шее и плече, в крайнем возмущении поглядывая на окружающих. — Ну же, Гейбл, успокойся, — шептала Брук, поглаживая коту грудку. — Прости. Я не виновата. Так получилось. Гаррет вытаращил глаза. — Вы просите прощения у кота? От того, как он произнес слово «кот», у нее по спине пробежал холодок. — Почему нет? Из-за меня он попал в переплет. Конечно… — она многозначительно посмотрела на осколки каминного экрана, — не я одна виновата. Вы представляете себе, сколько стоит этот экран? — Совершенно не представляю. — Он оглядел комнату. — Да и все, что есть в этой гробнице! — Гробница! — Она в ужасе посмотрела на Гаррета. — Это не гробница. Это красивый викторианский дом, полный сказочных сокровищ и бесценного антиквариата. — Что до меня, то я предпочитаю что-нибудь посовременней. — Он окинул ее небрежным взглядом с головы до ног. Она пожалела, что одета так просто в это утро — в джинсы и клетчатую рубашку. — Из современного вам досталось очень немного, — резко сказала она. — Мы тут старомодны. У нас, однако, есть телефон. — (Колкость? Что это — колкость? Если так, то его это нисколько не задело.) — Я ожидала вас не раньше следующей недели, — напомнила ему Брук. — С тех пор как мы выехали из Чикаго, я четыре раза пытался дозвониться сюда. — Он взъерошил мягкие кудри девочки, не спуская, однако, глаз с Брук. — Вы ехали на машине? — Разумеется, на машине. Как еще можно было добраться сюда в компании с этим отвратительным псом, который в настоящую минуту лизал руку своей юной хозяйке? Он утвердительно кивнул. — Мы неплохо провели время, правда, Молли? Было нелегко с собаками, но в общем… — С собаками? — В Брук снова проснулся страх, и она оглянулась. — Вы хотите сказать, что их несколько? — Пришлось взять с собой старину Барона, — Гаррет пожал плечами. — Это наша немецкая овчарка. Барон — полная противоположность Ларри. Брук не смогла подавить стон. Гаррет нахмурился. — Вы что, не любите собак? — Я не понимаю, как их можно любить. Крупные, подлые твари, только и умеют, что кусаться, копать ямки да… — она многозначительно посмотрела на битое стекло около камина, — да крушить все вокруг. — Чего не скажешь о кошках, — мягко вставил он, — этих маленьких, подлых, зловредных тварях, с острыми зубами и когтями. Созданных только для того, чтобы приводить в негодность мебель и одежду… Она сверкнула на него глазами и инстинктивно прижала к себе Гейбла. В ответ неблагодарное животное стало вырываться. Спрыгнув с ее плеча на диван с бархатной обивкой, Гейбл принялся скрести обивку когтями, словно не его Брук защищала от возмутительных нападок. На лице Гаррета мелькнула злорадная улыбка. — А можно я поглажу его? — попросил тихий, взволнованный голосок. Брук перевела взгляд с девочки на отца, вопрошая глазами: можно ли? Он кивнул. Брук взяла Молли за руку. — У тебя когда-нибудь была кошка? Девочка отрицательно покачала головой. Она была такая серьезная, что невольно возникал вопрос, смеется ли когда-нибудь этот ребенок? — Только собаки, — сказала она. — Мне подарили Ларри, когда он был еще щенком. — Кошки симпатичней, — сказала Брук. Только ты должна запомнить, что кошку нельзя хватать. Им это не нравится. Ты должна обходиться с ними так, чтобы им казалось, что они сами так захотели… Со всеми предосторожностями она потянулась за Гейблом, который позволил переместить себя с дивана в знакомые объятия Брук. — Сядь сюда, — наставляла девочку Брук, а я положу его тебе на колени. Если ты его не испугаешь, он, возможно, решит у тебя остаться. Но если ему не понравится, не пытайся его удержать, ладно? — Хорошо. — Молли села и, поерзав, придвинулась к спинке дивана, вытянув перед собой ноги. Она аккуратно расправила складки своей голубой юбочки и выжидательно посмотрела на Брук. Брук наклонилась к Гейблу и зашептала ему на ухо: — Ты ведь будешь умницей, Гейбл? — Осторожным движением она переместила кота на колени к Молли. Гейбл осел пушистой оранжевой массой и, повернув мордочку, заглянул в глаза Молли, как будто вопрошая: «Как я тебе нравлюсь?» Вероятно, увиденное им его удовлетворило, и он принялся мурлыкать. — Он поет мне какую-то песенку! — воскликнула Молли, посмотрев на Брук. — Это потому, что ты ему понравилась, — объяснила ей Брук. — Ты можешь почесать ему за ушком, только нежно, или погладить шейку. Он это любит. — Он мне тоже нравится! — с чувством воскликнула Молли. — О, Гейбл! — Не в силах сдержать чувства, она наклонилась и крепко обхватила его. Это было уже слишком для любого уважающего себя кота. Гейбл пулей выскочил из объятий девочки. Прежде чем та опомнилась, Гейбл взметнулся по парчовой шторе на самый верх книжного шкафа. Молли чуть не плакала. — Верните его, — попросила она. Брук обняла девочку за плечи и попыталась успокоить. — Не могу, дорогая. Кошку не заставишь делать то, что ей не нравится. Весь фокус заключается в том, чтобы они думали, будто ты делаешь только то, что им нравится. Гаррет, который стоял прислонившись к закрытой двери и скрестив на груди руки, презрительно засмеялся. — Мы говорим о кошках или о женщинах? Брук поджала губы. — Очень смешно. — Смешно, если вы думаете, что я шучу. В любом случае нам сейчас не до кошек. Молли, ты говорила, что проголодалась, вот и пойдем поищем кухню. Может быть, найдем, чем тебя покормить. Брук встревожилась. — Сейчас уже больше часа. Неужели ребенок еще не ел? — Ни маковой росинки. Что-нибудь из съестного здесь, вероятно, найдется. Мы непривередливы. — В доме ничего нет. Кухарка очистила кухню, когда уходила. — Гм. — Он подошел к Молли. — Боюсь, нам придется ехать в город, чтобы накормить тебя, бедняжку. Брук боролась с нарастающим сочувствием. — Если бы вы позвонили, я бы наполнила холодильник, — с вызовом сказала она. — Я пытался, разве я не говорил вам об этом? Думаю, неполадки на линии или что-то в этом роде. Конечно, он говорил. Хотя Брук не знала проблем с телефоном, но всякий раз, набирая номер, она сомневалась, что ей удастся связаться с внешним миром, настолько призрачным казалось существование телефонной службы в этой глуши. Зная, что зря это делает, она все-таки сказала: — Ладно, если вы и вправду непривередливы, думаю, я найду что-нибудь для… — Большущее спасибо! — Гаррет даже не дал ей договорить. Ухватив Молли за руку, он поставил ее на пол. — Но никаких собак, — сурово сказала Брук. Она подобрала пульт и, прежде чем взглянуть на Гаррета, выключила телевизор. — Только вы и Молли. Может быть, это расхолодит его. Ей оставалось лишь надеяться. Вместо того чтобы возражать, он кивнул. — У меня есть корм для собак, — бодро сказал он. — А вот мы с малышкой умираем от голода, правда, детка? Молли кивнула, не сводя глаз с Брук, которая понимала, что побеждена. Ничего не оставалось, как выманить Гейбла из его укрытия, посадить к себе на плечо и вести гостей в свое святилище, которое, как она сильно подозревала, уже никогда не будет прежним после вторжения Гаррета Джексона. Гаррету очень не хотелось оставлять своих псов у дерева возле крыльца, но делать нечего! Под взглядом очаровательной мисс Гамильтон они были быстро и надежно привязаны. Гаррет мог поклясться, что пушистый четвероногий наблюдатель при этом злорадно ухмылялся. Но он не стал уделять много внимания коту. Куда больше его интересовала женщина. Он с удовлетворением отметил, что Брук Гамильтон чрезвычайно хороша собой, хотя, судя по ее манере одеваться, она либо не знает об этом, либо не придает особого значения своей внешности. Нечасто приходится сталкиваться с подобной естественностью в женщине, и он нашел это удивительно привлекательным. Ему понравились гладкие, блестящие каштановые волосы и овальной формы лицо с высокими скулами и чувственным, нежно очерченным ртом. В ее карих глазах сверкал живой ум, что одновременно притягивало и отталкивало его: притягивало потому, что он умел это оценить, отталкивало — потому, что опыт общения с умными женщинами оставил не слишком приятную память. Они вечно норовили заглянуть ему в душу. А это Гаррету было не по вкусу. Когда дело касалось женщин, тем более женщин в его жизни, Гаррет Джексон предпочитал ум легкий и поверхностный. Поменьше требовательности, побольше покладистости. Разумеется, исключая Молли. Он посмотрел на девочку, которая приподнималась на цыпочках под аркой из переплетенных виноградных лоз, чтобы погладить проклятого кота, свернувшегося на руках у Брук. В эту поездку Молли пришлось немало времени провести в автомобиле. Когда они отправлялись сюда, он подумал, что теперь они смогут побыть вдвоем и это пойдет им на пользу. Он оказался прав. Хотя Молли и не стала разговорчивее, все окружающее вызывало в ней живой интерес. И он был рад всему, что помогло бы вытянуть Молли из ее скорлупы. Но только не кошки! — Если вы готовы, мы можем идти, — бесцеремонно заявил он. Брук взглянула на него с улыбкой. Черт, все-таки у нее красивый рот — нежный, тонко очерченный и немного детский. — Собаки привязаны? — с беспокойством спросила она. — Да, и мне это очень не нравится. Надеюсь, вы не ждете, что… — Именно этого я и жду, — быстро сказала она и повернулась, чтобы идти, с оранжевым чудовищем вместо боа. — Единственно возможный ответ! — На какой вопрос? — На вопрос о том, как нам держать ваших собак и моих кошек порознь. В душе Гаррета зашевелилось дурное предчувствие. — То есть? — У меня несколько больше, чем одна кошка. — О-о! И насколько больше? — Ну… четыре. То есть если говорить о моих собственных. Она замешкалась перед увитыми плющом воротами, и он шагнул вперед, чтобы отворить их для нее и Молли. Сквозь густой ряд сосен он углядел место, к которому они направлялись, — бывший дом для гостей Гленнхейвна. А он слишком хорошо знал, что его полоумная бабушка Кора оставила этот домик Брук Гамильтон, в придачу к акру земли. Этот акр был в форме сковороды, «ручка» которой обеспечивала доступ к шоссе и тем самым проезд к дому и всему поместью. Кусочек, доставшийся в наследство обворожительной мисс Гамильтон, ставил будущее имения под сомнение, мешая его продать. Либо Кора была ненормальной, либо мисс Гамильтон совсем не такая овечка, какой кажется. Только тут до него дошло, что сказала Брук. — Четыре собственные кошки? Она кивнула. — Гм… Боюсь, вы не в курсе, чем я занимаюсь? — Вы открыли собственное дело в сторожевом доме? — Час от часу не легче. Она свернула на хорошо утоптанную тропинку между деревьями. Он снова пристроился рядом с девушкой, а Молли семенила сзади. Совершенно неожиданно Брук остановилась и развела руки, чтобы Гейбл — этот проклятый кот — мог спрыгнуть на землю. — Он убегает! — Голос Молли сорвался на визг. — Не волнуйся, детка, — Брук ласково взяла Молли за руку. — Он просто побежит впереди нас к дому. Он любит бегать между деревьями. Я не спускаю его с рук, только когда поблизости хищники. — Она украдкой взглянула на Гаррета. — А можно я побегу тоже? — Молли переводила взгляд с одного взрослого на другого. — Ну можно, можно? Пожалуйста! Брук обернулась к Гаррету. — Не возражаете? Дом совсем близко. Ему это не понравилось, но еще меньше ему нравилось видеть разочарование на лице Молли. Сколько раз ему говорили, что он чересчур оберегает девочку, и, возможно, не без основания. Сделав над собой усилие, он начал: — Если тебе очень хочется… Этого оказалось достаточно для Молли. Она пустилась бежать, высоко поднимая тонкие смуглые ноги. Брук улыбнулась. С минуту Гаррет наблюдал за Молли, затем вернулся к разговору: — Так у вас свое дело? — Ну да. — Ее улыбка сделалась поистине ангельской. — Я предоставляю кров и стол для… — Господи, пансион? — Гаррет смотрел на нее недоверчиво. — Это значит, что в любое время дня и ночи мне грозит встреча с толпами незнакомых людей, бродящих тут и там? — Да нет же! — Она беспечно рассмеялась. — Тогда что? — Это не обычный пансион, — сказала она. — Он называется «Кошачий уголок». Прежде чем Гаррет успел уразуметь смысл, она припустилась вдогонку за Молли и Гейблом. Гаррет, ошарашенный, смотрел ей вслед. Он только что унаследовал имение, отданное на откуп именно тому животному из всех населяющих Землю, которое традиционно ненавидела вся семья. ГЛАВА ВТОРАЯ Брук старалась воздерживаться от замечаний, водя своих гостей по «Кошачьему уголку». Возможно, Гаррет не будет так строг к кошкам, как она боялась, решила она в порыве оптимизма. Возможно, он сделает широкий жест. Следуя за Брук по дому, Гаррет не выказывал признаков одобрения или осуждения, но все же, казалось, успокоился. Даже подозревая, что он только и ждет случая схлестнуться с ней, она все же не могла скрыть гордость за то, чего сумела добиться. — С одобрения и с помощью мисс Коры, конечно, — прибавила она, открывая дверь в комнату и жестом приглашая своих гостей войти. — Все это было бы совершенно невозможно, если бы не абсолютное понимание и поддержка со стороны мисс Коры. Они вошли в большую, удобную комнату. Вдоль ее стен были устроены домики для кошек, а в середине комнаты располагалось рабочее место Брук и склад продуктов для питомцев. В каждом домике были окошко, чтобы наблюдать за птицами — любимое занятие постояльцев, — и крошечная дверь, ведущая в отдельную кабинку на терраске, специально предназначенной для кошек. Там они принимали солнечные ванны. Гаррет оглядывался с недоверчивым видом. — Вы шутите, — наконец проговорил он. Брук растерялась, не зная, как это воспринимать. — Ничуть. — Она посмотрела на него с вызовом. — Клетки вы никак не ожидали увидеть, так ведь? — Совсем наоборот, — заявил Гаррет. Она вздрогнула. — Ко мне обращаются не какие-нибудь садисты, а те, кто по-настоящему любит кошек. — Брук просунула пальцы сквозь колечко проволоки и почесала грудку изящной черной кошечки по кличке Хлоя. — Ну, и как вы их ублажаете? Приносите им завтрак в постель? — Конечно, если это то, что им требуется. — Счастливчики. Ей совсем не понравился блеск в его глазах. Чтобы сменить тему, она взяла Молли за руку и улыбнулась ей. — Думаю, пора найти для тебя что-нибудь поесть. Молли потянула ее за руку. — А можно я поглажу кошек? Пожалуйста. — Может быть, попозже. — Брук бросила вопросительный взгляд на Гаррета, затем повела их в свои апартаменты. Ее гостиная, в которой царил уютный беспорядок, могла похвастать удивительным сочетанием старинной и современной мебели, предназначенной создавать настроение и обеспечивать удобства. — Сначала мы отправимся на кухню, — предложила она Молли, — и посмотрим, чем мы там располагаем… Но Брук осталась без аудитории. С радостным возгласом Молли бросилась вперед, вытянув перед собой руки. Она заметила Кэрол Ломбард, которая дремала, свернувшись в белый пушистый клубок, на большой парчовой софе. Так возникла любовь с первого взгляда. Кэрол Ломбард, вторая кошка мисс Коры, была просто создана для того, чтобы пленить ребенка. Белоснежная красавица с огромными голубыми глазами и роскошным, мягким, как у кролика, мехом. Ломбард удивленно мяукнула, но не попыталась улизнуть. К удивлению Брук, кошка позволила себя обнять, затем перетащить к Молли на колени. — Как ее зовут? — выдохнула Молли. Ее глаза сверкали как звезды. — Ломбард, — с нежностью ответила Брук. И почему у этой девочки собака? Да Молли просто обожает кошек! — Я ее люблю, — восторженно проговорила Молли. Брук улыбнулась. — Уверена, что и она тебя полюбит. Я позову, когда завтрак будет готов. Брук повернулась, чтобы идти на кухню. На ее лице светилась улыбка, пока она не увидела Гаррета. — Ах… если хотите, подождите тут, с Молли, — с надеждой предложила она. — Я предпочитаю пойти с вами, — он расплылся в ленивой, вызывающей улыбке. — Нам надо кое-что обсудить. «О, Господи, — думала она, идя впереди него на кухню. — Вряд ли это будет что-то приятное». Устроившись на высоком табурете, Гаррет наблюдал, как Брук готовила сандвичи с сыром на гриле и большой кувшин лимонада. От его упорного взгляда она чувствовала себя как-то странно неуклюже и несобранно. Он заговорил так неожиданно, что даже напугал ее: — Вы хорошо знали мою бабушку? — Очень хорошо — вероятно, лучше, чем кто-либо. Я проработала у нее почти четыре года. — Она порылась в кухонном шкафчике, извлекла оттуда сковороду и поставила ее на плиту. — А чем конкретно вы у нее занимались? Она пожала плечами. — Да всем. Заботилась о кошках, присматривала за слугами — у нее были повар, экономка, садовник, а при необходимости нанимались еще люди. Например, когда… когда пару лет назад мисс Кора решила устроить застекленный бассейн на месте сада, в котором росли ранние розы. Он слегка прищурился. — Для кого? В ее возрасте она, конечно, не собиралась… Смех Брук прервал его. — Если бы вы ее знали, вы не задали бы такой вопрос. — В смысле? — Мисс Коре надоело плавать в Клубе здоровья, — небрежно сказала Брук. Он улыбнулся без всякой охоты. — Кажется, женщина была с характером. — Именно. — Разговор о мисс Коре успокаивал, и Брук почувствовала себя менее напряженно. — Жаль только, что вы не удосужились узнать ее ближе. — Она рассказала вам?.. — О чем? — О скандале в семье. — Нет, но, судя по тому, как вы это произнесли, это должно быть интересно. — Она взглянула на него украдкой. — Я даже не знала, что у нее была семья. — А у нее и не было… во всяком случае, едва ли это назовешь семьей. В сущности, мое имя не названо в завещании, я просто единственный, кто остался, если не считать дальних родственников. — Я рада за нее. Рада, что у нее были родные, — искренне сказала Брук. — Я не представляла, что у нее есть наследники, пока она не умерла. — Но знали, что вам достанется дом для гостей, — с многозначительным видом Гаррет оглядел залитую солнцем кухню. Брук вся напряглась. — Разумеется, не знала. Ее слова, казалось, Гаррета не убедили. — И, полагаю, не вы подбили ее на эти дурацкие оговорки в завещании? Она перевернула сандвич на решетке гриля золотисто-коричневой стороной кверху. — Какие оговорки? — Относительно продажи поместья. Она резко повернулась, ее лицо пылало. — Вы не продадите поместье! — Хотите пари? Прикусив губу, она отвернулась к плите и стала переворачивать сандвичи с такой силой, что из них выдавился целый комок расплавленного сыра. — Член семьи мисс Коры должен жить здесь, или дом и угодья должны быть переданы округу Боулдер под приют для кошек, — проговорила наконец она. — Есть только два варианта. Она услышала, как он поднимается с табурета, как он приближается, затем услышала за спиной его тяжелый вздох и наконец хрипловатый голос и тотчас почувствовала, как ее плечи сковывает напряжение. — Не будьте наивной, — сказал он, — я происхожу из семьи потомственных юристов. Я пробуду здесь до тех пор, пока не найдется покупатель. — Гаррет… мистер Джексон! — Она повернулась к нему лицом, держа в руке сковороду наподобие щита. — Не может быть, чтобы вы говорили это всерьез. И вы сможете жить спокойно после того, как беспардонно нарушите волю вашей бабушки? Неужели в вас не заговорит совесть? Гаррет улыбнулся. Его обаяние обезоруживало ее, лишало способности дышать. — Еще как говорит, будьте спокойны, — пробормотал он. — Слава Богу! — она вздохнула с облегчением. — Ведь прежде чем я смогу продать поместье, я должен купить ваш дом и вашу землю. А именно это, Брук Гамильтон, я и собираюсь сделать. Она расправила плечи и с решительным видом посмотрела на Гаррета. — Никогда! — Никогда не говорите «никогда». Он ухватил ее за руки повыше локтя и держал хотя и мягко, но крепко. Наклонившись ближе, он заглянул ей в глаза, словно хотел убедиться, поняла ли она, что он говорит серьезно. — Но мои кошки… мой дом… — Она в ужасе смотрела на него, не находя в его лице ни намека на сочувствие. — Я никогда его не продам, — проговорила наконец она. — Я никогда ни о чем не просила мисс Кору и никогда не надеялась, что мне достанется дом или что-нибудь еще. Но она хотела, чтобы у меня был этот дом, чтобы я жила здесь и делала то, что я делаю теперь. Я знаю, что мисс Кора была бы счастлива. — Коры нет, а я тут. И я заплачу вам достаточно, чтобы переселить всю компанию куда-нибудь в другое место и притом не остаться в накладе. — Я не хочу никуда переезжать, — отчаянно запротестовала она. — Брук, будьте разумны. — Его голос звучал теперь тише, интимней. — Не представляю, о чем думала старая дама. Расположение вашей земли полностью обесценивает мою. Уверен, вы не желаете, чтобы я лишился возможности наивыгоднейшим образом использовать мое наследство. Она молча смотрела на него, чувствуя себя беззащитной перед этим напором рассудительности. Пальцы Гаррета, державшие ее голые руки, казалось, лишали ее сил. — Я… но я не могу… Она не знала, как отбить его доводы, и, вероятно, стояла бы так, трепеща и запинаясь, если бы не Молли, появившаяся на пороге кухни с Ломбард на руках. Девочка потянула воздух носом. — Что-то пригорело? — невинно спросила она. — О, Боже мой! — Засуетившись, Брук схватила с плиты сковороду — слишком поздно, к сожалению. Но чары рассеялись, пусть даже ценой подгоревшего хлеба. Пока она готовила вторую порцию сандвичей, она вновь и вновь мысленно прокручивала их разговор. Было совершенно ясно, что он ни во что не ставит желания мисс Коры. Его заботит только одно — получить как можно больше денег и как можно быстрее вернуться в Чикаго. Уж конечно, его нисколько не заботит, что будет с Брук или с кошками, да и с кем бы то ни было на свете. Гаррет Джексон просто эгоист — вот кто он такой. Она метнула враждебный взгляд на Гаррета, который в этот момент разговаривал с Молли. К несчастью, он еще и хорош, как кинозвезда, и Брук Гамильтон пришлось признаться себе, что дела ее плохи. После того, что сказал Гаррет, Брук не могла есть. Она едва притронулась к еде, хотя ее гостям простой завтрак, казалось, пришелся по вкусу. Находясь в удрученном состоянии, Брук наблюдала за Гарретом с несвойственной ей подозрительностью. Будучи по натуре честным, открытым человеком, она и от окружающих никогда не ждала подвоха. И тем не менее, наблюдая теперь за отцом и дочерью, девушка не могла удержаться от некоторых неприятных для себя заключений. Гаррет, как она сразу же заметила, совсем другой, когда он обращается к дочери. При обычных обстоятельствах эту часть своей души ему, очевидно, удавалось скрывать. Но какие отношения были на самом деле между этими людьми? Молли называла отца почему-то по имени. Это не говорило о той близости, к которой Гаррет, казалось, стремился. И Брук переключила свое внимание на Молли, стараясь не думать об ее отце. Что-то необычайно… печальное было в облике девочки. Молли была вежлива и внимательна, но, пожалуй, слишком сдержанна и даже немного замкнута. Когда она обратила к Брук взгляд своих красивых светло-карих, с длинными ресницами глаз, что-то растаяло в груди Брук, и ей вдруг захотелось нежно обнять девочку. А где же мать Молли? Брук отмахнулась от вопроса. Если она не будет настороже, то окажется втянутой в семейные дела Джексонов, вопреки всем ее усилиям держаться от них подальше. Молли отправила в рот последний кусочек, изящно приложила ко рту салфетку и, бросив ее на стол, соскользнула с табурета. — Можно мне идти? — спросила он. — Меня ждут кошки. — Иди, — похоже, обрадовался Гаррет, — только не очень заигрывайся, хорошо? Нам скоро возвращаться домой. Молли нахмурилась. — Мне здесь нравится больше, — сказала она, быстро переведя взгляд с отца на Брук. — И тем не менее… Понимающе вздохнув, Молли направилась к двери. Когда девочка вышла, Брук с чувством произнесла: — Она очаровательна. — В самом деле? — с задумчивым видом отозвался Гаррет. — А ее мать?.. — не удержалась от вопроса девушка. — Умерла. — Ах! Прошу прощения. — Спасибо, — он воспользовался салфеткой, — завтрак был великолепен. Еще раз спасибо. — Не за что. — Несколько мгновений она покусывала нижнюю губу. — Гаррет, то, что вы сказали о продаже поместья… — Остается в силе. Брук вздохнула. — Ясно. Я надеялась, что неправильно вас поняла. — Вы поняли правильно. Послушайте, — немного нетерпеливо прибавил он, — давайте отложим серьезный разговор до тех пор, пока мы с Молли не устроимся. — Конечно, если вы так считаете, но… — У нас масса времени. Вставая, он потянулся, отчего мышцы его рук приобрели рельефную выпуклость. Он выглядел здоровым, крепким — и чересчур привлекательным. Она начала собирать посуду, чтобы не смотреть на него. — Проклятье! Брук испуганно оглянулась. Гаррет с ужасом смотрел себе под ноги: возле него крутился Гейбл. Девушка расхохоталась, увидев обращенный к ней страдальческий взгляд гостя. — Меня любят животные. Даже кошки. Загадка, да и только! — Да перестаньте. — Она не могла сдержаться, чтобы не съязвить: — Кошки невероятно разборчивы. Уверена, Гейблу вы нравитесь не больше, чем он вам. Возможно, он просто пытается позлить вас. — Тогда это ему удалось. И еще как! — Гаррет снова сел на табурет и подтянул ноги на перекладину. Гейбл бросил на него обиженный взгляд и удалился. На лице Гаррета выразилось облегчение. — Уж не знаю почему, но кошки так и липнут ко мне. Брук округлила глаза. — Не думаю. — Хотите пари? — Вы что, помешались на пари? — Она с удивлением смотрела на него. — Вы азартный игрок или что? Он поднял брови. — Или что. Да, я не боюсь время от времени идти на риск, и если вы согласны… Она почувствовала раздражение. — Не согласна. Не вижу никакого смысла в том, чтобы по любому поводу устраивать дурацкие пари. — Бьюсь об заклад, что я сумею приручить ваших кошек раньше, чем вы подружитесь с моими собаками. — Он лукаво ей подмигнул. Брук в ужасе отшатнулась. — Ничего у вас не выйдет! Гаррет оставил ее возражение без внимания. — Итак, на что спорим? — Усевшись на стул, он щелкнул пальцами. — Ага, знаю! Ведь тут у вас пансион? Как насчет того, что победитель получает завтрак в постель? — Завтрак… — Только тут девушка поняла, что он над ней смеется, и от ее гнева не осталось и следа. — Вы забыли о главном, неуверенно закончила она, — кошку не проведешь дешевыми трюками, меня тоже. — Хотите сказать, собаку проведешь? — Ничего не знаю о собаках и знать не хочу. — Очень неразумно с вашей стороны… Они оба вздрогнули — в прихожей надрывался дверной звонок. Радуясь, что их прервали, она отправилась через гостиную к входной двери. Гаррет следовал по пятам. На пороге пританцовывала от нетерпения Грейс Свон. Чуть позади стоял ее шофер и со скучающим выражением на лице держал ее персидского кота. Брук приветствовала одну из лучших своих клиенток широкой улыбкой. — Здравствуйте, миссис Свон. Вижу, вы привезли Пуки. Его комната готова и ждет его. — На другое я и не рассчитывала, дорогая. — Пожилая женщина вошла и сделала своему шоферу знак рукой, на которой зазвенели очень дорогие браслеты. — Хиггинс, вы знаете дорогу. Пожалуйста, проводите Пуки в его апартаменты. Хиггинс театрально закатил глаза, однако больше ничем не выдал своих чувств. Он работал у Грейс Свон достаточно долго, чтобы понимать, что к чему. Женщина подошла и наклонилась к коту, заглядывая ему в глаза. — Ну, будь умницей, — нежно напутствовала она его, почесывая за ухом. Пуки взирал на нее бесстрастными темными глазами. Шофер зашагал по коридору, неся лохматого пятнадцатифунтового, не меньше, кота с таким церемонным видом, как если бы нес серебряный поднос с бокалом вина. Брук услышала благоговейный шепот Гаррета: — Что это — львенок? Миссис Свон обернулась и пригвоздила его к месту взглядом, в котором читалось неодобрение. — Это кот, молодой человек. Чемпион, если хотите знать. А вот кто вы такой? Брук кинулась спасать положение: — Это Гаррет Джексон, миссис Свон, внучатый племянник мисс Коры. Он приехал… — А, Гаррет Джексон! Ну, тогда я знаю, кто он такой и зачем приехал. — Грейс Свон пристально посмотрела на Гаррета. — Не забывайте, что я целых пятьдесят лет была лучшей подругой Коры. Так что мне все известно. — В таком случае я вам очень завидую. Рад с вами познакомиться. — Его голос прозвучал искренне, а сам он выглядел по-мальчишески обаятельно. Уголки губ пожилой дамы дрогнули, как будто та пыталась совладать с улыбкой. — Моя дорогая, — повернулась она к Брук, ничего не хотите спросить, пока я здесь? — Только один вопрос: сколько ваш Пуки пробудет тут? — Пока не знаю, — Грейс задумчиво повела своей посеребренной головой. — Очень может быть, что все лето. Сначала я думаю навестить семью на Род-Айленде, а потом посещу фестиваль ретроспективного кино в Мадриде. Оттуда… Я не уверена. Но время от времени я буду навещать моего ангелочка. — Хорошо. Что ж, я уделю ему как можно больше внимания, но он все равно будет скучать без вас. Миссис Свон выглядела довольной. — Не сомневаюсь. — Она повернулась к двери. — Это мое дитя, да благослови Господь его сердечко. Вы знаете, что, кроме вас, я никому его не доверила бы. — Спасибо на добром слове, миссис Свон. — Брук вышла вместе с женщиной на крыльцо, где они постояли в ожидании Хиггинса. Миссис Свон склонилась к Брук и произнесла заговорщическим голосом: — Держи Пуки подальше от этого человека: он чересчур хорош собой, чтобы ему доверять, я-то уж знаю. Брук чуть не вскрикнула от изумления. Да, в старушке осталось еще немало задора, несмотря на ее почти девяносто лет. Гаррет с интересом наблюдал за Брук и вздорной маленькой старушонкой, которые шептались на крыльце. Вряд ли они говорят о чем-то стоящем. Скорее всего, о кошках. Но он всегда отличался любопытством, и, возможно, именно это и сделало из него хорошего адвоката. Вернулся шофер миссис Свон, он усадил свою хозяйку в сверкающий «бентли», припаркованный перед домом, и они неспешно отъехали. Только когда автомобиль скрылся за поворотом тенистой дороги, Брук вернулась в дом. Приложив к губам палец, Гаррет указал на спящую Молли, раскинувшуюся на софе рядом с Кэрол Ломбард. Напряженное выражение на лице Брук сменилось ласковой улыбкой. «Что там говорят о женщинах и детях? — подумал Гаррет. — Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то, очевидно, путь к сердцу женщины — через ребенка. Надо будет намотать на ус». Брук подошла к нему вплотную, вероятно, с тем чтобы разговором не потревожить сон Молли. — Я должна устроить Пуки, — шепнула она. — Если вам нужно идти… — Мне спешить некуда, — ответил он добродушно, — если вы не возражаете, я подожду. Может быть, подружусь с парочкой кошек и тем самым докажу вам, что мне по силам выиграть наше пари. — Ваше пари! — В ее голосе прозвучала легкая насмешка. — Не утруждайте себя понапрасну — никаких завтраков в постель не будет. — Ну, если так, то я могу придумать и другие условия. — Вы неисправимы. — Зато вас, я думаю, легко исправить. Брук посмотрела на него в легком замешательстве, прежде чем повернуться и уйти. Гаррет проводил ее взглядом до двери, затем подошел и сел на самый краешек софы, где уже лежал, подремывая, Кларк Гейбл. Кот открыл один глаз и вызывающе посмотрел на незваного гостя, после чего снова погрузился в сон. Не обращая внимания на кота — единственный способ поставить на место всю эту пушистую братию, — он смотрел на крепко спящую Молли. Раз уж они пробудут здесь большую часть лета, ему, вероятно, стоит… объясниться с Брук. Гаррет вздохнул и натолкнулся на взгляд голубоглазой Кэрол Ломбард. Белая кошка, казалось, уставилась на него с какой-то ленивой бесцеремонностью. Гаррет вздрогнул и судорожно глотнул воздух. Кошки! Бр-р-р… И все-таки он должен доказать… Брук не могла поверить, что Кларк Гейбл нанесет ей предательский удар, и тем не менее, войдя в гостиную, она обнаружила, что рыжий кот свернулся на коленях у врага. Гаррет гладил кота размашистым движением завзятого собачника. — Что вы делаете? — запротестовала она возмущенным шепотом, бросаясь на выручку своему любимцу. — Тс! — Он показал глазами на Молли. — Это уже не ваш кот, в него вселилась нечистая сила. — В глазах Гаррета сверкали озорные искры. — Я же говорил вам, кошкам нельзя доверять. Они только и ждут случая, чтобы одурачить вас. Напротив, собаки… Недоверчиво отмахнувшись от его слов, Брук отвернулась и пошла на кухню. Что, черт возьми, здесь происходит? Она знать не знает этого человека, и все же ее сердце колотится, а голова идет кругом, точно… точно она и впрямь увлечена им. Чего, разумеется, нет и в помине. Он приехал сюда, чтобы нарушить весь уклад жизни, установленный здесь этой замечательной женщиной, которую он даже не удосужился узнать как следует. Брук не могла и не хотела поддаться искушению. Естественно, Гаррет тотчас последовал за ней. Такая у него манера! Она взглянула на него с несчастным видом. — Что ж, я заработал очко, и Гейбл мне теперь ни к чему. — Такова жизнь. Сначала любишь, потом бросаешь, — заметила Брук. Он облокотился на стол, подперев руками подбородок. В его золотисто-карих глазах, обращенных к ней, блеснуло коварство. — Но вы должны признать, что кошки меня любят. Я с легкостью выиграл пари. Вот что важно. — Для вас, может быть. Он удивился. — Победа важна для каждого. — Нет, счастье важнее. — Это женщины так думают. — А я и есть женщина, или вы… — Она вдруг в ужасе остановилась. То, что она женщина, он, конечно, заметил. Она это знала — потому-то и злилась, ведь это делало ее уязвимой. Гаррет встал и медленно направился в ее сторону. — Я, разумеется, заметил, — его губы искривила чувственная улыбочка. — За вами награда. — Ничего подобного. — Долги надо отдавать. — Он медленно двинулся на нее. — Расплачивайтесь. Так же медленно Брук отступала, чувствуя себя маленькой птичкой под гипнотическим взглядом змеи. — Не подходите, Гаррет Джексон! — Мне хотелось получить завтрак в постель, но вы почему-то неодобрительно отнеслись к этому, — напомнил он ей. — На чем же мы порешим? Девушка уперлась спиной в холодильник. Отступать больше некуда, поэтому она обхватила себя руками и гневно взглянула на своего собеседника. — Это глупо. Прекратите сейчас же. Он будто ее и не слышал. — Давайте посмотрим, что же я могу потребовать. Поскольку пари у нас не ахти какое серьезное, мне остается только надеяться на скромное вознаграждение, такое, которое бы вам ничего не стоило… и напоминало непревзойденном Гаррете Джексоне. Он наклонился еще ближе. И хотя ее не коснулся, Брук почувствовала себя так, словно он сжал ее в своих объятиях. Она дышала прерывисто, мысли ее путались. Если бы голова у нее работала лучше, она никогда бы не произнесла слабым голоском: — Как насчет печенья? Мне ничего не стоит испечь. У него божественная улыбка, когда он — вот так, как сейчас, — растягивает губы с нарочитой медлительностью. — А как насчет поцелуя? — Гаррет наклонялся ближе и ближе, но все еще не касаясь ее. — На память о том, что я человек, который любит выигрывать… и выигрывает. С последним словом он прижал свои губы к ее губам. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Гаррет прижал свои губы к ее губам… прохладным, нежным, трепещущим. Не в силах пошевелиться, она позволяла ему целовать себя. Никто никогда ее так не целовал! Он не обнял ее и даже не склонился к ней, хотя, зажатая между ним и холодильником, она не смогла бы сделать и шага назад. Все ее чувства сосредоточились на возрастающем жаре его губ, с такой уверенностью распоряжавшихся ее губами; на возрастающем жаре собственной крови, струей шампанского растекавшейся по жилам. С большим трудом до нее дошло, что кто-то зовет его по имени. Она открыла глаза, не помня, когда их закрыла, и, заморгав, попыталась установить, где находится. Когда это ей удалось, она оттолкнула его и скользнула в сторону, удивляясь, что еще стоит на ногах, которые так сильно дрожали. Вот это поцелуй! Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Но почему он хмурится? Она не успела спросить — вновь раздался незнакомый женский голос: — Мистер Джексон? Вы здесь? Где же вы? Если вы думаете, что я проделала этот путь, чтобы прогуляться по лесу… Ну и скрипучий голос, подумала Брук, встретившись взглядом с Гарретом. Он-то, несомненно, узнал этот голос, так как досада в его глазах быстро сменилась выражением, похожим на покорность. — Миссис Саск, — объявил он и многозначительно взглянул на Брук, как будто это служило достаточным объяснением. — Кто такая миссис Саск? — еле выговорила Брук. Голос не слушался ее. — Няня Молли. — Гаррет внимательно всматривался в нее, как будто пытаясь определить ее реакцию на то, что произошло между ними. — Я совсем забыл о ней. Судя по сердитому голосу Брук, если она за что и винила Гаррета, то только не за поцелуй. — Тем не менее я бы сказала, что она появилась как раз вовремя, — возразила Брук язвительно. — Если вы думаете, что я позволю приставать ко мне всякий раз, когда вам захочется… — Да перестаньте, я же не какой-нибудь грабитель с большой дороги. Я честно заработал поцелуй. — Уголки его губ тронула ехидная усмешка. — В сущности, это меня ограбили. Я получил не все, что мне причитается. — Вы получили все. — Брук расправила плечи и показала на дверь. — Теперь вам придется отвечать за свои поступки. — Что ж, ладно, но это только отодвигает неизбежное. Ваш час еще придет, мисс Брук Гамильтон. Как раз это ее и беспокоит, призналась она себе, идя вслед за ним в другую комнату. «Благодарю вас от всей души, миссис Саск!» — мысленно произнесла она. От благодарности, однако, вскоре не осталось и следа, поскольку миссис Саск оказалась не той женщиной, что вызывает подобные теплые чувства. Няня бедной Молли скорей напоминала стареющую амазонку, чем гувернантку. Миссис Саск, женщина недюжинных размеров, стояла возле софы, на которой все еще спала Молли. Ломбард дремала, свернувшись под боком у девочки. Положив на бедра крепко сжатые кулаки, няня взирала на ребенка и кошку с нескрываемым осуждением. На ней было бесформенное серое платье и серый шерстяной жакет, что вместе с черными как смоль волосами, забранными на затылке в узел, превращало ее в точный портрет старой девы — учительницы прошлого века. — Что все это значит? — воскликнула она, указывая на Молли и кошку. — Гм… — Гаррет нахмурился. — Ничего не значит, кроме того, что Молли устала и заснула. — Я имею в виду это животное. Ломбард сверкнула на незнакомку по-кошачьи злобным взглядом. Та, однако, и не подумала отойти. Брук кинулась спасать положение. — Это животное всего лишь кошка, в действительности очень милое существо. — Исключающие друг друга понятия, — миссис Саск уничтожила Брук взмахом коротких колючих ресниц. — Мистер Джексон, куда вы смотрите? Это же форменное издевательство над ребенком. — Да будет вам! — У Молли аллергия на кошек. — Не может быть, — Гаррет обеспокоился. — Это правда? Я не знал. Брук не верила своим ушам. Он не знал, что у его собственного ребенка аллергия? Затем ей в голову пришел еще более резонный вопрос. — Вы уверены? — спросила она миссис Саск. — Молли ведь не чихала, не задыхалась, не… — Кто вы такая, барышня? — Я… ну, я… — начала Брук, запинаясь. Почему, собственно, она должна оправдываться перед этой женщиной? Она вскинула голову. — Я Брук Гамильтон, и это мой дом, — она посмотрела на Ломбард, — а это моя кошка. В сущности, этот дом полон кошек, и все они нравятся Молли. — В таком случае, — холодно пообещала миссис Саск, — мы позаботимся о том, чтобы она никогда больше сюда не приходила. — О, Господи! — воскликнула Брук. — Вы, значит, из тех же собачников, которые ненавидят кошек? — Миссис Саск в равной мере ненавидит и тех, и других, — вмешался Гаррет недовольным тоном. — Барон и Ларри нравятся ей не больше, чем Ломбард. Миссис Саск фыркнула. — Я считаю, что животным не место в порядочном доме. Мать Молли этого не одобрила бы. — Она наклонилась, чтобы потрясти девочку за плечо. Гаррет выступил вперед. — Успокойтесь, миссис Саск. Я сам отнесу Молли домой. — Это ни к чему. — Женщина посмотрела на него с явным неодобрением. — Если мы хотим воспитать в девочке характер, то должны приучать ее к самостоятельности. На лице Гаррета появилось суровое выражение. — Не кажется ли вам, что вы перегибаете палку? В конце концов, она только… — Таково было желание ее матери. — Ну, хорошо, — он уступил, но его глаза были напряженно прищурены, — однако не заходите слишком далеко, миссис Саск. Она только ребенок, и я хочу, чтобы это лето доставило ей радость. — Я несу ответственность за это, мистер Джексон. — Повернувшись к нему спиной, миссис Саск дала понять, что разговор окончен. — Молли, дорогая, проснись. Нам пора идти. И они ушли — Молли, сонная, покорная, спотыкающаяся на каждом шагу, и ее гувернантка с каменными плечами. Когда они скрылись из виду, Брук обернулась к Гаррету. — Что за ужасная женщина! Как вы можете доверять ей Молли? Он был не менее мрачен. — Миссис Саск была няней Моллиной мамы. Мелинда вполне ей доверяла. Мелинда, мать Молли. И все-таки Брук должна попытаться. — Пусть так, но она очень… — Вы не понимаете, — прервал ее Гаррет раздраженно, — она не всегда такая. Эта ее резкость оттого, что ей не хотелось ехать сюда, да и я не встретил ее в аэропорту. Объяснение выглядело разумным. Но в любом случае это ее совсем не касается, напомнила себе Брук. — Конечно, — Брук сдалась, — мне не следовало так говорить. Его неожиданная улыбка озадачила ее. — В таком случае я прощаю вас. — Он наклонился и двумя пальцами взял ее за подбородок. — Я и сам на нее разозлился — ведь по ее милости мы не закончили с нашим пари. Она приподняла голову и, высвободив подбородок, отвернулась, хотя все еще находилась под властью жаркого прикосновения его пальцев. — Я уже сказала, я не заключаю пари. — Все спорят — на что-нибудь. — Только не я, — настаивала она, — я слишком благоразумна. — Благоразумны… или пугливы? — Я не… — Но в тот же момент она осознала, что ей и в самом деле страшно — страшно проиграть. Происходя из бедной семьи и имея так мало своего, она привыкла ценить все, чем владела. Ей было приятно преподносить людям подарки — и она часто делала это, — но бездумно разбрасываться ими не желала. — Что, попал в самую точку? — Гаррет смотрел на нее с выражением превосходства. — Я играю на все, чем только можно рискнуть. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Легко ему говорить, подумала Брук. Он происходил из состоятельной семьи, в которой всегда водились деньги, так по крайней мере сказал поверенный в делах мисс Коры. Гаррет всегда мог надеяться, что его долги будут оплачены с лихвой. — Как бы там ни было, — неопределенно сказала она, — не играйте жизнью вашей дочери. — Согласен. И коль скоро речь зашла о моей дочери… — он вдруг заторопился, — вам кое-что следует знать… Его прервал стук в дверь, за которым тут же последовал женский голос: — Брук? Брук, это Кейти. Можно войти? На лице Гаррета отразилось неподдельное облегчение. Он сделал шаг в направлении двери. — Я все равно ухожу — я открою, — предложил он. — Но вы что-то говорили о Молли… Он отмахнулся от ее вопроса. — Мы еще успеем это обсудить. Она пошла за ним. — Ваша бабушка просила меня оказывать ее наследникам всяческую помощь. Мне уже давно следовало начать инвентаризацию ее вещей, но до сегодняшнего дня я так и не приступила к этому. А тут еще вы… Гаррет открыл дверь, и Кейти чуть не упала на него. Она подняла к нему свое веснушчатое лицо, и у нее отвисла челюсть. Он схватил ее руку и пожал. — Рад познакомиться… — Кейти, — подсказала она, широко раскрыв глаза. — Кейти, значит. А я Гаррет Джексон. Всего доброго. — Но… — она смотрела на него во все глаза. Он добавил для Брук: — Нам немало нужно обсудить. Приходите утром завтракать, хорошо? — Я… но я не… то есть… — Не решаетесь принять мое предложение, так? — Он подмигнул Брук, махнул рукой уставившейся на него Кейти и вышел из дома. Бежали секунды, а две женщины все стояли и смотрели, как он удаляется по петляющей между сосен дорожке. Тут Кейти испустила долгий восхищенный вздох. — Ты только посмотри! — сказала она тихо. — Вот совершеннейший образчик мужской красоты. Брук ответила сдержанным смехом: — Ну… в общем, он недурен. — Недурен? — Кейти прошла вслед за хозяйкой в гостиную и затем на кухню, чувствуя себя как дома у своей подруги. — Да он просто красавчик, и ты это знаешь. — Она оглянулась, словно проверяя, не подслушивает ли он. — Стало быть, он наследник мисс Коры? И будет жить в двух шагах от тебя? Ну и повезло тебе! Вот это да! — Во всяком случае, какое-то время. — Брук опустила лед в два бокала, затем протянула руку к кувшину с лимонадом. С трудом она сумела сменить тему, спросив у Кейти о ее шефе, докторе Джоне Харви, ветеринаре, который присматривал за всеми животными в «Кошачьем уголке». Даже после встречи с таким неотразимым мужчиной, как Гаррет Джексон, рыжеволосая Кейти не могла говорить о докторе Джоне без обморочного восторга. Усилием воли заставив себя следить за болтовней Кейти, Брук изгнала Гаррета Джексона и его очаровательную дочь из своих мыслей… но только из мыслей. Ночью, ворочаясь в широкой постели на втором этаже, она не могла не думать о новом красавце соседе. Гаррет представлял собой опасность для ее душевного покоя — и даже более того. Эти размышления отняли у нее немало времени, но уснула она, точно зная, как будет действовать дальше. Она просто, так сказать, поднимет мост — и будет видеться с Джексонами как можно реже. Другого пути нет. Ее новообретенная решимость, однако, продержалась не больше двенадцати часов. Брук только что закончила кормить своих «пансионеров» — и вправду завтрак в постель! — когда ей показалось, что кто-то тихонечко стучит в дверь. Удивившись, она пошла открыть. На пороге с видом беглянки стояла Молли Джексон в голубых шортах и такого же цвета маечке. — Молли! — Брук поискала глазами Гаррета или миссис Саск, но никого не обнаружила. — Детка, как ты очутилась здесь в такую рань? — Я пришла навестить Ломбард, — сказала Молли с надеждой в голосе. — Можно? — Ну конечно. Пожалуйста, проходи. — Брук провела девочку в гостиную. — Ты одна? Молли кивнула. Ей было недосуг отвечать — она жадно озиралась. Заметив Ломбард, свернувшуюся на украшенной кисточками набивной подушке, она с радостным визгом бросилась к кошке. Брук почувствовала, что ее новообретенная решимость бесследно исчезает. В конце концов, нельзя не любить ребенка, который любит твоих кошек. Видя, с какой радостью девочка прижала к себе животное, Брук вздохнула. — Лапочка, а твой папа или миссис Саск знают, что ты пошла ко мне? — Гарт спит, — сказала Молли, — он не любит, когда его будят. — А твоя няня, она знает? Ты спросила у нее разрешения? Молли насупилась. — Она бы все равно не разрешила. Она никогда ничего не разрешает. А вы разрешаете. — На губах Молли вспыхнула улыбка — та самая улыбка ее отца, от которой Брук таяла, как сейчас. И все-таки ей не следовало поддаваться. Она должна быть твердой. — Мне придется позвонить и сказать, что ты здесь, — сказала она решительно. Стараясь не замечать несчастного вида девочки, она направилась к телефону. — Нельзя заставлять их волноваться. — Ага! На крыльце уже стояла миссис Саск — воплощение праведного гнева. — Я знала, что ты здесь, — обратилась она к Молли, которая, втянув голову в плечи, смотрела на нее насупившись. — А что касается вас… Брук непроизвольно последовала примеру Молли. Но, будучи старше и, предположительно, мудрее, она поборола себя и, распрямив плечи, посмотрела на гувернантку. — Прошу прощения? — сказала Брук. Няня Молли открыла дверь и вошла. — Барышня, я должна попросить вас — нет, я настаиваю, чтобы вы перестали сбивать девочку с толку. — Ах, миссис Саск, не стоит так драматизировать! — Ладно, ради Молли она готова терпеть выходки этой особы. — Она только хотела повидать кошек. Конечно… — Вы когда-нибудь воспитывали детей? — Н… нет, но я сама была когда-то ребенком, — улыбнулась Брук. Няня взяла Молли за руку. — Не вижу ничего смешного. — Простите, но я только хотела объяснить вам… — Брук снова улыбнулась. — Едва ли можно обвинять девочку за то, что… — Ваши взгляды на воспитание меня нисколько не интересуют. — Миссис Саск повела Молли к двери, но остановилась. — Я все же настоятельно прошу вас не мешать мне отучать ребенка от дурных привычек, которых он нахватался, живя с ним. — С ним? — Брук удивленно заморгала. — С ним — то есть с Гарретом, ее отцом? Значит, она не всегда жила с ним? С кем же она жила?.. — Это не ваше дело, — отрезала гувернантка, — будьте любезны, не вмешивайтесь не в свои дела. Уверяю вас, это будет только на пользу ребенку. Гаррет столкнулся с Брук, когда она выходила из дому. Он схватил ее за руки, не давая ей пройти. — Тпру! Да стойте же, Брук! — Но я должна доказать этой особе… — Пустая затея. — Вы не представляете, что она сказала мне. Как она обращается с бедной… — Совершенно неожиданно Брук поняла, кто держит ее. Она отпрянула. — Гаррет! Эта особа сказала… — Пойдемте к вам, там и поговорим об этом. — Но… Его лицо стало необычайно серьезным, из золотисто-карих глаз исчезла насмешка. — Пожалуйста, Брук, нам надо поговорить. Она заметила перемену в его поведении и перестала сопротивляться, хотя и без особой охоты. Неужели его и вправду не волнует судьба дочери, или тут что-то другое? Вопреки своей недавней клятве держаться от него подальше она обнаружила, что согласно кивает. В благодарность она заработала ослепительную улыбку. — И, может быть, между делом вы угостите меня небольшим завтраком, — прибавил он и, приобняв ее, повел назад в дом. Когда она метнула на него подозрительный взгляд, он только пожал плечами. — Это, конечно, не завтрак в постель, но нельзя же обвинять человека за то, что он пользуется тем, что может получить. Как бы не так! Они сидели друг против друга за столом на кухне: она — потягивая кофе, он — уплетая омлет с сыром и кашу с толстыми ломтями поджаренного хлеба, намазанными персиковым вареньем домашнего приготовления. По блаженному выражению на его лице было видно, что он оценил ее усилия. Это не составило ей никакого труда, уверяла она себя. Простой омлет и тарелка холодной каши. Она подавила улыбку. Кого она обманывает? Ей и присниться не могло, что она будет кормить его холодной кашей. Гаррет взял из банки еще варенья. — Великолепно! — сказал он восторженно. — Где вы научились так готовить? — Собственно говоря, у поварихи мисс Коры. На его лице отразилось удивление. — А я думал, девушек учат их матери. — Моя мама не была большой мастерицей по этой части. — Моя тоже. Она принужденно улыбнулась. — Но с небольшой разницей. Моя не могла позволить себе нанять повара. Поэтому мы рано научились пользоваться консервными ножами. — Мы? — Он слизнул варенье с губы с таким видом, словно на что-то намекал. — У меня есть сестра… Эй, погодите-ка! — Она выпрямилась. — Я не желаю говорить о себе. Я хочу поговорить о Молли. И о вас, коли на то пошло. — Обо мне? — Его лицо расплылось от удовольствия. — Только не воображайте себе ничего такого, — произнесла Брук чопорно. — Миссис Саск обмолвилась кое о чем, чего я не поняла. Он вопросительно вскинул бровь. — Если Молли живет с вами совсем недавно, то где она жила раньше? — желала знать Брук. — Я собирался рассказать вам об этом. — Он положил вилку рядом с пустой тарелкой. — Молли не моя дочь. Я хочу сказать, что не я ее настоящий отец. Она нахмурилась. — Не понимаю. — Она дочь моего старшего брата. Он и его жена погибли в автомобильной катастрофе восемь месяцев назад. Их единственный ребенок остался на моем попечении. — О, Гаррет! — Ее сердце рванулось навстречу ему и маленькой девочке, которую постигла такая жестокая судьба. — И вы не знали о своем опекунстве? — Собственно говоря, знал. — Беспокойным движением, которого Брук не замечала за ним раньше, он обеими руками откинул с лица темные волосы. — Когда, сразу после ее рождения, они пришли и попросили меня об этом, я сказал: «Конечно, о чем речь?» Кроме меня, им, собственно, не к кому было пойти, а потом, у меня и мысли не было, что с ними что-нибудь случится. — Представляю, какой это был удар, — прошептала она. — Что и говорить. Они были еще так молоды, а Молли осталась без родителей совсем крошкой. — По крайней мере у нее есть вы. В его смехе прозвучала недоверчивость. — Я, который стал притчей во языцех в Чикаго? Все их друзья подумали, что они сошли с ума, когда выбрали меня, ведь я вел, что называется… распутную жизнь. — Он украдкой бросил на нее взгляд, словно желал выяснить, как она восприняла его признание. — Плейбой, значит, — пояснила Брук беззаботно. — Что-то в этом роде, — согласился он. — Но, учитывая мои новые обязанности, я попытался пересмотреть свое отношение к жизни. Ведь теперь на карту поставлена судьба другого человека. — Так вот почему Молли называет вас Гарт, — задумчиво произнесла Брук. Он утвердительно кивнул. — Обычно она называла меня дядя Гарт. Первое время ее очень смущало, когда кто-нибудь обращался ко мне как к ее отцу. Она знает, что ее папа погиб. И не намерена позволить кому-либо занять его место, так что сейчас она называет меня просто Гарт. Я согласен на все, лишь бы ей было хорошо. — Но вам бы хотелось, чтобы она называла вас папой, — догадалась Брук. — Что с того… Как бы то ни было, вот почему я иногда, возможно, выгляжу неуверенным в обращении с Молли. У меня еще нет опыта. — Спасибо, что рассказали. Теперь мне легче понять. — Она с минуту подумала. — Тогда, значит, не вы выбирали миссис Саск. Он вытаращил глаза. — Я что, похож на сумасшедшего? — Но вы ее не увольняете, потому что ее выбрала мама Молли. — Вот именно, — он подался вперед, взывая к ее сочувствию. — Она не так плоха, честно. У нее огромный опыт, и Мелинда находила ее замечательной. Признаю, мягкостью она не отличается. У Брук вырвалось неосторожное восклицание. — Не знаю, у меня такое чувство, что мы с этой женщиной не поладим. — А что прикажете делать, если она разозлится и потребует расчет? Закатить пир на весь мир? Она энергично тряхнула головой. — Во всяком случае, будьте готовы к тому, что она тут долго не задержится. — Может быть, и я тут пробуду недолго. Брук совсем забыла об этом. — Значит, вы всерьез намерены продать поместье мисс Коры? — выпалила она, позабыв об осторожности. — Разумеется. — Он допил свой кофе. — А еще есть? — Нет. — Она встала. Все ее добрые чувства к нему улетучились. — Думаю, вам лучше уйти. — Ну же, Брук, не будьте ребенком. Посмотрите на все реально. Ну скажите, что я стану делать с этим огромным склепом на холме? Я всю жизнь прожил в Чикаго, и мое место только там. Разумеется, я продам поместье. — Но завещание мисс Коры… — Завещание можно и нарушить. — Для некоторых людей, — прошептала она, — это очень легко — все нарушить. Он не обиделся. — Все имеет свою цену, — сказал он. Она яростно замотала головой. — Не все! — Все. — Он подался вперед и накрыл ее руку своей и не выпустил, когда она попыталась ее отнять. — Брук, я намерен купить вашу землю и этот дом. — Никогда! — Я вам хорошо заплачу. — Ни хорошо, ни плохо, потому что я не продам, слышите? — Продадите! — И как вы думаете меня заставить? Будете размахивать деньгами перед моим лицом? Ничего не выйдет! — Что ж, увидим. Ее пронизывала мелкая дрожь. Все ее чувства были сосредоточены в руке, которую он держал. — Мы говорили о миссис Саск, — напомнила она ему без особой надежды. — Ей не по душе ни я, ни мои кошки, ни, как я подозреваю, Колорадо. Возможно, ей не по душе все, что находится западнее Миссисипи. Поскольку ни я, ни Колорадо, по всей вероятности, не изменимся, вам следует быть готовым к тому, что она сбежит от вас в самый неожиданный момент. И это было бы лучшее, что она могла бы сделать для Молли, подумала Брук. Гаррет смерил ее долгим взглядом. — Хотите пари? — сказал он с вызовом. — Не хочу я никакого пари. — Если она сбежит, то я подаю вам завтрак в постель, если она продержится до конца лета, то вы мне подаете… — Крапиву! — Но она не могла удержаться от смеха при виде выражения надежды на его лице. — Честно, Гаррет, вы маньяк. Он ухмыльнулся в ответ. — Мне уже говорили. Ну что, спорим? — Разумеется, нет. Я уже сказала, я не азартная женщина. И не спорю из-за таких глупостей. — Глупостей? — быстро подхватил он. — Что ж вы тогда так нервничаете при одном упоминании о постели? — Вы ужасно самонадеянный тип. Не знали об этом? — Скорее реалист. — Он наклонился над столом, приблизив свое лицо к ее. — А иногда и фаталист… как сейчас. — Я… не понимаю, что вы имеете в виду, — чопорно произнесла она, хотя на самом деле все прекрасно понимала. — Я имею в виду, что вы невероятно привлекательны. Брук отклонилась от него, учащенно дыша. — Возможно, вам доставляет удовольствие дразнить меня, но это не очень красиво с вашей стороны. — Дразнить вас? Что вы! — Гаррет взял ее руку и потерся губами о ее пальцы. — Эй, нам предстоит провести вместе долгое, жаркое лето… — Только не в Колорадо. У нас здесь прохладно. Он усмехнулся. — Время покажет, мисс Гамильтон. Время покажет. Но я ставлю на долгое, жаркое лето. Было бы очень кстати, как вы считаете? — Я так не считаю, — она приподняла подбородок. — Если вам нужна подружка на лето, то поищите в другом месте. — Ну, место не я выбирал — моя бабушка. — Он выпустил ее руку и поднялся. — Приходите днем и помогите мне начать разборку вещей. — Конечно. — Она должна. Нельзя подвести мисс Кору! — А завтра покажете мне Боулдер, — предложил он. — Мы так не договаривались. — Хорошо, договоримся сейчас. Если я выиграю, вы покажете мне Боулдер. Беспроигрышное пари. Итак, о чем поспорим? Она рассмеялась. — Я не спорю, и довольно об этом. В этот момент в двери кухни показался Гейбл. Он прогулялся по кафельному полу и стал виться около ног Гаррета. Тот бросил на Брук страдальческий взгляд. — А почему бы нам не поспорить о том, кто первым затеет драку — ваши кошки или мои собаки? — Мои кошки не затевают драк. — Тогда вам не о чем беспокоиться. Он отсалютовал ей элегантным жестом. — Увидимся после ланча, хорошо? Совсем не хорошо, но она позволила ему уйти, так ничего и не придумав, чтобы убедить его в этом. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Разумеется, Брук пошла. Она не могла оставаться в стороне, когда дело касалось Гленнхейвна. Проходя через железные ворота к крыльцу массивного кирпичного дома, она взирала на него с новым восхищением. Трехэтажное здание с башенкой наверху было построено неким эксцентричным ученым в 1895 году на склоне горы к западу от Боулдера. В нем было семнадцать комнат и множество удобств, о которых позаботились разные его владельцы, включая остекленный бассейн, устроенный самой мисс Корой. «Когда я приехала сюда из Калифорнии в 1934 году, — нередко говорила она, — у всех, кто что-то собой представлял, был бассейн — даже если они жили среди вечных снегов!» Неужели Гаррет и вправду намерен продать эту жемчужину? Брук вяло поглаживала Гейбла, который наподобие старомодного боа украшал ее плечи. Это все равно что торговать историей собственной семьи. С новой решимостью не допустить такое кощунство Брук взялась за сверкающий медный молоток. Удар вышел глухой и тяжелый. К ее огромному облегчению, дверь открыл сам Гаррет. Она не знала, как повела бы себя, окажись на пороге миссис Саск. Но, глядя на высокого, красивого мужчину перед ней, она поняла, что также не знает, как вести себя с ним. С первого же мгновения, как она его увидела, Брук почувствовала себя странно скованной. Эта встреча не стала исключением. С подозрением посмотрев на кота на ее плече, Гаррет жестом пригласил ее войти. — Вы нужны мне, — уныло сказал он. — Мы попытались оглядеться тут, но вконец заблудились. Это просто муравейник. Она сверкнула на него глазами. — И вовсе нет! Это попавшая в неблагодарные руки бесценная сокровищница. — Она огляделась, хмурясь. — А где Молли? — С миссис Саск. Что ж, начнем? Они остались вдвоем? Она рассчитывала на отвлекающее присутствие Молли. Волна паники поднялась в ее груди, но ей ничего не оставалось, как согласиться. Брук медленно водила его по комнатам, указывая на предметы, которые вскоре поглотили все ее внимание: витражные окна, косяки и двери из ценной породы клена, дорогие восточные ковры на полах и подлинники картин на стенах. И везде — фотографии. Многие из них — выцветшие сепии, на большинстве — мисс Кора: ребенок-ангелочек, немного похожий на Молли, совсем юная девушка, глядящая в будущее с безграничным оптимизмом, молоденькая красотка, только что начавшая сниматься в кино, и, наконец, зрелая женщина — уже с ореолом непревзойденной актрисы. Гаррет помедлил среди столов и книжных полок из отполированного до блеска вишневого дерева, разместившихся в библиотеке на первом этаже. Затем, взяв в руки фотографию в дорогой рамке, принялся внимательно разглядывать изображение своей покойной бабушки. — А я и не подозревал, что она была такая красивая, — удивленно протянул он. — Вы, верно, видели другие ее фото, — предположила Брук. Он отрицательно покачал головой. — Нет. Насколько я знаю, в нашей семье не было ее фотографий. Никто никогда не говорил о Коре. — Но ее фильмы… Он снова покачал головой. — Я вообще не очень люблю кино, а эти старые немые картины и подавно. Никогда бы не смог досмотреть до конца хоть одну из них. — Держу пари, смогли бы. — Слово «пари» само собой слетело с языка. Она поспешно прибавила: — То есть… Ее остановил его смех. — Ну, уж это пари я никак не проиграю. Брук улыбнулась ему несколько жалкой улыбкой. — Я не то хотела сказать… Видите ли, немые фильмы на самом деле очень увлекательны, особенно с участием мисс Коры. У нее, кстати, их целая коллекция. — Возможно, как-нибудь вы покажете мне ваш любимый фильм. — Могу порекомендовать… Его взгляд из-под тяжелых век заставил ее смягчиться. — Я сказал — покажете мне. За мной попкорн. Сидеть наедине с ним в затемненной комнате, в интимной атмосфере романтического старого фильма? — Посмотрим, — уклончиво ответила она. В действительности это означало «ни за что». — Теперь сюда. Обратите внимание на отделку этого камина. В доме девять каминов, и ни один не похож на другой. У этого очень сложный рисунок на деревянной обшивке… Наконец Брук повела его на кухню. Там она помедлила у мраморной стойки, на которой раскатывали тесто, прежде чем отправить его в огромную печь, работавшую на угле. — Кстати, кто вам готовит? — поинтересовалась она. Он сделал гримасу. — Миссис Саск, чем она очень недовольна. Я обещал ей нанять кого-нибудь другого. Она провела кончиком пальца по прохладной мраморной поверхности, испещренной тонкими голубыми прожилками. — Вы сами не готовите? Он попятился, его лицо — само изумление. — Неужели я произвожу впечатление человека, знакомого с кухней? — Как она могла такое подумать?! — Ну… — Она бросила на него взгляд украдкой. — С вашими разговорами о завтраке в постель я, естественно, подумала, что вы готовы платить в случае проигрыша. Наклонившись вперед, он взял ее за подбородок кончиками пальцев и повернул лицо так, чтобы можно было заглянуть в глаза. — Я не собираюсь проигрывать, — прошептал он, — но если такое случится… все будет по высшему разряду. Можете не сомневаться. Она поспешно отпрянула, прерывая магнетический контакт, вновь возникший между ними. Каждый раз, когда он прикасался к ней, ее охватывали дрожь и слабость. — Что ж, желаю вам найти повара, — сказала она. — А что касается этой мраморной плиты… ее установили еще в конце прошлого века, когда был построен дом. Он, нахмурясь, смотрел на сверкающую поверхность с гладкими вмятинами, оставленными десятками преданных поваров. — Для чего она? — Для раскатывания теста, для приготовления конфет и тому подобного. Мрамор остается прохладным в любую погоду, а это очень ценно для повара. Гаррет смотрел с сомнением. — Несколько старомодно. И эта печь… — Он указал на огромную, старую угольную печь у стены. — Что, мисс Кора так цеплялась за прошлое? — Ничего подобного. — Брук возмутило одно только предположение, что мисс Кора была старомодна. — Мисс Кора была всецело современной женщиной. — Распахнув целый ряд створчатых дверей, она показала ему полный набор современной кухонной техники, включая микроволновую печь. — Она оставила старую печь потому, что уважала ее историю, а не потому, что тосковала по прошлому. Гаррет склонил голову набок с задумчивым видом. — Я начинаю подозревать, что она, очевидно, была довольно интересной старой дамой. — И даже более того. — Брук почувствовала внезапный приступ ностальгии, тоски по ушедшим дням. — Этот дом сейчас не такой, как с ней, — призналась она, немного помолчав. — Еще одна причина, чтобы избавиться от него, — ловко ввернул он. — А что за этой дверью? Она повела его дальше, через столовую, явившую их взгляду хрусталь, фарфор, скатерти и салфетки; через утреннюю комнату в ее солнечном желтом убранстве; и, наконец, в большую залу высотой в два этажа. Он запрокинул голову и уставился на расписной потолок. — О, Господи, — сказал он. — Что это, Сикстинская капелла? Брук принужденно засмеялась. — Действительно, поначалу мисс Кора использовала этот зал для приемов, но к тому времени, как я появилась здесь, она овдовела, и им перестали пользоваться. Очень жаль. Красивая комната, и она… В холле зазвонил телефон. Пожав плечами, Гаррет пошел ответить. Замешкавшись как раз в дверях, Брук бессовестно подслушала односторонний разговор. — А, привет, Диди… Да, мы добрались благополучно… Боюсь, это невозможно. Дорогая, я же сказал тебе, что уезжаю на все лето… Да, да, я тоже по тебе скучаю. Угу. Конечно. Ладно. Пока. Когда он вернулся, Брук с задумчивым видом рассматривала один из многочисленных предметов великолепного интерьера комнаты. Однако ее мысли были заняты неизвестной Диди. Да, Гаррет Джексон настоящий бабник, и она не должна забывать об этом. — Прошу прощения, нас прервали, — сказал он. — Продолжим? Они продолжили. Она повела его на второй этаж, где располагались бильярдная, мужская и женская туалетные комнаты, музыкальная гостиная и, наконец, картинная галерея со специальным освещением, в которой висело несколько картин художников с мировым именем. Но мысли Брук витали далеко от галереи. Она не переставая думала о его разговоре с женщиной по имени Диди. Законченный ловелас, возмущалась Брук, по всей видимости, он постоянно пополняет свой любовный список». Гаррет склонился к написанному маслом пейзажу, висевшему в нише со специальной подсветкой, пытаясь разобрать подпись. — Хорошая копия, — заявил он. Брук возмущенно фыркнула. — Оригинал! — Она отвернулась. — Как вы уже знаете, спальни — на третьем этаже. Бассейн и теннисные корты — за домом, как и конюшни. На его лице появилось настороженное выражение. — То большое здание — конюшня? Только не говорите, что вдобавок ко всему мне придется иметь дело еще и с табуном лошадей. Она улыбнулась. — По крайней мере, с тех пор как я здесь, здание используют под склад. Но в те времена, когда дом только построили, лошади и экипажи были необходимостью. Соседнее здание — овчарня… Словно по команде, в комнату вошла немецкая овчарка Гаррета. Знакомая паника сдавила тисками грудь Брук. Собака увидела хозяина и подошла к нему, лениво помахивая хвостом. Брук вся сжалась. Рука автоматически потянулась к коту на ее плече. Гаррет посмотрел на Брук с любопытством. — Не нужно бояться старину Барона, — уверил он ее. — Он и мухи не обидит. Закусив нижнюю губу и не спуская глаз с собаки, Брук бочком стала подвигаться к двери. — Поверю вам на слово, — сказала она, нисколько ему не веря. — Нет, правда… В комнату вплыла миссис Саск. — Мистер Джексон, тут пришла женщина, которая просится на место повара. Я уже поговорила с ней обстоятельно и могу вам сказать, что она совершенно не подходит. — Ее взгляд упал на Гейбла. — Что эта тварь делает в доме? Брук почувствовала, как рыжий кот напрягся, деликатно выпустив коготки в ее майку. — До смерти мисс Коры Гейбл не знал другого дома, кроме этого, — объяснила она, стараясь больше не выводить из себя эту женщину, но не отказываясь от своей решимости защищать территориальные права кота. — Я всегда беру его с собой, когда иду сюда. — Ясно. — Очевидно, ей это не понравилось. Она снова обратилась к Гаррету. — А насчет этой женщины, мистер Джексон… — Как ее зовут? — спросила Брук. — Возможно, я знаю ее. Судя по лицу миссис Саск, это едва ли могло служить хорошей рекомендацией. Гаррет кивнул, и она наконец ответила, предварительно поджав губы в неодобрительной гримасе: — Кажется, ее зовут О'Хара. — Мэри О'Хара? — Брук посмотрела на Гаррета. — Она работала здесь раньше. — И она это твердила. Похоже, на миссис Саск это не произвело никакого впечатления. Брук старалась говорить спокойно, хотя это было нелегко. — Миссис О'Хара рассчиталась потому, что ее младшая дочь ждала ребенка и очень нуждалась в помощи матери. Мисс Кора всегда надеялась, что она когда-нибудь вернется. — Вот как, — безучастно сказала миссис Саск. — Так или иначе, она не подходит. Гаррет, который все это время наблюдал за двумя женщинами с особым, задумчивым выражением своих золотистых глаз, вмешался: — Почему не подходит, миссис Саск? — Потому что, взглянув на Молли, она тут же заявила, что имбирное печенье — ее конек. — По тону няни можно было легко понять, какого мнения об имбирном печенье она сама. — А я его тоже люблю, — с угрозой в голосе сказал Гаррет. Миссис Саск расправила свои и без того широкие плечи. — Я не думаю, что это достаточная рекомендация для… — То, что вы думаете о людях, которых я нанимаю, к делу не относится! Миссис Саск, казалось, была ошарашена его спокойным, но властным заявлением. — Но, мистер Джексон! Он отмахнулся от ее возражений. — Я сам поговорю с миссис О'Хара и решу, подходит она или нет. Единственная ваша обязанность здесь — заботиться о здоровье и счастье Молли. Прошу вас немедленно вернуться к исполнению ваших обязанностей. Круто повернувшись, миссис Саск вышла из комнаты. Гаррет посмотрел на Брук, на его лице играла веселая улыбка. — Поговорим с миссис О'Хара? — предложил он таким спокойным голосом, будто никакой неприятной сцены не было и в помине. Она кивнула и стала спускаться по лестнице вниз, держась как можно дальше от собаки. Ее мысли, однако, были поглощены мужчиной, а не собакой. Непростой человек этот Гаррет Джексон… и очень напоминает свою бабушку. Миссис О'Хара приветствовала их улыбкой. Представляя ее Гаррету, Брук подумала, что эта полная, добродушная женщина шестидесяти с небольшим лет являет собой полнейшую противоположность колючей миссис Саск. Миссис О'Хара протянула ему свою руку. — Я встретила вашу малышку, — сказала она с искренним воодушевлением, — она сущий ангел. Я бы с радостью стала готовить для нее. Гаррет улыбнулся ей. — Вы наняты. Женщина удивленно заморгала. — Так просто? Разве вы не хотите проверить мои рекомендации… — Ваши рекомендации безупречны, — заверил ее Гаррет, указывая на Брук. — Мисс Гамильтон отозвалась о вас очень высоко. — О, это прекрасная девушка. Как поживаете, Брук, дорогая? — Неплохо, миссис О'Хара. — Держу пари, вы скучаете по мисс Коре. В улыбке Брук чувствовались слезы. — Это пари вы наверняка выиграли бы. Я ужасно скучаю по ней. — Но теперь, когда молодой человек здесь и возьмет все в свои руки, дело снова пойдет на лад, — оживленно проговорила она, потирая в предвкушении руки. — Когда мне приступить к работе, мистер Джексон? Сейчас? — Она оглядела кухню. — Я так скучала по этому дому и несказанно рада, что возвращаюсь. — Успеется и завтра, — заверил ее Гаррет. — Мы рады, что вы будете с нами, миссис О'Хара. — И я рада…. Что-то черно-белое влетело в комнату, заставив миссис О'Хара испуганно вскрикнуть. Это был Ларри. Резко затормозив, он уселся у их ног и, тяжело дыша, высунув на одну сторону язык, стал разглядывать новую повариху. Казалось, он улыбается ей. Миссис О'Хара наклонилась и потрепала его по пушистой голове. — Ах ты, Господи, — воскликнула она, — надеюсь, мисс Кора не перевернулась в гробу оттого, что у нее в доме собака. — Собаки, во множественном числе, — поправила ее Брук, удивляясь, почему, черт возьми, вполне разумная женщина столь дружелюбно разговаривает с незнакомой собакой. Она чувствовала, что Гейбл на ее плече начал проявлять беспокойство, и прекрасно его понимала. — В сущности, их две. Другая — немецкая овчар… Но ей не суждено было завершить свое разъяснение, поскольку Гейбл бросился на незваного гостя, словно стратегическая ракета класса «плечо — собака». Гаррет всегда ожидал от кота подобной выходки, но, когда это наконец случилось, он был захвачен врасплох не меньше, чем остальные. Чертово животное приземлилось всеми своими четырьмя лапами на спину Ларри. На какое-то мгновение воздух наполнился мелькающими лапами, когтями и зубами, не говоря уже об ужасном шипении и паническом лае. Затем, так же быстро, как и началось, сражение закончилось, и большой рыжий кот смотрел вниз с безопасного места на верху кухонной горки. Старина Ларри, совершенно сбитый с толку внезапным нападением, гонялся в отчаянии за собственным хвостом, очевидно, не в состоянии понять, куда делся его враг. И черт побери, надо было видеть довольную физиономию кота! Гаррет расхохотался. Он просто не мог удержаться, даже зная, что Брук накинется на него за это. Что она и сделала. — Как вы можете смеяться в такой момент? — возмутилась она. — Ведь этот ужасный пес чуть не убил кота мисс Коры! Брук была восхитительна в своем гневе, и у Гаррета возникло внезапное желание заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока она совершенно не забудет про дурацкого кота. — Вот уже дважды вы несправедливо обвиняете Ларри в том, что он затеял драку, — сказал Гаррет с притворным возмущением. — Надо учить кота хорошим манерам, Брук. — У моего кота прекрасные манеры! — Он совершил наглое, ничем не спровоцированное нападение на собаку Молли. — Лучшая защита — нападение, — парировала она. — Называйте это как хотите, но вы проиграли пари. — Какое пари? — спросила миссис О'Хара, которая все это время с интересом наблюдала за их обменом репликами. — Нет никакого пари, — быстро ответила Брук; ее лицо, обращенное к Гаррету, одновременно требовало и умоляло не развивать эту тему. Он не обратил внимания ни на то, ни на другое. — Мы поспорили относительно того, кто первым затеет драку — ее кошки или мои собаки, — проинформировал он повариху. — Ясно, что я победил. — Я не принимала пари! — возмутилась Брук. Она подошла к горке и протянула руку к коту, который сидел и наблюдал за сценой немигающими желтыми глазами. — Вы не уведете собаку, чтобы я могла достать кота? — Скажите «пожалуйста», — наставительным тоном произнес Гаррет, с трудом удерживаясь, чтобы не рассмеяться. Ее щеки залились краской. — Пожалуйста, — вымолвила она слабым, срывающимся голосом. — Ваше желание для меня закон. — Наклонившись, он подхватил все еще не успокоившегося Ларри, отнес его к двери и, оставив снаружи, закрыл за ним дверь. Миссис О'Хара взяла в руки свою черную сумочку, лежавшую на стойке. — Итак, детки, на что же вы спорили? — откровенно полюбопытствовала она. — Ни на что! — заявила Брук. — Гейбл, противный кот, ну-ка, спускайся сюда сию же минуту! — Да так, ничего особенного. — Гаррет нарочно тянул слова, чтобы позлить Брук. — Но, поскольку я выиграл, думаю, полагается назвать выигрыш. — Нет, не полагается. — Брук посмотрела на него, прищурив глаза, затем потащила к горке табурет, чтобы достать кота. — Нет, полагается. — Он смотрел на нее с недвусмысленной ухмылкой. — Я выбираю… завтрак… — И не надейтесь. — …в Боулдере. Завтра утром, с Молли и со мной. А затем вы сможете показать нам город. Наконец Брук держала кота в руках. С испуганным выражением лица она повернулась на табурете. Ее блестящие каштановые волосы мягкими завитками легли на щеки, а карие глаза искрились чем-то похожим на смущение. — А-а. Я… возможно… — Она вздохнула и сдалась. — Хорошо. Только было бы неплохо, если бы после этого вы перестали по каждому поводу заключать пари. — Не выйдет. — Шагнув вперед, он положил руки ей на талию. Черт возьми, она сделана как раз под его руку… — Гаррет! В ее тоне он уловил предупреждение, как и в сузившихся глазах Гейбла; интересно, кто же этот рыжий котище — домашний сторож? — Просто исполняю свой мужской долг, — беспечно сказал он и, сняв ее с табурета, поставил на пол. Ему совсем не хотелось отпускать ее, но, что делать, пришлось. — Значит, завтра в девять, идет? Она стояла там, куда он ее опустил, словно щитом, прикрываясь котом. Ее сверкающие карие глаза встретились с его глазами, точно в попытке понять его истинные намерения, что было невозможно сделать, так как его план, похоже, готов был измениться. Он приехал сюда в основном для того, чтобы выяснить, каким образом маленькая проходимка вытянула из полоумной старухи лакомый кусок в виде дома и земли. Теперь же он приходил к выводу, что у Брук Гамильтон нет ни капли авантюризма. И все же проблема оставалась: как убедить ее продать землю, — но в то же время он был совсем не против немного разнообразить долгое, жаркое… скучное… лето. Наконец она вздохнула, потом, отводя взгляд, пробормотала: — Да… идет. Точно так, как он и думал, что она скажет. На следующее утро Молли и Гаррет появились на пороге дома Брук ровно в девять часов. Глядя на них, веселых и красивых, Брук почувствовала, как ее сопротивление тает, подобно колорадскому снегу под июньским солнцем. — Готовы? — спросил он, склонив набок голову в свойственной ему манере. На нем были сине-зеленые шорты и желтая майка, а также белые кожаные кроссовки. Лицо его было свежевыбрито, волосы еще мокрые после утреннего душа. Словом, он выглядел совершенно изумительно. Брук с трудом сглотнула. — В общем, да, — ответила она и обратилась к Молли: — Рада тебя снова видеть, дорогая. — Могу я навестить кошек, мисс Брук? — Девочка смотрела на Брук умоляющими глазами. — Могу я подержать Ломбард? Могу я… Гаррет легко дотронулся до ее плеча. — Мы идем завтракать, — мягко напомнил он ей. — Разве ты не голодна? Девочка энергично замотала своей светловолосой головкой. — Я бы лучше поиграла с кошками. Можно? Пожалуйста. Он взглянул на Брук, словно ища согласия, которое она тут же и дала едва заметным кивком. — Когда вернемся, тогда и поиграешь, — пообещал он. — Если, конечно, Брук не против… — Конечно, нет, — быстро согласилась та. — А сейчас я умираю от голода! Если вы не против, Гаррет, я подумала, что мы могли бы отправиться в одно замечательное маленькое кафе на Перл-стрит. Бульвар на Перл-стрит, любимое место Брук во время поездок в город, находился в самом центре Боулдера. Где, как не здесь, Брук могла снова почувствовать себя в привычной роли? По дороге к городу она обращала внимание отца и дочери на разные примечательные вещи: на олениху с детенышем, едва видимых меж тонких стволов ясеней, на гусят, неуклюже плывущих стайкой вслед за родителями по глади спокойного лесного пруда, на первые робкие голубые бутоны колорадского водосбора. — Колорадский голубой водосбор был выбран в качестве эмблемы штата в тысяча восемьсот девяносто девятом году, — объяснила Брук Молли, которая сидела на заднем сиденье. — Почему? — спросила маленькая девочка, широко раскрыв глаза. Брук, которая хорошо знала ответ на этот вопрос, улыбнулась. — Голубой цвет — это небо Колорадо, — сказала она, — белые лепестки в центре — снег, а золотистая сердцевинка — металл, который положил начало большой золотой лихорадке тысяча восемьсот пятьдесят девятого года. — Какой металл? — спросила Молли, вызвав смех у своего отца. — Золото, Молли! — А-а, — разочарованно протянула она, — мне больше нравится олененок. Но больше им не довелось увидеть что-либо из дикой природы, так как они уже почти подъехали к самому городу, приютившемуся у подножия покрытых соснами горных склонов. Брук вошла в азарт. — Население Боулдера чуть более девяти тысяч, — сообщила она. — Но почти четверть его — это студенты и преподаватели Колорадского университета. Гаррет замедлил ход, поскольку движение на шоссе сделалось более оживленным. — У меня был друг, который здесь учился, — сказал он. — Веселое заведение, он говорил. — Счастливые студенческие годы, — с чувством произнесла она. Он с любопытством взглянул на нее. — Вы там учились? — Я? — Она рассмеялась. — Что вы! Я себе такое позволить не могла. — Она подалась вперед. — Поверните налево на следующем углу, хорошо? Он повернул. С этого момента внимание обоих было полностью сконцентрировано на дороге. Когда они подъезжали к центру города мимо величавых старинных особняков в викторианском стиле, казалось, что на шоссе столько же велосипедов и бегунов, сколько машин. Вдруг Брук увидела свободное место для парковки. — Остановитесь! — крикнула она. Гаррет быстро отреагировал и умело направил автомобиль в узкий проход. Остановив его, он вытащил ключ и наклонился к Брук с дерзким выражением на лице. — Время для завтрака, — Гаррет тянул слова, — но, к сожалению, не в… — Гаррет! — Брук бросила многозначительный взгляд на заднее сиденье. На губах его змеилась улыбка. — Завтрак… в Боулдере. Полбулочки лучше, чем ничего. — Он повернулся к Молли. — Правильно, Молли? — Угу, Гарт. — Но она явно не имела понятия, о чем он говорит, потому что прибавила: — Мы будем есть хлеб? Я хочу блинов. — Я тоже, — согласилась Брук. — А как вы, Гаррет? Вы тоже закажете блины, не так ли? — У меня другая задумка. Можно, конечно, обсудить… Но Брук уже открыла дверцу и выбралась из машины, намереваясь совершить небольшую прогулку по бульвару. ГЛАВА ПЯТАЯ Бульвар на Перл-стрит являлся тем единственным в своем роде местом Боулдера, где всегда толпился народ. Путешественники со всего мира приезжали сюда, чтобы подышать его воздухом. Он представлял собой пешеходную улицу с историческими зданиями из камня и песчаника по обеим сторонам, протянувшуюся на четыре квартала и приютившую магазины и художественные салоны, офисы и бесчисленные кафе. Круглый год, днем и ночью, бульвар служил своеобразными подмостками для множества людей, которые будто разыгрывали некий спектакль, важно прогуливаясь по нему. По настоянию Гаррета Брук выбрала небольшое кафе, которое было одним из тех немногих оставшихся мест на бульваре, где можно было перекусить семьей. Выбрав столик в тени полосатого навеса, они удобно расположились, и скоро перед ними стояли дымящийся, с ароматом миндаля, кофе для взрослых и апельсиновый сок для всех. Они с нетерпением ожидали, когда принесут то, что они заказали: блины и свежие фрукты для Брук и Молли, основательный завтрак для Гаррета из жареной картошки, яичницы и сосисок. Понаблюдав минуту за прогуливавшимися в тени деревьев туристами, Гаррет со вздохом удовлетворения откинулся на стуле. Брук бросила на него тревожный взгляд, на который он ответил успокаивающей улыбкой. Сегодня она надела платье, что случалось редко. Легкое летнее платье облегало ее хрупкую фигуру, образуя изящные складки. Скромное, но очень симпатичное. — Мило, — от души сказал Гаррет. — Прошу прощения? — Бульвар, — ответил он, но имел в виду совсем другое. — Вы часто приходите сюда? Она не смотрела на него, вместо этого с кажущейся сосредоточенностью разглядывала парочку, которая проходила мимо, взявшись за руки. Он ни на минуту не поверил в ее показной интерес к прохожим, но не подал виду. — Нет, — сказала наконец она. — Не часто. Только когда приходится. — Приходится? — Он побуждал ее продолжать. — Мне больше нравится дома, в горах, — сказала она. — Понимаете, уединение, красота… — Понимаю. — А понимал он то, что заставить ее принять его точку зрения будет труднее, чем он ожидал. Но, разумеется, возможно. Просто труднее. Сочувствие способно творить чудеса. — Мне думается, вам должно быть одиноко там, в горах, особенно теперь, когда вы остались совсем одна, — рискнул он. Она заморгала, словно от удивления. — Я не одна. Имела ли она в виду его? Гаррет вопросительно поднял брови. — У меня есть кошки, — быстро прибавила она, как будто догадалась, о чем он подумал. Это вызвало добродушный вздох с его стороны. — Перестаньте, Брук. Вы молодая, красивая женщина… — Он ввернул «красивая» не только потому, что это была правда, но и потому, что хотел посмотреть на ее реакцию. Он не был разочарован, так как она вспыхнула и заерзала на стуле. Он продолжал: — У вас должна быть и другая жизнь. Она надула губы. — Должна? Он осклабился. — Это закон природы. Ну, там… молодой человек… Она откинула прядь блестящих волос. — Если это так, то где же ваша? — Моя что? — Ваша девушка! — Она бросила на него дерзкий взгляд. Ее выпад позабавил его. Он парировал его тем же беспечным тоном: — Значит, таков ваш не очень-то деликатный способ узнать, нет ли у меня девушки? — Я слышала, как вы разговаривали с женщиной по телефону, — призналась она. — Вы имеете в виду Кэролайн? Она просто друг. — Кэролайн? Я имела в виду Диди. — А-а. — Он одарил ее нарочито обворожительной улыбкой. — Диди тоже просто друг. Я, знаете, очень компанейский парень. По Брук было видно, что она ни на минуту в этом не сомневалась. Ничего не ответив, она повернулась к Молли. — Детка, ты не очень-то разговорчива сегодня. Тебе не понравилось на бульваре? Молли поставила на стол свой пустой стакан, из которого пила апельсиновый сок. — Ничего. — Ничего? — Брук нежно потрепала ее по щечке. — В чем дело? Тебе скучно? — Да, — сказала Молли чистым детским голосом. — Ты не скажешь мне, почему? На минуту Молли задумалась, и Гаррет поймал себя на том, что ждет ее ответа, затаив дыхание. Только бы она сказала, пусть даже не ему… Но этого не произошло. — Нет, — вздохнув, ответила Молли. — Я хочу пойти посмотреть, как играют вон те дети. — Она указала на полдюжины или около того ребятишек, которые взбирались на двухфутовую бронзовую лягушку. Гаррет почувствовал внезапный приступ тревоги, как всегда, когда ему казалось, что Молли уходит слишком далеко от него. — Не знаю, стоит ли, — сказал он, чувствуя неловкость. — Гарт, пожалуйста! — Девочка подняла на него умоляющие глаза. Совершенно растерявшись, он медлил с ответом, взглядом ища поддержки у Брук. На ее лице он видел понимание и сочувствие. — Все будет в порядке, — заверила она его. — Молли все время будет у нас перед глазами. — Я не уверен… — Пожалуйста, Гарт! Пожалуйста! — Пожалуйста! — вторила Брук с лукавой улыбкой на губах. — Ну что ж… — Он скривился. — Ладно, Молли, но ты не могла бы подождать, пока мы не закончим завтрак? Может быть, не пойдешь? — спросил он с надеждой. На лице у девочки промелькнула тень разочарования, и на какое-то мгновение показалось, что она станет протестовать. Гаррет надеялся на это. Она была слишком послушной, слишком… идеальным ребенком. Он бы с радостью приветствовал хотя бы искру характера. Но нет! Молли просто вздохнула и, кивнув, осталась сидеть на месте, то и дело поглядывая на шумных, счастливых детей. Вскоре им принесли завтрак. Они ели с удовольствием, даже Молли, которая обычно не отличалась хорошим аппетитом. В два счета покончив с едой, она с надеждой посмотрела на Гаррета. — Я хорошо поела? — спросила она нетерпеливо. Он не спеша осмотрел ее тарелку. Она справилась с половиной блина и съела почти все фрукты — неплохо для такой крохи. — Да, ты молодец, — заверил он ее, улыбаясь. — Тогда я могу… можно я пойду поиграю? — Она кивнула головой в сторону детей, все еще лазавших по бронзовой лягушке. Ему ничего не оставалось, как дать разрешение. — Но так, чтобы я мог тебя видеть, — предостерег он ее, — хорошо? Молли вскочила на ноги. — Хорошо! Она была уже не с ним. Все ее внимание поглотили дети и лягушка. Ее радость почти рассеяла его тревогу. Он смотрел, как девочка бежит вприпрыжку, и испытывал смешанное чувство. Брук успокаивающе произнесла: — Гаррет, все будет в порядке. Молли никуда не денется. — Конечно, вы правы. — У него как-то сразу пропал интерес к завтраку. Он положил вилку. — Если вам кажется, что я ее чересчур оберегаю… — Он надеялся, что его слова не прозвучали так, словно он оправдывается. — Да нет, что вы. — Она потянулась за виноградом. — Просто вы еще новичок в этом деле. Но, по-моему, вы прекрасно справляетесь. — Вы думаете? — Он уставился на нее, изумленный и благодарный. Он привык к тому, что в кругу знакомых его критиковали за неумение общаться с ребенком, и потому теперь испытывал вспышку удовольствия от похвалы, на которую никак не рассчитывал. Брук энергично закивала. Он и раньше замечал, что она все делает энергично, словно ничуть не боится выражать свои чувства. — Это не просто, — продолжала она, — холостой мужчина берет на себя такую ответственность. Должно быть, это сильно изменило вашу жизнь. Она и не догадывалась, насколько сильно. — Я сделал бы это снова не задумываясь, — сказал он очень серьезно. Она всячески избегала смотреть на него. Но теперь подняла лицо и встретилась с его немигающим взглядом. — Вы когда-нибудь были женаты? Ее серьезность показалась ему забавной. — Нет. А вы были замужем? — Конечно, нет. Гаррет не мог понять, почему она оскорбилась. — Ну что я такого сказал? — спросил он жалобно. Напряженное выражение ее лица смягчилось, ей даже удалось выдавить из себя улыбку, несколько смущенную. — Если бы я однажды вышла замуж, то и теперь была бы замужем, или вдовой, упаси Боже. Он просто не мог удержаться от желания подразнить ее. — Да кто же предо мной — старомодная барышня? Она приподняла свой маленький подбородок. — Ничего не могу поделать. Я чувствую, что брак — это навечно. — Она вскинула голову и одарила его очаровательной улыбкой. — Мне почему-то кажется, что вы согласны со мной. Я имею в виду, что вот вам уже тридцать… Она вопросительно подняла брови. — Два, — подсказал он, — мне тридцать два. — Достаточно, чтобы жениться и развестись разок-другой, если бы вы не относились к браку серьезно. — Или, — возразил он, — если я придаю браку так мало значения, что даже не хочу этим себя утруждать. Его слова шокировали ее. Гаррет заметил это по тому, как расширились ее красивые карие глаза, выражая недоверие. Он был готов к обороне, если бы Брук стала настаивать, но она снова удивила его. — Весьма печально такое слышать, — наконец сказала она. — Разумеется, это меня не касается. Ваша личная жизнь — не мое дело. — А жаль! — Черт возьми, ему не следовало говорить это, но удержаться было невозможно. Брук вздрогнула. — Вы предлагаете мне летний роман? Я не согласна, мистер Джексон. — Ее голос был под стать ее отсутствующему виду. — Наверняка вы думали о такой возможности, — сказал он, хищно улыбаясь. — Нет, конечно! — Ее растерянный вид говорил ему, что она кривит душой. — Я просто думала о Молли, и все. Ваша личная жизнь или семейное положение нисколько не интересуют меня, я думаю только о Молли. — Неужели? Очень жаль. — Ее слова не убедили его и нисколько не охладили его пыл. — Наше лето могло бы быть… очень приятным. Брук вскочила на ноги, и он заметил, как сжались ее маленькие кулачки. Он поймал себя на мысли, что она очаровательна в своем гневе. — Молли нам машет, — отрывисто сказала она. — Если вы закончили… — Не совсем, — туманно произнес он, но тоже поднялся. Нельзя было спугнуть ее. — Ну что ж, пойдемте посмотрим, как она там, оставим пока наши проблемы. Брук открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого тяжело вздохнула, сжала губы, повернулась и направилась к детям. Вполне довольный, он бросил на стол несколько банкнот и последовал за ней. На обратном пути у нее было время подумать, и то, что приходило ей в голову, не радовало. Гаррет Джексон — плейбой, тот тип мужчины, который любит как бы мимоходом, легко расставаясь со своими подружками. Обычно этот тип ее нисколько не привлекал, но реакция на ее нового, пусть и временного, соседа была далека от привычной. Бросая украдкой на него взгляды, она восхищалась его мужественным профилем. Он, казалось, намеренно старался выглядеть в глазах окружающих истинным плейбоем, но она чувствовала, что под внешней легкомысленностью скрывается нечто серьезное. Но было ли это «серьезное» лучше или хуже, чем та маска, которую он надевал для мира? Будь у нее хоть капля здравого смысла, она не стала бы над этим задумываться. Доехав до поместья, Гаррет вырулил к дому Брук и остановился. Прежде чем взрослые успели сказать хоть слово, Молли наклонилась к Гаррету. — Могу я зайти в дом и навестить кошек? — жалобно спросила она. — Пожалуйста, Гарт, можно? Он слегка наклонил голову в сторону Брук. — Если вы не против… — Разумеется, нет. — Она тепло улыбнулась Молли. — А если у вас дела, Гаррет, я буду рада присмотреть за ней и привести ее домой, когда скажете. Он, казалось, размышлял, и она начала надеяться, что ей не придется терпеть его тягостное присутствие. — Пожалуй, я тоже останусь, — решил он. — Но… — Брук едва удержалась, чтобы не застонать. — Думаю, мне стоит получше познакомиться с вашими кошками, — вкрадчиво продолжал Гаррет. — Если уж мы собираемся прожить мирно это лето, то мне следует по крайней мере попытаться, вы не находите? — Да, наверно. Но… — А вам следует сделать усилие и подружиться с моими собаками, — решительно перебил ее Гаррет. Внутри у нее все сжалось в протестующий комок. — Не получится. — Никогда не говорите «никогда». — Он вылез из машины, обошел ее и помог выйти сначала Молли, затем Брук. — Держу пари, что вам удалось бы преодолеть вашу беспочвенную ненависть к собакам, если бы вы попытались. — Она не беспочвенна, и это… вовсе не ненависть. Это страх. — Она прикусила губу, жалея, что сказала так много. Гаррет взял у нее ключ и отпер дверь, затем постоял, пропуская их в дом. — Расскажите мне об этом поподробнее, — ласково предложил он. — Тут нечего рассказывать. — Брук повернулась к Молли и взяла руки девочки в свои. — Что бы ты хотела — поиграть с Гейблом и Ломбард или познакомиться с другими моими постояльцами? Держу пари, тебе понравился бы кот миссис Свон, Пуки, он любит, когда его ласкают. Гаррет одарил Брук самодовольной ухмылкой, затем, обращаясь к Молли, сказал: — Еще бы, кому это не понравится! Молли улыбнулась и кивнула. Ах, невинное детство! В то время как Молли играла с кошками, Брук еще раз оказалась в роли хозяйки для отца девочки. Отчего-то теперь он казался ей более… опасным в этой домашней обстановке, чем там, в Боулдере, за столиком кафе. Они пили чай со льдом, и Брук осторожно, поверх высоких стаканов, приглядывалась к Гаррету. За последние полчаса он стал как-то спокойнее, словно у него изменилось настроение. Интересно, почему, но лучше не спрашивать. — Брук, — начал он необычно серьезным тоном, — я должен кое-что… — Не сейчас, Гаррет, — слишком живо отозвалась она. — Почему бы вам не рассказать мне, как вам понравился Боулдер? Вы видели далеко не все, что следует там посмотреть, но все же, думаю, достаточно, чтобы у вас сложилось представление… — Забудьте о Боулдере. — Он подался вперед и поставил стакан на столик между ними в ее гостиной. — Мне правда нужно поговорить с вами о вещах куда более серьезных. Она отстранилась от него. — Не думаю, что мне будет приятно услышать это, — сказала она срывающимся голосом. — Не хотелось бы настаивать, но придется. Я и так слишком долго откладывал этот разговор. — Без дежурной улыбки лицо его выглядело более худым и жестким. — Какова ваша цена, Брук? — Моя цена на что? Это слетело с языка прежде, чем она дала себе время подумать. Но это нелепое замечание обернулось непредвиденной выгодой: он улыбнулся. — А, — мягко сказал он, — можно вносить предложения? — Нет, конечно, нет. — Она смущенно покусывала нижнюю губу. — Вы ведь говорите о… моем доме? Он кивнул. — О доме и земле, которая к нему прилагается. Брук, мне нужны они… Мне очень нужны они. И я намерен получить их. Я не знаю, почему Кора оставила их вам. — Я тоже не знаю, почему она это сделала. Гаррет посмотрел ей в глаза, словно решая, стоит ли верить ее словам. Наконец проговорил: — Мы пока оставим эту тему. — Что ж, и на том спасибо. — Не иронизируйте. Он, однако, улыбнулся ей и прибавил: — И я бы хотел поскорей закончить с этим делом и больше к нему не возвращаться. — Обеими руками за, — облегченно сказала она. — Тогда назовите вашу цену, — снова сказал он. — Мой дом не продается, Гаррет. — Все продается, Брук. Она упрямо замотала головой. — Не делайте этого, — прошептала она, — не разбивайте сердце мисс Коре. — Да я бы и не смог. Мисс Кора мертва. — Его лицо было неумолимо. — Но ведь она была вашей двоюродной бабушкой, вашей плотью и кровью. Вряд ли ее обрадовало бы, что вы пустите с молотка то, что она оставила вам. — Какая теперь разница, чего она хотела? Ее нет. Она никогда не "узнает. — Может быть, да… а может быть, и нет. По ее завещанию… — Я адвокат. Вы думаете, мне будет трудно обойти ее завещание? Это вывело ее из себя. — А зачем вообще обходить завещание? — возразила она. — Вы так сильно нуждаетесь в деньгах? Она выпалила последние слова одним духом, только потом поняв, что могла оскорбить его. Но он не оскорбился, она это заметила: выражение его лица не изменилось. — Дело не в деньгах, — почти нежно проговорил он. — Мне не нужны деньги, по крайней мере не так, как вы думаете. Но мне не нужно и запустение, которое угрожает этому имению, и те проблемы, которыми оно неизбежно обернется для меня. — Тогда превратите его в приют для кошек, — настаивала Брук. — Я слишком практичен, чтобы так поступить. — Он нервно поерзал в мягком кресле. Видно, эта тема способна лишить равновесия и его. — Послушайте, Брук, я приехал сюда только потому, что… потому, что я чувствовал, что мне необходимо побыть какое-то время с Молли наедине. — Это похвально, но… — Никаких «но». Мне нет никакого дела до завещания, и если бы не Молли, я бы вообще сюда не приехал. Она бессильно опустила голову. — Значит, вы все уже решили до того, как приехали сюда? — Разумеется. — Он не улыбался. — И ваша бабушка не вызывала у вас даже крошечного интереса? Он пожал плечами. — Никакого. Думаю, я уже говорил вам, что ее имя никогда не упоминали в семье. — Да, но это была не ее вина, она… — Брук, оставьте эту вашу романтику! — Впервые он выглядел по-настоящему раздраженным. — Вы во всем видите только черное и белое, а мир полон серых оттенков. Кора вовсе не была невинным ангелом. — А я этого и не говорила. Но можно подумать, что она совершила какое-то чудовищное преступление! Да, она убежала из дома — но ей было только пятнадцать лет! Можно было бы и простить ее. Его темные брови приподнялись. — Вы правы, и вы также не правы. Во-первых, ей было не пятнадцать, а семнадцать. — Что? Но она же сказала, что снялась в своем первом фильме, когда ей было шестнадцать! — На самом деле ей было почти восемнадцать. — Но зачем бы ей лгать? По крайней мере мне. Зачем ей нужно было лгать мне? — удивилась Брук. Он пожал плечами. — Вероятно, когда она рассказывала вам эту историю, она уже забыла, как все было на самом деле, — предположил он. Пытаясь справиться с этой новой информацией, в истинности которой она ни на мгновение не усомнилась, Брук мучительно подыскивала слова, которые оправдали бы мисс Кору. — Ладно, пусть она была на два года старше, чем я думала. Но и в таком случае она была слишком юной, чтобы поступить с ней так — выбросить из семьи только за то, что она убежала. — Даже если и не одна? Брук ощутила холодок на сердце. Она медленно подняла глаза от рук, которые держала, стиснув, на коленях. Их взгляды встретились, и ей показалось, что в его глазах она прочла сожаление. — С кем она убежала? — С женихом своей старшей сестры. — У нее была сестра? Но я думала… Она запнулась и уставилась на него в ужасе. Он кивнул. — Сестру звали Мод. Побег Коры ускорил семейный разрыв, так по крайней мере рассказывали мне мои родители. Отец Коры наконец выследил ее, но, какой у них вышел разговор, он никогда не рассказывал. Вернувшись домой без младшей дочери, он и Мод заперлись в библиотеке и долго о чем-то беседовали. Когда они вышли, они заявили перед всей семьей, что имя Коры никогда больше не должно упоминаться в их доме. — Как ужасно! — Брук не знала, почему она безоговорочно поверила Гаррету, но она поверила. Отчего-то ей казалось, что он не обманывает. Может дразнить ее, интриговать, сбивать с толку, но не лгать. — А что Мод? — наконец спросила она. — Она жива? Он покачал головой. — Но Кора, очевидно, не знала этого, раз оставила ей поместье. А я — наследник Мод. — Она вышла замуж? — Нет. — Простила свою сестру? — Нет. — И вы тоже, — со вздохом сказала Брук. — Мои чувства не в счет, за исключением того, что я так же верен памяти Мод, как вы памяти Коры. — Он пожал плечами. — Я знаю, вы не это хотели бы услышать, но думаю, вы предпочитаете, чтобы я говорил правду. — Да. — Но так ли? Хотя ее вера в честность мисс Коры была серьезно поколеблена, ее любовь оставалась все той же. Неожиданная мысль пришла ей в голову. — Это Роберт Браун разбил сердце Мод? — Именно. — Гаррет, не искупается ли все тем, что он и мисс Кора прожили в браке пятьдесят лет, вплоть до того дня, когда он умер? Думаю, она никогда и не взглянула на другого мужчину. Это действительно была настоящая любовь. Он был явно поражен. — Я знал, что он женился, но… — Он нахмурился, покачал головой и упрямо выпятил нижнюю губу. — Это ничего не меняет. Назовите вашу цену, Брук. Если вы не пойдете мне навстречу, мне придется потратить уйму времени, чтобы продать поместье, но можете не сомневаться, я найду способ. — Я по-прежнему отвечаю «нет». — Она приподняла подбородок и встретила его немигающий взгляд. — Мисс Кора хотела, чтобы у меня был собственный дом, где я могла бы заботиться о кошках, когда ее не будет, чтобы сделать это самой, — так написано в ее завещании. Его красивые янтарные глаза сузились. — Если вы думаете, что меня удержит пара кошек… Она все же не дрогнула перед его гневом. — Нет, удержат вас не кошки — я. Я не уступлю, вам придется отвоевывать каждый шаг вашего пути, Гаррет Джексон. — Что ж, пожалуйста, но вам не победить. — Он говорил так, словно все уже было предрешено. — Я намерен закрыть эту главу ради Мод. — А я намерена держать ее открытой ради мисс Коры. Они сердито смотрели друг на друга, никто из них не желал отвести взгляд первым. Напряжение росло, и также росло магнитное притяжение между ними. Брук чувствовала, как едва заметно наклоняется к нему, ощутила, как наклоняется к ней он… — Нет! — Она резко встала, разрывая силовое поле, пленниками которого они были. — Я не позволю вам запугать себя. — Вы так это называете? В его голосе появились ленивые, сексуальные нотки, от которых по ее телу прошла дрожь. Она направилась к входной двери. — Не важно, как я это называю. Нам нечего больше сказать друг другу. — Но… — Гаррет, идите домой! Неужели вы не видите, что я больше не в состоянии говорить с вами? — Она потянулась и открыла дверь. Что-то пушистое стрелой мелькнуло у нее под ногами, заставив ее вздрогнуть и вскрикнуть от неожиданности. — Кто это был? Молли, которая сидела и держала на коленях Пуки, с готовностью сказала: — Я думаю, Одноглазый Дик. — О, Господи! — Брук выглянула наружу, но нигде не заметила черного кота. — На Дика иногда находит, но я отыщу его. — Она прибавила шепотом: — Надеюсь! Гаррет махнул Молли: — Поднимайся, дорогая. Нам пора домой. — Но… — Мне очень жаль, однако нам действительно пора. Молли нехотя встала. Не дожидаясь, пока они соберутся, Брук вышла за дверь и огляделась. Одноглазого Дика нигде не было видно. Она направилась по тропинке, окликая кота. Но нашла его, лишь почти дойдя до ворот. Глупый кот сидел прямо посреди дорожки, уставившись на что-то совершенно удивительное, находившееся на высокой сосне. — Вот ты где! — принялась бранить Брук кота, приближаясь к нему. — Ах ты, неслух! Разве можно бродить здесь одному… Раздался скрип ворот, прервавший ее монолог, и она увидела Ларри. Сделав пару шагов, пес залился громким лаем и бросился на кота. Тот сидел словно парализованный, только шерсть поднялась на спине. Вскрикнув, Брук кинулась к коту, вытянув руки. Она чувствовала, что Гаррет бежит следом, но не осмеливалась надеяться на его помощь. Брук и Ларри достигли кота почти в один и тот же момент. Она ничего не видела вокруг себя — только Дика, застывшего на дорожке, и оскаленную пасть ужасной собаки, которая тянулась к нему. Ни секунды не думая об опасности, грозящей ей самой, она попыталась схватить кота — и налетела на собаку. Ларри издал жалобный визг, который прозвучал так, словно его убивали, и резко затормозил. Миссис Саск стремительно выбежала из ворот. — Что тут такое, ради всего святого… — Мой кот! — закричала Брук, оглядываясь по сторонам с безумным видом. — Где мой кот? Гаррет махнул рукой вверх. — Думаю, он сиганул на это дерево. Вы в порядке, Брук? Не очень-то умно становиться между двумя животными. Вы могли… Вмешалась миссис Саск: — Мистер Джексон, что все это значит? Что, нам предстоит все лето разнимать кошек и собак? Если это так, то я немедленно иду собирать вещи и сейчас же возвращаюсь в Чикаго! — Ну-ну, миссис Саск, мы что-нибудь придумаем, — пообещал Гаррет. — Если мы все постараемся быть немного терпеливее… — Терпеливее! — Брук почти выкрикнула это слово. — Как я могу быть терпеливой? Собак здесь быть не должно, Гаррет. Это единственный выход. — Нет, не единственный. — Он, прищурившись, разглядывал ее. — Можно убрать кошек. — Лучше всего уехать мне, — решительно вмешалась миссис Саск с едва скрытой угрозой в голосе. — Я могу взять Молли с собой назад в Чикаго, туда, где ей и следует быть. Здесь не место для впечатлительного ребенка, как я вам уже заявляла перед тем, как мы поехали сюда. Почему бы вам не признать, что вы совершили ужасную ошибку? — Потому что… — Гаррет вдруг встревоженно огляделся. — Где же впечатлительный ребенок? — О, Господи! — простонала Брук. — Неужели мы напугали Молли? — Что за ужасная ситуация: обезумевший кот, злой пес и напуганный ребенок. Она обеспокоенно посмотрела по сторонам в поисках девочки. И почти тотчас же ее обнаружила. Молли сидела на оголенном корне дерева. Одноглазый Дик клубочком свернулся у нее на руках, а Ларри лежал у ее ног, уткнув нос ей в колени. Кот и пес злобно смотрели друг на друга, но никто из них не предпринимал попытки возобновить драку, по крайней мере в тот момент. ГЛАВА ШЕСТАЯ Прошло несколько минут, прежде чем все успокоились. Сразу после этого миссис Саск, зловеще поджав губы, в спешном порядке увела Молли через ворота в дом. Когда они скрылись из виду, Брук повернулась к Гаррету, который, опустившись на корточки, усмирял Ларри. — Миссис Саск, похоже, уедет, — предсказала Брук. — Нет, не уедет, — Гаррет казался не менее уверенным в своем мнении, — это все так, для вида. Я нисколько не сомневаюсь в том, что она никогда не расстанется с Молли. — Она и не собирается с ней расставаться. Гаррет насторожился. — Как это? — Неужели вы не поняли? Она намерена вернуться в Чикаго вместе с Молли. — Пусть и не надеется, — решительно сказал он, — я никогда ей этого не позволю. Вы превратно истолковали ее поведение, Брук. Она не уедет. Она знает, что я не позволю ей забрать Молли. И как это только меня угораздило вмешаться в их отношения? — удивилась Брук. Это совсем не ее дело. Она ведь поклялась, что будет держаться подальше от Джексонов. — Вам виднее, — сказала она. Переместив Одноглазого Дика из одной руки в другую, она повернулась к нему спиной и, не удержавшись, пробормотала себе под нос: — Но вы ошибаетесь. Он услышал. — Хотите пари? Она остановилась как вкопанная. У этого мужчины, должно быть, невероятный слух. Она медленно повернулась к нему лицом. Он все еще сидел на корточках рядом с собакой — теперь послушной. На привлекательном мужественном лице, обращенном к ней, сверкали вызовом его красивые золотистые глаза. — Да, — сказала Брук, удивляясь самой себе, — да, мистер Всезнайка, хочу! — Правда? Отлично! — Убедившись, что кот находится в полной безопасности у Брук на руках, он отпустил терьера и одним плавным движением выпрямился. Обворожительная задумчивая улыбка тронула уголки его губ. — Эй, погодите-ка! — Она поспешно отступила назад. — Это я сгоряча сказала. Он насмешливо покачал головой. — Не отвертитесь. Только что вы заявили, что миссис Саск не продержится лето, и я поймал вас на слове. Итак, на что спорим? — Что? — На что будем спорить? — терпеливо объяснил он. — Что выигрывает победитель и что проигрывает побежденный? — Понятия не имею. Он потер руки, предвкушая удовольствие, и она поймала себя на том, что смотрит на его длинные сильные пальцы. Его руки, как и все остальное в нем, были изящны и красивой формы. — Что ж, я вам помогу, — предложил он. — Как насчет завтрака в постель? — Вы самый ограниченный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала, — чуть не заплакала она. — А вы самая нервная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, — парировал он. — Ну же, Брук, смотрите веселей. Мы с вами взрослые люди. Немного развлечений сверх программы нам не помешает. — О, нет! — Она судорожно соображала, что бы придумать на случай, если она проиграет — чего, разумеется, не произойдет. А может быть, стоит согласиться на его вариант… И тут в голове у нее возникла картина, от которой перехватило дыхание: она, утопая в подушках, полулежит в собственной кровати, к которой приближается, неся поднос со снедью в руках, Гаррет Джексон… Для нее это была заведомо проигрышная ситуация. Гаррет и кровать — слишком взрывоопасное сочетание! Он расплылся в улыбке, словно прочитал ее мысли. — Я жду, — сказал он и скрестил руки на груди. — Хорошо, — поспешно сказала она. — Если я проиграю, я… я устрою для вас с Молли пикник на Четвертое июля. Идет? Он хитро прищурил глаза. — Пикник, а? А если я проиграю, то за мной завтрак в постель. — Гаррет! — Ей хотелось топать ногами от отчаяния. — Вам никогда не увидеть мою спальню, так что забудьте. — Хотите пари? — Я хочу, чтобы вы… — Что? — Оставили меня в покое! — Этого вы не хотите. Он шагнул ближе и взял ее за плечи. Она беспомощно смотрела на него, прижимая к груди кота. Знакомая слабость нахлынула на нее, заставляя ее колени дрожать, лишая ее сил сопротивляться. Из его глаз исчез насмешливый огонек, он пристально смотрел на нее. — Бросьте этого чертова кота, чтобы я мог вас поцеловать, — приказал он сдавленным голосом. У нее, вероятно, подкосились бы ноги, если бы он не держал ее. Она с трудом сглотнула и жалобно произнесла: «Нет!» К несчастью, она в то же самое время сжала Одноглазого Дика с такой силой, что кот, испуганно мяукнув, спрыгнул на землю, оставив ее без защиты. Гаррет наклонился к ней. — Молодец кот, — шепнул он, перед тем как его губы коснулись губ Брук. Поцелуй был просто волшебный. Из груди Брук вырвался сладостный вздох, руки ее сами собой обвились вокруг его тонкой талии, лицо ее прильнуло к его лицу, глаза закрылись. Она уступила ему без борьбы. Когда наконец этот долгий поцелуй завершился, она услышала его глубокое прерывистое дыхание. Затем ощутила его губы на своих прикрытых веках. Она едва не стонала от наслаждения. Но тут он заговорил. — Сдавайтесь, Брук, — прошептал он у самого ее виска, — я намерен позавтракать в постели вместе с вами, а когда я чего-то очень сильно хочу… — Негодяй! — Сделав нечеловеческое усилие, она оттолкнула его от себя. — Если вы выиграете наше пари, я устрою вам с Молли пикник. Если я выиграю, вы… вы оставите меня в покое! — Ха! — Ее отпор, казалось, не произвел на него никакого впечатления. — Как же я могу оставить вас в покое, когда вы живете прямо у меня под носом? Если вы будете разумны и продадите мне вашу землю… Его слова хлестнули ее, словно плеть. Он заигрывал с ней в надежде, что ей надоест и она продаст свой дом, только чтобы избавиться от него. Он просто пытался запугать ее, играя на ее слабостях. — Как вы смеете! — Прежде чем она смогла взять себя в руки, она отпрянула и сделала нечто, чего никогда не делала в своей жизни, — попыталась ударить человека. Но ей так и не удалось ударить его по самодовольному лицу — он перехватил ее руку. На его лице больше не было ни насмешки, ни улыбки. — Брук, что с вами? — Вам прекрасно известно! — Она рывком высвободила руку и стала массировать запястье, горевшее от его хватки. — Ладно, Гаррет, вы посмеялись надо мной, но вам не удастся запугать меня, так что хватит. — Вы думаете, я хочу вас запугать? — Это очевидно. Он покачал головой. — Брук, вы действительно так наивны или только притворяетесь? Я не пытаюсь запугать вас, я пытаюсь… вас обольстить! — Обольстить меня? — Она нахмурилась, пытаясь уразуметь смысл. — Для того, чтобы я продала дом? Он недоверчиво усмехнулся. — Ну нет, дорогая. Сначала главное. Чтобы вы пошли со мной в постель. — Его ладонь оказалась на ее шее, чуть ниже затылка. — Каких еще откровений вы ждете от меня? Судорожным движением она высвободила шею. — В таком случае я не думаю, что смогу работать с вами. Он вопросительно вскинул бровь. — Не понял. — Я не буду помогать вам с инвентаризацией вещей мисс Коры. При таких обстоятельствах я никак не могу. — Ух, теперь она, кажется, выпутается! Если она не будет его видеть, то совершенно забудет о его существовании. — Лицемерка. — Что? Почему вы так говорите? Он запихнул руки глубоко в карманы, как будто для того, чтобы удержаться и не схватить ее. — Я-то думал, что вы верны памяти мисс Коры. — Верна. Но какое это имеет отношение? — Прямое. Разве не вы упрекали меня за несоблюдение завещания? — Я… но какое… — И разве в ее завещании специально не оговаривается, что вы должны оказывать мне всяческую помощь? — Да, но мисс Кора и представить себе не могла, каким… каким ничтожеством вы окажетесь. Он рассмеялся. — Ну, это еще предстоит выяснить, — беззаботно сказал он. — Я только не понимаю, как вы можете критиковать меня за неуважение к пожеланиям мисс Коры, когда сами делаете то же самое. Что ж, если вам так больше нравится, я умываю руки. Справлюсь как-нибудь сам. — Он сделал пол-оборота в сторону дома. — Возможно, мне стоит обратиться в одну из тех компаний, что занимаются продажей поместий, и избавиться от всего… — Нет! — Она заломила в отчаянии руки. — Пожалуйста, не делайте этого. Я вам помогу. Его быстрая улыбка подтвердила, что он в этом не сомневался. — Замечательно. — Но только при условии. — Кажется, Молли зовет? — Он с преувеличенным вниманием прислушивался к чему-то. — Я бы с удовольствием остался и поболтал с вами, однако… — Гаррет, я серьезно. Вы должны прекратить… — Завтра и начнем, хорошо? — он двинулся по дорожке, притворившись, что ему не терпится выяснить, кто его звал по ту сторону железных ворот. — Позавтракаем и затем приступим. — Хорошо, но… Он скрылся в воротах. Она говорила с соснами. Брук сидела в мягком кресле в одном из «кошачьих апартаментов». Около ее ног гонялся за кожаной мышкой пухленький серый котенок Мисти. От удара лапой мышка перелетела через всю комнату и приземлилась у ног Снукимса, матерого охотника с надменными манерами. Снукимс одарил котенка презрительным взглядом и с легкостью запрыгнул на наблюдательную полку у окна, подчеркнуто повернувшись спиной к происходящему в комнате. Брук потянулась погладить котенка, затем подняла его и устроила у себя на коленях. После стычки с Гарретом Джексоном Брук окунулась в свою обычную работу, которую она любила и в которой находила покой. Но теперь, несколько часов спустя, все было сделано, кошки накормлены и напоены, их закутки вычищены до блеска. Оставалась самая чудесная часть работы — по очереди приласкать каждую кошку. Брук поймала себя на том, что делает это совершенно автоматически. Она была не в состоянии отвязаться от мыслей о Джексонах, об отце и дочери, о неприятной няне. Но главным образом она думала о Гаррете, опасном человеке с узким кругозором и сверхъестественной способностью отыскивать у нее слабые места и ставить в неловкое положение. Он с безошибочным чутьем воспользовался ее чувствами к мисс Коре, и теперь она обречена проводить даже больше времени в его присутствии. Ну и пусть, решила она, почесывая пушистое брюшко Мисти и с удовольствием слушая его одобрительное мурлыканье. Она будет настаивать — нет, требовать! — чтобы между ними сохранялись сугубо деловые отношения. Она не станет еще одним именем в его донжуанском списке, подобно несчастным Кэролайн и Диди. И никаких больше разговоров о «завтраке в постель»! Единственные завтраки в постель в ее доме предназначены кошкам! Неделю Брук неукоснительно держалась своего решения. Ежедневно она отправлялась в замок — решительно, но неохотно. Напустив на себя неприступный вид, занималась там своими обязанностями, помогая сортировать множество вещей, накопленных Корой за целую жизнь. Одна фильмотека чего стоила — и по объему, и по качеству. Фотографии давно ушедших звезд с автографами, афиши в идеальном состоянии, предметы одежды из фильмов, как, например, ботинки Валентино из фильма «Четыре всадника Апокалипсиса»… Когда Брук натолкнулась на сорокадюймовую нитку жемчуга, небрежно засунутую в бархатную сумочку, и прочитала прикрепленный к ней ярлычок, она не поверила своим глазам. Ей сразу припомнился фильм, снятый в 1927 году, в котором этот жемчуг по меньшей мере дюжину раз появлялся на переднем плане. Брук чувствовала, что держит в руках кусочек настоящей истории. — Что там? — На нее смотрел Гаррет, который у другой стены комнаты разбирал книги в кожаных переплетах. Не говоря ни слова, она подняла повыше нитку жемчуга, чтобы ему было видно. Жемчуг спадал на ее ладонь, подобно сказочному фонтану. Его лицо не выразило никаких эмоций. — Хотите его взять? — Я не прошу… Он пожал плечами, словно это не имело значения. — Возьмите его себе. — Он вернулся к своему занятию. Брук закусила губу, перебегая взглядом с мужчины на жемчуг и обратно. Стоит взять. Он так равнодушен к вещам мисс Коры. Все это время она запрещала себе высказывать вслух то, что думала об этом. По крайней мере он больше не заигрывает с ней. Поначалу она обрадовалась, но затем возмутилась тем, что он так легко сдался. Неужели он так быстро утратил к ней всякий интерес? Кого она обманывает? Нельзя брать такую дорогую вещь, как этот жемчуг. Она вздохнула. — Спасибо. — И заставила себя договорить: — Но я правда не могу взять. Он помедлил, держа в руках несколько книг. — Почему нет? — Жемчуг настоящий, Гаррет. Он, должно быть, стоит… Я не знаю, несколько тысяч долларов. — И что? — Что? — Ей было трудно говорить. — Это было бы нехорошо с моей стороны. — Если вы не возьмете, я его просто продам, — сказал он с таким видом, точно ему было все равно, как он от него избавится. — Дело ваше. Гаррет вернулся к работе, а она все никак не могла успокоиться. Уже несколько раз у них был такой разговор. Он предлагал ей мебель, драгоценности, личные вещи мисс Коры, например письма, и все это без какого-либо явного основания. Именно без основания. Иначе говоря, предлагал ей «взятку»? Хотел купить ее часть наследства и пользовался любым способом, лишь бы добиться своего. Но он никогда об этом не говорил. Никогда не требовал пойти ему на уступки взамен того, что он ей предлагал. Ее достоинство и чувство справедливости не позволили бы ей брать подарки от Гаррета, не давая ему ничего взамен. То, что он хотел, она отдать не могла — ни свой дом, ни свою честь. Вздохнув, она сунула жемчуг назад, в сумочку, и отложила ее в сторону. Он ее не купит. Ей, вероятно, еще придется бороться с его неотразимым обаянием, но он ее не купит. — Миссис О'Хара зовет завтракать. Брук подняла голову от источенных временем газетных вырезок в старом кожаном альбоме и увидела, что в дверях стоит Молли, а рядом с ней ее собака. У девочки какой-то бледный и больной вид, подумала Брук, точно пребывание здесь не доставляет ей никакого удовольствия. Молли жалобно прибавила: — Пожалуйста. Гаррет, который сидел за массивным столом красного дерева, поднялся. — Да, Брук, — присоединился он к просьбе Молли, — пойдемте с нами завтракать. Каждый день, что она проводила здесь, перед ней возникала одна и та же проблема — как быть с приглашением на завтрак. Если она решила держаться сугубо деловых отношений с Гарретом, то должна избегать подобных ситуаций. Поэтому она улыбнулась и сказала: — Спасибо, но мне лучше пойти завтракать домой. Заодно проведаю кошек. В глазах Молли блеснули слезы, что было внове для Брук и незамедлительно вызвало в ней прилив сочувствия к девочке. — П-пожалуйста, — говорила запинаясь Молли. — Вы такая хорошая, мисс Брук. — И ты тоже очень хорошая девочка, но… — Если вы пойдете с нами, то я съем брокколи, — торговалась Молли, бросая быстрые взгляды на Гаррета. Брук догадалась, что брокколи, по-видимому, составляла постоянный предмет столкновений за столом Джексонов. — Ты должна есть брокколи независимо от того, пойду я или нет, — сказала она, стараясь избежать наставительной интонации, — это не только полезно для тебя, но еще и замечательно на вкус! Молли скривила личико. — Замечательный вкус у шоколада, у брокколи вкус… зеленый. Усмехаясь, Гаррет вышел из-за стола. — Откуда ты знаешь? Ты же ни разу не пробовала. — Я заранее знаю, что мне не понравится. — Молли выпятила нижнюю губку. — Миссис Саск заставляет меня есть всякую гадость, но это я есть не буду! — Она обратила огромные умоляющие глаза к Брук. — Но если вы пойдете, — прибавила она чуть не плача, — миссис Саск говорит, что я не должна приставать к вам, но… но… миссис О'Хара сказала, что я могу попросить вас и… и… — Она запнулась. Так, значит, миссис Саск не желает, чтобы я оставалась на завтрак, перевела Брук. Она быстро взглянула на Гаррета, но обнаружила, что он наблюдает за ней и не собирается вмешиваться. Она расправила плечи. — Хорошо, Молли, я с радостью останусь, — сказала она, — спасибо за приглашение и не забудь, что ты пообещала съесть брокколи! Счастливая улыбка на лице Молли чуть не заставила Брук забыть обо всех своих опасениях. Гаррет был поражен тем, как легко ему удается влиять на Брук. Он интуитивно почувствовал, что присоединись он к уговорам Молли, и их капризная соседка посчитает себя обязанной отклонить предложение. Но если он будет держаться в стороне и предоставит Молли вести борьбу, то Брук вынуждена будет уступить… И она уступила. Спускаясь за ней по лестнице, он не мог оторвать глаз от ее профиля, когда она чуть наклоняла голову, отвечая Молли, от хрупкой силы ее плеч и от изящной осанки. Даже в линялых джинсах и не менее линялой красной майке она выглядит прелестно. Это будет что-то новенькое, думал он. Это было так давно… может быть, никогда и не было… чтобы хорошенькая женщина не делала никаких усилий, стараясь привлечь его внимание. Уже несколько дней они работали бок о бок, и он, верный обещанию, данному не ей, а самому себе, держался от нее на расстоянии. Но даже на расстоянии он продолжал приглядываться к ней внимательно и оценивающе. Он найдет ее слабое место; у каждого есть такое. Когда он его обнаружит, то получит ее землю, ее дом… ее саму — он не сомневался в этом. Ее влечет к нему так же сильно, как и его к ней, нужно только немного подождать. Чуть-чуть поиграем, думал он, проходя вслед за ней в меньшую из двух столовых, солнечную комнату рядом с кухней, в которой они обычно завтракали. У нее не будет повода сожалеть, так как он готов щедро заплатить ей за все, что от нее получит. Можно подождать. Впереди целое лето. А пока он поиграет в ее игру. Прежде чем направиться к своему месту во главе стола, Гаррет, улыбаясь, усадил ее. Гостью бурно приветствовала миссис О'Хара и прохладно — миссис Саск. Стремясь к тому, чтобы завтрак прошел в спокойной атмосфере, Брук попыталась остаться в тени, но с Молли это оказалось совершенно невозможным. Девочка, казалось, превратилась в настоящую болтушку. Она говорила о своей собаке, о качелях, которые повесил для нее в саду Гаррет, о том, как она купалась в бассейне и как это было весело. — Вы пойдете со мной купаться? — спросила она Брук, вяло ковыряя в тарелке. — Я хорошо плаваю. — Держу пари, что это так. — Брук чуть не застонала. Она никогда не замечала, как часто с ее языка срывается это слово, пока Гаррет не обратил на это ее внимание. Она украдкой бросила на него взгляд, которого он как будто и не заметил. Миссис Саск прочистила горло. — Доедай салат, Молли, — приказала она. — Да, мэм. — Молли подцепила крошечный кусочек моркови и отправила его в рот. Для Брук она прибавила: — А вы умеете плавать? — Да. — Это хорошо. Гарт тоже очень хорошо плавает, он… — Молли! За столом дети не разговаривают. — Да, миссис Саск. Брук скрежетала зубами. Сознавая, что это непозволительно, она все же не могла удержаться от желания, чтобы Молли взбунтовалась против диктатуры этой женщины. Словно чувствуя ее враждебность, миссис Саск торжественно продолжала: — Поведение Молли за столом оставляет желать много лучшего. Чем старше она становится, тем хуже ест. Она едва прикасается к овощам, хотя, когда она была меньше, она… — Когда она была меньше, — перебил ее Гаррет, — у нее не было выбора, теперь есть. — Вы считаете, что ей позволительно привередничать? — Я считаю, — все тем же ровным голосом отвечал он, — что никому не нравится есть из-под палки. Почему бы нам не оставить Молли в покое? Я уверен, она вполне справится и без нас. Миссис О'Хара, которая тихо вошла в комнату, убрала его тарелку, бросив на него быстрый, вопросительный взгляд. Сидя по другую сторону стола, Брук пыталась найти способ, чтобы разрядить обстановку, но ничего не могла придумать. На лице у няни появилась высокомерная улыбка. — У вас небольшой опыт общения с детьми, — снисходительно сказала она. — Вы вполне можете… — А вот и завтрак! — В комнату снова спешила миссис О'Хара, неся в руках поднос, который она затем поставила на буфет. — Жареный цыпленок, отварной рис и брокколи — что может быть лучше? Правда, Молли терпеть не может брокколи, — сказала она, — даже мне не удалось переубедить ее. Миссис О'Хара поставила тарелки перед Молли и Брук. — Но, возможно, на этот раз все будет иначе. Миссис Саск сделала круглые глаза. Брук могла видеть, как она распрямила плечи, словно готовясь к битве — и с кем? — с ребенком! Это нечестно! Кто-то должен что-то сделать. Молли наблюдала и слушала, не произнося ни слова. Когда миссис О'Хара разнесла тарелки и вышла из комнаты, все как один повернулись к Молли. — Молли… — предостерегающе начала няня. — Миссис Саск, — более резко сказал Гаррет. — Мисс Брук? В глазах Молли застыла мольба. Брук прочитала в них вопрос: «Как мне быть?» Не раздумывая, Брук похлопала девочку по руке. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на споры о брокколи, — с улыбкой произнесла она. — Ты только попробуй, хорошо, Молли? — Она метнула взгляд в сторону миссис Саск и добавила: — За мое здоровье. На лице Молли появилось облегчение. — Ради вас, мисс Брук. — Она посмотрела на ненавистный овощ, глубоко вздохнула, взяла его за ножку, откусила от его неровного края большой кусок и стала жевать. Удивление выразилось на ее личике. — Вкусно, а? — Брук улыбнулась и торопливо тоже положила в рот брокколи, не желая, чтобы Молли чувствовала себя одиноко. — Это мой любимый овощ, я рада, что он тебе понравился. — Совсем не понравился, — Молли с трудом проглотила. — Мне нужно съесть все это? Брук похлопала ее по плечу. — Если не хочешь, не ешь больше ни кусочка. Миссис Саск подалась вперед: — Не указывайте ребенку, что ей есть, а что нет. — Да я и не… — Брук с трудом сдерживала свой гнев. Молли с беспокойством смотрела то на одного, то на другого. — Я все съем! Только не отправляйте ее домой! Молли обеими руками запихивала капусту себе в рот. Глаза ее наполнились слезами. — Довольно! — Величественный в своем гневе, Гаррет встал из-за стола. — Молли, прекрати! Брук совершенно права. Не ешь больше ни кусочка, если не хочешь, — ни сейчас, ни когда-либо еще. — Мистер Джексон! — Миссис Саск поднялась тоже; ее лицо не выражало ни капли жалости. — Я не позволю разрушать мой авторитет! — В таком случае вы больше здесь не работаете. Раздалось изумленное «ах», и наступило молчание. Брук накрыла руку Молли своей рукой, и они обе, затаив дыхание, ожидали, что последует дальше. Миссис Саск, по-видимому, лишилась дара речи, ибо просто уставилась на Гаррета. Он снова сел, положил на колени салфетку и взял в руку вилку. Няня подалась вперед: — Должна ли я понимать это как увольнение? Гаррет, само спокойствие, поднял глаза от своего цыпленка. — Конечно, нет, — сказал он. — Я просто думаю, что вам пора вернуться в Чикаго, который вы, по всей видимости, предпочитаете Колорадо. — О! — Какое-то мгновение миссис Саск казалась сбитой с толку. — Значит, вы отправляете нас с Молли в… — Не Молли. Вас. Молли на лето останется здесь, со мной. Считайте, что это… отпуск. Когда я вернусь осенью в Чикаго, мы обо всем поговорим. Женщина выпучила глаза. — Не могу поверить тому, что слышу. Вам никак не справиться без меня. — Как-нибудь справлюсь, — мягко ответил Гаррет. — Мы обсудим это позже, миссис Саск. — Он многозначительно посмотрел на Молли, которая сидела и слушала, широко раскрыв глаза. Она явно не понимала, что происходит. — Пожалуйста, — он указал миссис Саск на стул, — сядьте и закончите завтрак. К изумлению Брук, миссис медленно опустилась и взяла салфетку. У нее был такой вид, словно она находилась в шоке. Она подняла голову и перехватила взгляд Брук. — Как вам это удалось? — уныло спросила миссис Саск. — У-удалось что? — Брук заикалась, испытывая странное ощущение, словно она подглядела нечто такое, чего ей не следовало видеть. — Заставить Молли съесть брокколи. — А, это. — Брук покусывала нижнюю губу. — Откровенно говоря, это была идея Молли. — Ее идея? — Няня изумленно вскинула брови. — Она хотела, чтобы я осталась, и пообещала, что съест брокколи, если я соглашусь. — Брук одобрительно посмотрела на Молли. — Как тут было отказаться? — И правда, как? — Миссис Саск была ошеломлена. — И правда, как? — снова повторила она и поднялась. — Вероятно, вы правы, мистер Джексон. Мне действительно нужен отпуск. Если позволите, я пойду собираться. Ни слова не было произнесено, пока она< не вышла из комнаты. ГЛАВА СЕДЬМАЯ О, Господи! Брук обеспокоенно посмотрела вслед удалявшейся няне, затем повернулась к Гаррету. Он спокойно доедал завтрак, делая вид, что ничего не случилось. — Гаррет! — воскликнула она. — Позже, — сказал он, бросив многозначительный взгляд в сторону Молли. Девочка тоже взяла вилку. К счастью, она, казалось, спокойно восприняла случившееся. Брук последовала общему примеру. Обыкновенно ей очень нравились легкие, превосходные завтраки миссис О'Хара, однако после того, что произошло, она не могла проглотить ни кусочка. По-видимому, только она и была так взволнована, поскольку, когда вернулась миссис О'Хара, тарелки Гаррета и Молли были пусты. Женщина понимающе оглядела сидящих за столом. — Молли, дочка, ты не хотела бы помочь мне приготовить десерт? — искренне попросила она. — Боюсь, я ничего не успеваю, и мне нужна твоя помощь. Лицо Молли озарилось радостью. Она взглянула на пустой стул миссис Саск, словно для того, чтобы испросить разрешения, потом, нахмурившись, на Гаррета. — Можно, Гарт? Он улыбнулся, отчего его лицо смягчилось. — Ну конечно. — Для миссис О'Хара он многозначительно прибавил: — Не спешите. Кухарка понимающе кивнула. — Вы выиграли, — объявил Гаррет, когда она с Молли ушла на кухню. — Выиграла что? — Брук, которая чувствовала себя виновной в происшедшем, посмотрела на него в изумлении. — Вы выиграли пари. — О чем вы, черт побери? — Она растерянно смотрела на него. — Вы предположили, что миссис Саск не продержится лето, и оказались правы. Наконец она поняла, о чем он говорит. — Нет, Гаррет, я сказала, что миссис Саск уедет, но я не имела в виду, что ее уволят. Он пожал плечами. — Никакой разницы. Ее нет — вы выиграли. — Минуточку! — Почему он так охотно признает поражение? — Если быть точным… — Вы даже предупредили меня, что она пожелает взять с собой Молли. Меня это обескуражило. — Он и правда выглядел растерянным. — Неужели я такой плохой отец? За беззаботностью голоса, которым был произнесен вопрос, Брук уловила серьезность. — Вовсе нет, Гаррет, — быстро сказала она, — думаю, вы очень хороший отец, по крайней мере стараетесь им быть. Его взгляд стал колючим. — Только не надо незаслуженных похвал! Она слишком далеко зашла, чтобы остановиться теперь. — Скажем так — вы настолько хороший отец, насколько вам позволяет Молли, — мягко произнесла Брук. — Для нее это так же сложно, как и для вас. По всей видимости, девочка пока не готова считать вас своим отцом — ведь она по-прежнему называет вас Гарт, — но это еще придет. — Вы правда так думаете? В его вопросе она услышала сомнение и надежду, и ее сердце раскрылось ему навстречу так, как еще никогда не раскрывалось. — Конечно, я так думаю, — уверенно сказала она, — ей только нужно побыть с вами, без суровой няни. — Вы, вероятно, правы… в пределах разумного. Она навострила уши. — И что это означает? — Я не уверен, что справлюсь со всем этим в одиночку. У меня недостаточно опыта в таких делах. Ее охватило неприятное чувство. — Ну, не совсем в одиночку. Тут будет миссис О'Хара. Он кивнул с серьезным видом, но она чувствовала недоверие к этому огоньку в его янтарных глазах. — К сожалению, у нее и так достаточно работы, чтобы уделять много времени Молли. — О, я не думаю. — Нет, думаете, — сказал он. — Это то, что мне нравится в вас больше всего. Вы не просто думаете, вы в первую очередь думаете о других — о Молли, например. — Ну что вы! — Брук откинулась на спинку стула. — Я же ничего не знаю о детях. — Она к вам расположена, — сказал он с мягкой убедительностью. — Я тоже к ней очень хорошо отношусь. — Вам не нравилась миссис Саск. — Да, но… — Вы полагали, что Молли будет лучше, если она уедет, и вот ее нет. Не думаете ли вы, что было бы с вашей стороны только естественно… — Гаррет, перестаньте! — Брук вскинула руки, надеясь, что не в знак поражения. — Я не прошу у вас многого, — убеждал ее Гаррет. — Как было бы хорошо, если бы вы проводили немного времени с нами каждый день — с ней, я хочу сказать. — Я занята. У меня кошки… — Молли любит кошек. Она могла бы вам помогать. — А когда я прихожу сюда, — произнесла она и сделала круговой жест рукой, относившийся к элегантной столовой, — то не просто так, а чтобы работать. Его улыбка обезоружила ее. — Ну нельзя же все время работать. Кроме того, я хорошо заплачу. — Меня не это беспокоит, — сказала она. Он приподнял свои темные брови. — Тогда что же? — Ничего, — поспешила ответить Брук. — Я имею в виду… — Она вздохнула. — Я не знаю, что я имею в виду. — Девушка не отвела глаз, когда встретилась с его вопрошающим взглядом, хотя на это ушли все ее силы. Когда стало совсем невмоготу, она выпалила: — Вы все еще намерены игнорировать условия завещания? Гаррет и бровью не повел. — Да. Она застонала. — И вы не передумаете? Мисс Кора так хотела… — Чего, Брук? Откуда вам знать, чего она действительно хотела? Не может быть, чтобы она и вправду надеялась заставить меня жить в этом мавзолее. А если она хотела превратить его в приют для кошек, почему бы ей тогда вовсе не упоминать меня в своем завещании? Брук и сама удивлялась этому. А потому в растерянности покачала головой. — Я не знаю, правда, не знаю. Мисс Кора была с причудами, Гаррет, признаю это. Но наименьшее, что мы можем сделать, — это постараться исполнить ее волю, какой бы странной она ни казалась. Если бы вы только попытались взглянуть на это с ее точки зрения… — Такова ваша цена, Брук? Она непонимающе уставилась на него. — Моя цена? За ч-что? — За помощь в воспитании моей дочери, разумеется. Если я соглашусь с вами и постараюсь придерживаться условий завещания, я могу рассчитывать на вашу поддержку? Что она себе уготовит, если согласится? Она обожает Молли Джексон, но отец Молли… совсем другое дело. — Я… С тарелкой печенья в руках Молли вприпрыжку вбежала в комнату. — Я раскладывала печенье на тарелке и поливала его яблочным соусом, — воскликнула она. Миссис О'Хара с подносом вошла вслед за ней в комнату. Радость девочки вызвала у Гаррета улыбку. — Вот и замечательно, Молли. Теперь, когда ты стала большая, ты много чего можешь делать. — Правда? — Конечно. Например, ты можешь помогать Брук ухаживать за кошками. Тебе бы хотелось? Молли подпрыгнула от радости, чуть не выронив печенье. — Да! Я люблю кошек мисс Брук! — Нечестно, Гаррет! — Брук произнесла это с улыбкой, которая, она надеялась, обманет ребенка. — Использовать Молли, чтобы… — А вы разве не этим же занимаетесь? — мягко возразил он. — Молли, я могу попробовать печенье? Гаррет никогда не упустит свою долю печенья, — подумала Брук, наблюдая, как Молли протягивает ему тарелку и предлагает выбрать самое лучшее. Гаррет отвез миссис Саск в Денверский международный аэропорт в тот же день и вернулся несколько часов спустя. Брук услышала легкие шаги на лестнице и тотчас поняла, кому они принадлежат. Последние два часа в доме работал электрик, но его шаги она ни разу не приняла за шаги Гаррета. Ее напряжение росло. Она почувствовала панику еще до того, как он появился на пороге библиотеки, в белых брюках и голубой рубашке, излучая здоровье и сексуальность. Она пожалела, что не отказалась от своей обычной одежды: джинсов и майки. Молли, игравшая поблизости шахматными фигурками из слоновой кости, подняла голову. — Привет, Гарт, я помогаю мисс Брук. — Я вижу. — Он пересек комнату грациозной походкой длинноногого мужчины и опустился на корточки рядом с Молли. — Я отвез миссис Саск в аэропорт. Девочка кивнула в ответ с серьезным, взрослым видом. — Ты же знаешь, она не чувствовала себя счастливой здесь, в Колорадо. — Я знаю, — сказала Молли. — Она хотела домой. — Не думаю, что тебя это очень огорчило, но, боюсь, мне не пришло в голову раньше спросить тебя об этом. Молли смотрела на него насупившись. Он совершил ошибку. По-видимому, он понял это, потому что быстро прибавил: — Надеюсь, ты не очень сильно переживаешь оттого, что она уехала? — Не очень сильно, — она вздохнула. — Миссис Саск обычно играла со мной и читала мне книжки, — с грустью добавила Молли, — она меня любила. — Она тебя по-прежнему любит, — хрипло произнес Гаррет, — она сказала мне об этом перед тем, как сесть в самолет. Лицо Молли озарила лучезарная улыбка. — Я рада, — сказала она, — потому что я тоже ее люблю. — Повернув свое личико к Брук, она прибавила: — Вы поиграете со мной, мисс Брук? — Конечно, дорогая, поиграю. — Из-за комка в горле Брук едва могла говорить. Вероятно, она была несправедлива к няне Молли. — А я могу поиграть с вашими кошками? — Да, если хочешь, пойдем прямо сейчас. — Брук даже не бросила вопросительный взгляд на Гаррета, как обычно делала. В конце концов, именно он втянул ее в это. — Да, хочу. Можно, Гарт? — Конечно. Беги скажи миссис О'Хара, куда мы идем. Он подождал, пока она выбежит из комнаты, и повернулся к Брук. — Вы все возитесь с той же стопкой? Брук посмотрела на бумаги и папки, устилавшие пол вокруг нее. — Здесь столько интересного, — оправдывалась она. — Вот, к примеру… — она подняла толстую папку, — копии некоторых контрактов мисс Коры. — Не нужно объяснять, — он посмотрел на нее насмешливо и чуть свысока. — У нас масса времени. — Не совсем. — Брук быстро поднялась с корточек и застенчиво оправила джинсы. Ее бледно-розовая майка задралась, и она расправила ее на бедрах. — Молли ждет. — Ладно, но сначала обсудим планы на завтра. — На завтра? — Она понятия не имела, о чем он говорит. — Завтра Четвертое июля, — возвестил он. — И что? — И я собираюсь оплатить свой долг, — сказал он, заговорщически подмигивая. С болезненным чувством она отметила, что покраснела. — О чем, черт возьми, вы говорите? — Вы выиграли пари — миссис Саск уехала. За мной пикник на День Независимости, вспомнили? — Погодите. — Она бы предпочла забыть то, к чему ей приходилось возвращаться сейчас. — Действительно ли я выиграла пари — остается под вопросом, но если и так… — Она поджала губы и на мгновение задумалась. — Насколько я помню, мы договаривались, что я устрою пикник в случае проигрыша, а вы, если проиграете, оставите меня в покое! Но поскольку последнее сейчас невозможно, то давайте будем считать, что никакого пари не было. — Как бы не так! Я проспорил пикник, и я хочу заплатить. Миссис О'Хара уже все приготовила. Она недоверчиво повела бровью. — Уже? Так быстро? Он усмехнулся. — Долго ли? Миссис О'Хара обо всем позаботилась. Вам остается только назвать время, когда за вами зайти. Кстати, вы не думали, куда нам отправиться? — Это ваш пикник, — напомнила она ему. — Но вы-то у себя дома, в Колорадо, тем более в Гленнхейвне, вам и выбирать. Вздохнув, она подчинилась. — Хорошо, если вас устроит, тут в окрестностях есть несколько чудесных местечек для пикника. Еду мы можем нести в рюкзаках. — Отлично. — Встретимся у ворот около… одиннадцати часов? — Мы с Молли будем там раньше. — Хорошо, — она попятилась к двери. — До завтра. Однако отделаться от него ей не удалось. Он последовал за ней. Брук посмотрела на него подозрительно. Он улыбнулся. — Разве я не сказал? Поскольку без ваших указаний мне здесь делать нечего, мне остается только пойти вместе с вами и Молли. Не появись внизу лестницы Молли, лицо которой выражало счастливое нетерпение, Брук не удержалась бы от стона. Кошки, все без исключения, отнеслись к Молли с таким же любопытством, как и она к ним. Из предосторожности поплотнее прикрыв сетчатую дверь, Брук предоставила Молли полную свободу общения со всем кошачьим населением дома. — Трудно поверить, что она из семьи Джексонов. — Гаррет передернул плечами. — Неужели все Джексоны ненавидят кошек? — чуть ли не весело спросила Брук. Наклонившись, она подхватила Одноглазого Дика, нежно прижав к груди. — Многие. Собственно, это очень забавная история. — Забавная? — Забавная и странная и, может быть, немного грустная. Когда бабушка Кора сбежала с женихом бабушки Мод, она заодно прихватила с собой кота — любимца семьи. Очевидно, Мод восприняла это как двойное предательство. С тех пор кошки в семье были под строжайшим запретом. Когда я рос, у нас всегда было много собак, но ни одной кошки. — Но кот-то тут ни при чем, — возмутилась Брук. — Угу, собаки тоже ни в чем не виноваты. — Он наклонился и взял в руки серого котенка. — Как зовут эту крошку? — Мисти. Он принялся поглаживать котенку ушки. — Видите? Я преодолеваю врожденное отвращение — ради вас. Против воли Брук рассмеялась и почувствовала, что от прежней скованности не осталось и следа. — Вероятно, вы не так безнадежны, — шутливо сказала она, — поздравляю, вы наконец поумнели! Кошки выше собак. — Ну уж нет! — Указательным пальцем он принялся почесывать котенку шейку, и тот громко замурлыкал. — Собака — лучший друг человека. — Больше так не считают. Теперь люди предпочитают собакам кошек. — Но почему? — Он нахмурился и вернул котенка на пол. — Собаки верные и преданные существа. Они приносят вам тапочки и охраняют дом от грабителей. Они машут хвостом, лижут вам руки и обходятся остатками с вашего стола. А кошки сами по себе, им нет до вас дела. Она презрительно фыркнула. — Как вы можете уважать животное, которое напрочь лишено собственного достоинства? Кошки слишком честны, чтобы пресмыкаться. Оба рассмеялись, и тут, не дав ей возобновить их шутливую перепалку, Гаррет очень серьезно ее спросил: — А почему вы относитесь к собакам с такой ненавистью? — Совсем не с ненавистью. — Нет? Вас всякий раз передергивает, когда в комнату входят Барон или Ларри. Почему, Брук? Она отвернулась и опустила кота на оконную полку. — Мне бы не хотелось говорить об этом, — призналась она. — Вам досталось от собак? — Еще как! У меня до сих пор шрамы. Он посмотрел на нее с сочувствием, затем сказал: — Но нельзя ставить крест на всех собаках из-за того, что сделала одна. — Я и не ставлю. А несколько лет спустя… — Она передернула плечами. — Гаррет, я не желаю говорить об этом. На мгновение показалось, что он не отступится, но, быстро взглянув на Молли, которая играла с несколькими кошками, водя пером перед их мордочками, он кивнул, соглашаясь с ней: — Да, не время и не место. — Вы правы, но я не это имела в виду. Я не намерена говорить об этом вообще. — Она повернулась к нему с вымученной улыбкой. — Хотите чаю со льдом? Это быстро. А Молли, вероятно, захочет соку. — Я бы хотел… — Гаррет, только чай или сок, — резко сказала она. Он пожал плечами. — Чай, разумеется. Но, несмотря на его покорность, Брук понимала, что тема еще не закрыта. Они пили чай со льдом в гостиной — Молли была тут же, с Ломбард на коленях, — когда раздался стук в дверь. — Брук, это Джон. У меня есть кое-что для тебя. Действительно, это был Джон Харви, ветеринар. А то, что он держал в руках, привело Молли в восторг. — Котенок! — Не церемонясь, она согнала с колен Ломбард и вскочила на ноги. — Пожалуйста, дайте мне подержать его! Джон склонился к девочке. Он широко улыбался, однако намерения передать ей крошечного котенка не проявлял. — Кто это? — спросил он Брук. — Доктор Джон, познакомьтесь, это Молли Джексон, моя соседка. Молли, доктор Джон заботится о моих кошках. — Здравствуйте, — важно сказала Молли, но взгляд ее оставался прикованным к котенку, — можно я… — Она снова потянулась к котенку, от нетерпения ее пальцы дрожали. Брук удержала Молли, положив руку ей на плечо. — Сначала доктор Джон должен познакомиться с твоим отцом, — сказала она. — Джон, это Гаррет Джексон. Гаррет протянул руку: — Доброе утро, доктор Джон. Ветеринар рассмеялся и пожал предложенную руку. — Джон Харви, — сказал он. — А вы, я полагаю, наследник мисс Коры? — Правильно. — Гаррет держался настороженно, не проявляя ни признаков дружелюбия, ни враждебности. — Вы всех лишних животных сплавляете в Гленнхейвн? Брук метнула в его сторону возмущенный взгляд, но Джон и глазом не моргнул. — Только кошек. Они живут у Брук, пока для них не находится новый дом. — Этот котенок сирота? — пролепетала Молли. Джон опустился перед ней на корточки и протянул ей котенка. — А что такая маленькая девочка знает о «сиротах»? — спросил он ласково. — Я сама сирота, — тихо ответила Молли. С быстротой молнии она схватила протянутого котенка и прижала его к груди. На глаза Брук навернулись слезы, и она услышала, как вздохнул Гаррет, но не осмелилась посмотреть на него. Если слова Молли причинили ему боль, она не желала видеть этого; если бы увидела, то наверняка расстроилась бы. Джон быстро взглянул на Гаррета, но ничего не спросил, за что она была ему благодарна. Он выглядел озабоченным, когда заговорил снова: — Брук, ты не могла бы приютить этого паренька? Он симпатяга и вполне здоровый. Одна из моих постоянных клиенток нашла его, когда он брел по краю шоссе, а поскольку она живет в небольшой квартире и у нее уже есть три кошки… Ну, — он пожал плечами, — ты понимаешь… — Разумеется, Джон. Чем больше, тем веселее! У него есть имя? — Нет. — Да, — сказала Молли. Все посмотрели на девочку, за исключением Брук, которая взглянула на Гаррета. Его лицо ничего не выражало. — Его зовут Принц, — продолжала Молли. В одной руке она держала котенка, а другой гладила. Ее лицо светилось счастьем. — Ну разве он не красивый? Видите, он в орешек? — она показала на круглые черные пятнышки, рассыпанные по белому меху котенка. Брук почувствовала, как ее глаза снова затуманились. Она откашлялась. — В горошек, дорогая. А Принц — замечательное имя. — И правда, Принц, — хмыкнул Джон. — Погодите минутку. — С того момента, как было произнесено слово «сирота», Гаррет молчал. Но тут он, разумеется, смолчать не мог. — Молли, ты не можешь взять этого кота. — Но… но… но… — Молли не могла ничего произнести — она дрожала всем телом. — Гаррет! — Брук повернулась к нему, не в состоянии поверить, что он может быть таким жестоким. — Будьте благоразумны. — Он запустил руку в волосы, этот нехарактерный для него жест выдавал его растерянность. — Вы помните, что у нас живут две собаки? Думаю, Барон поладил бы с котом, но вы знаете Ларри. Она, безусловно, знала. Ее плечи опустились, но только на мгновение. — Тогда пусть Принц будет Моллиным котенком, но живет здесь, — предложила она. — Вы ведь хотите, чтобы я проводила с ней больше времени, так? Все равно она будет играть здесь, так что какой от этого вред? Выражение его лица не смягчилось. — Вы, кажется, забыли? В конце лета мы возвращаемся в Чикаго, и будьте уверены, кота мы с собой не возьмем. Что тогда? — А может быть, мы решим это, когда придет время? — миролюбиво предложила она. Он помедлил, затем глубоко вздохнул. — Хорошо, но не забудьте, когда придет время, что это была ваша идея. — Не забуду, — заверила его Брук. Повернувшись к Молли, она торжественно произнесла: — Поздравляю! Можешь гордиться, теперь у тебя есть свой котенок. Но ему придется жить здесь, подальше от собак. Молли кивнула, глаза ее сияли. — А могу я тоже остаться здесь? Можно я буду спать с Принцем? Можно я буду кормить его? Можно я… — Ну, ну, остановись! — Гаррет дотронулся до плеча Молли. — Не волнуйся, ты будешь видеть его, сколько тебе захочется. Джон с довольным видом повернулся к двери. — Ну, считаю, я сделал сегодня доброе дело. Теперь могу отправиться домой с чистой совестью. — К жене и деткам? — осторожно спросил Гаррет. Джон засмеялся. — Если бы так. К холодному ужину и стопке журналов, — сказал он, стискивая руку Брук. — Спасибо, дорогая. Хотя бы об этом животном мне не придется больше волноваться. — Всегда рада тебя видеть, Джон. — Она проводила его до двери. В конце лета Гаррет уедет… Ничего ведь не случилось, совсем ничего. Четвертое июля выдалось жарким, сухим и ярким, без единого облачка в небе. Несмотря на все свои тревоги, Брук поймала себя на том, что она с нетерпением ждет пикника с Гарретом и Молли. Ведь она обожает девочку и… Наполняя водой миску Пуки, она вдруг остановилась. Да, трудно было не обожать и отца Молли. Она то и дело забывала, чего он на самом деле добивается. Порой ей казалось, что ему нужна только ее собственность, а в следующую минуту она думала, что ему нужна она сама. Может быть, он хочет и того, и другого. Да, он только и знает, что используется ее при каждом удобном случае или по крайней мере пытается. Но он ничего не добьется, и пора ему смириться с этим. Однако, когда Гаррет появился, она забыла все, о чем думала. Он и Молли были одеты одинаково — в джинсы, рубашки с длинным рукавом, несмотря на жару, а на ногах — добротные ботинки на толстой подошве. Да, видно, у него есть опыт туриста, отметила она про себя. Гаррет также нес два рюкзака, очевидно, с продуктами. Хорошо, что он позаботился об этом, отметила про себя Брук. Молли побежала в дом прощаться с кошками, а Брук с улыбкой повернулась к нему. — Который рюкзак мой? Держа в каждой руке по рюкзаку, он взвесил их и сказал: — Вот этот. Повернитесь, я помогу вам надеть его. Она подчинилась, послушно просунув руки в лямки рюкзака, который он ловко надел ей на спину. — Удобно сидит? Она повела плечами вперед, затем назад, проверяя. — Очень удобно, — заверила она Гаррета. Он обошел ее сбоку и встал к ней лицом, глядя на нее своими красивыми золотистыми глазами, в которых читалось множество вопросов, и не только насчет рюкзака. Брук судорожно вздохнула и попыталась отвести взгляд. Ей это не удалось. Словно он вдруг нажал на какой-то рычажок, и между ними возникла огромная сила притяжения. Их глаза надолго встретились, а потом… он потянулся к ней. Она поспешно отступила, разрывая круг его магических чар. Становилось все труднее и труднее сопротивляться ему, даже зная, что через месяц или два он вернется в Чикаго… к Диди и Кэролайн, без сомнения, и, кто знает, к кому еще? ГЛАВА ВОСЬМАЯ Такой волшебный день бывает только на Рокки-Маунтин! Не успели они пройти и четверти мили, а Брук уже чувствовала необычайный подъем. Она поймала себя на том, что ждет от этого дня чего-то особенного. Но, возможно, это просто оттого, что она любит горы и всегда готова откликнуться на их красоту. Идущий рядом Гаррет тоже, похоже, любовался окружающей природой. Двигаясь через заливные луга к неясно вырисовывавшемуся далеко впереди сосновому бору, она замечала, что он оглядывается по сторонам с интересом, какого она совсем от него не ожидала. Даже Молли, неохотно расставшаяся с кошками, и та быстро вошла во вкус. Пока они шагали по хорошо утоптанным тропам, она, подобно счастливому щенку, почувствовавшему свободу, бегала, как заводная, вокруг них. Глядя на нее, Брук не могла удержаться от улыбки. — Если не присматривать за Молли, она превратится в настоящую горянку, — предостерегла она Гаррета. — Тогда будьте уверены, я не спущу с нее глаз. — Но так как это было произнесено с улыбкой, угроза выглядела безобидной. У ручья Семь-с-половиной-миль они остановились передохнуть. Гаррет оглядывался с явным любопытством. — Но мы еще не прошли семь с половиной миль, — рассуждал он, — вероятно, меньше двух. — Никто никогда не говорил мне, откуда взялись эти семь с половиной миль, — с улыбкой сказала Брук. Она ослабила на плечах лямки своего рюкзака и повернулась, любуясь полетом голубой бабочки. Та опустилась на ярко-желтый цветок люпина. — Молли, посмотри, — зашептала Брук настойчиво. Молли сорвалась было с места, но Брук удержала ее за руку. — Осторожно, — предостерегла она, — ты спугнешь ее. — Д-д-да! — Голос Молли выражал благоговейное восхищение. — Можно я… — и она потянулась к бабочке. Бабочка вспорхнула, с легкостью ускользнув от грозившей опасности. Молли выглядела смущенной и расстроенной. — Я бы не сделала ей больно. Гаррет положил руку ей на плечо. — Не переживай, — весело сказал он, — ты ведь можешь глядеть на все, на что хочется, но потрогать нельзя. — Он многозначительно посмотрел на Брук. — Что, к сожалению, справедливо для многих вещей в этой жизни. Брук рассмеялась. День был слишком прекрасным, воздух слишком чистым, Молли в своем маленьком несчастье слишком трогательной, чтобы обижаться на его намеки. — Твой отец прав, — сказала она беспечным тоном. — Что ж, идем дальше? Если нам повезет, мы увидим еще много интересного, пока доберемся до места. И она повела их по едва приметной тропке дальше — между трепещущими всеми своими листиками деревьями осиновой рощи. Миссис О'Хара постаралась на славу. Кроме холодного цыпленка, она положила маринованных грибов, собственной выпечки булочки, дыню, бутылку белого вина и термос с лимонадом для Молли. Брук расстелила клетчатую скатерть на краешке плоского валуна, образовывавшего выступ холма и нависавшего над небольшой долиной с видом на лес и луг и гору. Они ели в дружелюбной тишине, нарушаемой лишь редкими восклицаниями Молли или криком какого-нибудь животного. Когда трапеза подошла к концу, Молли спустилась с выступа и отправилась исследовать небольшой островок цветов в нескольких шагах от них, похожих на заостренные малярные кисти, с окраской от пурпурно-красного до бледно-розового и красно-оранжевого. Внезапный пронзительный свист заставил ее подпрыгнуть и испуганно вскрикнуть. Маленькое пушистое существо выскочило из цветов и исчезло в высокой траве. — Какого черта! — Гаррет припал к выступу, словно изготовился вступить в схватку; мышцы его рук напряглись. — Там белка, — закричала Молли. — Это сурок, — с улыбкой уточнила Брук. — Успокойтесь, Гаррет, он убежал. Молли испугала его больше, чем он ее. — Похоже, так. — Гаррет снова сел. — Видно, вы много знаете о местных животных и растениях, Брук. Она пожала плечами. — Не так уж и много. За эти годы я, конечно, кое-что узнала, но я не специалист. — А вы давно здесь живете? — То есть с мисс Корой? Около четырех лет. — Я имел в виду вообще. — Он переменил позу и улегся боком на камень, согнув одну руку в локте и положив голову на ладонь. Его длинные ноги в облегающих джинсах притягивали ее внимание, но она заставила себя отвести глаза. — Я родилась и выросла недалеко от Боулдера, — сообщила она, немного помолчав. Вопрос имел личный характер, и она чувствовала себя смущенной, оттого что должна была говорить о себе с этим мужчиной. Он был гораздо опытней, чем она. Почему же его интересует ее прошлое? — Ваша семья жила тут? Она молча кивнула. Он перевернулся на живот, едва не касаясь подбородком ее скрещенных ног. — Мне что, придется вытягивать из вас каждое слово? — спросил он ленивым, насмешливым голосом. — Я, конечно, могу, но зачем тратить время, если вы и сами могли бы мне все рассказать? Она вздохнула. — Это зависит от того, что вы хотите знать. — Семья, интересы, хобби — словом, самые обычные вещи. — Это совсем не интересно, поверьте. Я родилась в Денвере, но, когда была еще крошкой, мои родители переехали в Боулдер. У отца была небольшая бензозаправочная станция на краю города, а мать работала официанткой. — Вы шутите? Он был удивлен. Наверное, он никогда раньше не встречал дочь официантки. Эта мысль вызвала кривую улыбку на ее губах. — Братья или сестры? — не отставал он. — Сестра, замужем, есть ребенок, живет в Омахе. Пару лет назад мои родители вышли на пенсию и переехали во Флориду, так что я теперь сама по себе. — Вы скучаете по ним? — спросил он и посмотрел на нее так проникновенно, что ей сделалось трудно дышать. — Это поэтому вы так привязались к моей бабке? — Я привязалась к ней с того самого момента, как встретила ее в офисе доктора Джона, — ответила Брук немного резко. — Вы работали там? — Да. — Его решимость обшарить каждый уголок ее жизни начинала вызывать у нее беспокойство. — Когда-то я хотела стать ветеринаром. Поскольку это не вышло, я стала работать у ветеринара. Я хорошо ладила с животными… — За исключением собак, — напомнил он ей. Она облизала губы. — За исключением собак, — признала она. — К счастью, практика Джона ограничивалась кошками, так что это меня не беспокоило! — Она не удержалась от желания состроить ему рожицу. Он рассмеялся, и крошечные лучики разошлись от уголков этих невероятных золотистых глаз. В такой близи она могла заглянуть в их глубины, которые заставляли ее задаваться вопросом: как человек с такими чистыми, честными глазами мог быть таким… таким двуличным? — Ваша семья была дружной? — спросил он. — Не очень. Мисс Кора и я… мы нуждались друг в друге. Она стала моей семьей, а я ее. — Она натолкнулась на его пристальный взгляд. — Вы недовольны? — Почему я должен быть недоволен? Он произнес это беспечно, но за быстрыми, легкими словами она уловила какое-то более глубокое чувство. — Мне приходило в голову, что семья мисс Коры может… ненавидеть меня, что ли… Могли даже подумать, что я охочусь за состоянием, что я втерлась к ней в доверие, чтобы она оставила мне что-нибудь после своей смерти. — Так и… говорили. — В самом деле? Вы думали… думаете, что я и вправду способна на это? — Думал, — не сразу признался он. — Сейчас… это кажется невероятным. Однако не невозможным, по всей видимости. Она села очень прямо. Ее бедро соприкоснулось с его подбородком, и она почувствовала, как между ними прошел электрический разряд. Она поспешно отодвинулась. — Я-то думала, что теперь, когда вы знаете меня… — Откуда? — Я имею в виду… — Нетрудно догадаться, что вы имеете в виду, но вас я не знаю. — Он тоже сел, и теперь уже их колени легко соприкоснулись. — То немногое, что я знаю… меня волнует. — Волнует? — Она не поверила — никогда в жизни ей такого не говорили. Легкая дрожь пробежала по спине. Он кивнул. Затем легким, гибким движением взял ее за предплечья — крепко, но без нажима. — Я хотел бы узнать вас поближе, Брук Гамильтон… гораздо ближе. — Н-не думаю… то есть это не кажется… я не могу… — Она, заикаясь, остановилась, глядя на него беспомощными глазами. От его улыбки она ослабела. — Можете, если захотите. Он склонился к ней. Он собирался поцеловать ее, она знала это. И хотела этого, и боялась одновременно. Ее губы сложились в единственное слово. Нет. Но оно так и не было произнесено. Вместо этого раздался радостный вопль Молли: — Гарт, смотри, какая большая птица! Оба, Гаррет и Брук, автоматически повернулись к Молли, которая, подняв руку, показывала на небо. В яркой голубизне лениво кружил ястреб, коварный и уверенный в себе хищник. Птица напоминала Брук Гаррета. А тучи, собиравшиеся над западными горами по краям голубого неба, напомнили ей, что в одну секунду все может перемениться. — Нужно идти, — сказала она с внезапной настойчивостью. Высвободившись, она встала. — Будет гроза. — Шутите? — Но он тоже поднялся, посматривая на небо. — Нет, не шучу. — Она начала собирать остатки еды. — Давайте-ка побыстрей собираться и топать отсюда. — Вы правда думаете, что будет дождь? — Уверена. — Хотите пари? Она сверкнула на него глазами, но, увидев лукавую улыбку, простонала от собственной наивности. — Да, хочу, — бросила она ему вызов. — Бьюсь об заклад, что мы промокнем, пока доберемся до дома. — Гмм… — Он подумал. — Нет, я пас. — Он подмигнул ей и отвернулся позвать Молли. Последние пятьдесят ярдов они бежали под проливным дождем, но, к счастью, пока еще не гремел гром и не сверкала молния. Гаррет широко распахнул железные ворота, приглашая Молли движением руки. — Молли, беги в дом, мы следом, — крикнул он ей. Молли стремглав побежала к дому. Вода ручьями лилась у нее с головы, она промокла насквозь. Дождевые капли, достигая земли, казалось, превращались в пар. Брук откинула с лица мокрые волосы. Она чувствовала себя пьяной от бега… и, возможно, из-за своего спутника. — Я пойду домой и переоденусь, — прокричала она сквозь шум дождя. — Спасибо за чудесный… — Не сейчас. Гаррет шагнул к ней и, обвив одной рукой ее талию, крепко прижал ее бедра к своим. Как и она, он был насквозь мокрый: от дождя кожа сделалась гладкой и скользкой, а волосы слиплись. Она уперла руки в его бицепсы и попыталась оттолкнуть его, но из этого ровным счетом ничего не вышло. — Что вы делаете? — возмутилась она. — Как будто вы не знаете, — ответил, он и поцеловал ее. Так, как она и мечтала с самого начала пикника. Скользнув руками вокруг его талии под рюкзак, она теснее прижалась к нему. Дождь хлестал по ее запрокинутому лицу, усиливая ощущение нереальности того, что происходило. Наконец он приподнял голову, и ее жаркие губы ощутили прохладу дождевых капель. Он провел губами по ее щекам, по прикрытым векам, и она вздохнула. — Брук, — зашептал он у самого ее уха, — я хочу заниматься этим целый день. — Молли… — Да, но Молли здесь нет. Я бы проводил вас домой… — В-выпить? — предположила она, с трудом выговаривая это слово. И поняла, что мечтает остаться с ним вдвоем у себя в спальне. — Это тоже. — Он поглаживал одной рукой ее бедро, пока его другая рука ласкала ее подбородок. — Признайтесь, Брук, я совсем не такое чудовище, за которое вы меня принимали. — Нет? — Вопреки себе она упивалась безумием момента: она стоит под проливным дождем средь бела дня в объятиях едва знакомого мужчины. Никогда в своей жизни с ней не случалось ничего даже отдаленно похожего. Это было совершенно не в ее принципах, но Гаррет Джексон, казалось, без усилия отмел их все. — Итак? — настаивал он, то и дело порывисто ее целуя. — Вы собираетесь пригласить меня к себе домой, дорогая? Она застонала. — Мне бы не следовало… — Но вы же хотите. Почему бы хоть раз в жизни не поплыть по течению? И он снова приник к ее губам — в тот самый момент, когда в небе раздались первые раскаты грома. Несколько мгновений она не понимала, что это природа прибавила свои оглушительные эффекты к силе поцелуя, который в этом вовсе не нуждался. Он чуть отстранился от нее, смеясь. — Это гром гремит или мое сердце? — шутливо воскликнул он. — Ну же, Брук, идемте. — Я все-таки не уверена… — Готов держать пари, что вы примете правильное решение. — Его ухмылка была поистине дьявольской. — Гаррет! — Но его насмешка не охладила ее эмоций. Напротив, она чувствовала, что всеми фибрами своей души тянется к нему, Гаррету Джексону, мужчине, который уже разрушил ее жизнь и разрушит ее еще, если она не возьмет себя в руки. И она взяла себя в руки. — Да! — Сделав шаг назад, она схватила его за локоть. — Пойдемте, пока… — Мистер Джексон! Мистер Джексон, где вы? Голос принадлежал миссис О'Хара. Брук увидела внушительную фигуру женщины, которая стояла в дверях кухни, вглядываясь в сад сквозь проливной дождь. — Черт! — пробормотал Гаррет. Он вышел вперед, словно для того, чтобы загородить Брук. — Я здесь, — крикнул он, — что там такое? Я только провожу мисс Брук. — Вас к телефону, — прокричала миссис О'Хара в ответ. — Узнайте, что им нужно! — Он было повернулся, рука его потянулась к локтю Брук, чтобы направить ее назад, через ворота. — Но он говорит, что это очень важно! — Миссис О'Хара приходилось громко кричать, чтобы быть услышанной в шуме ливня. — Ах ты, — его голос прозвучал сердито. — Ну, кто там, в самом деле? — Агент по недвижимости, — прокричала она, — он говорит, что у него есть покупатель, и хочет назначить встречу, чтобы показать… Брук отдернула локоть и посмотрела Гаррету в лицо. — Покупатель! Но я думала… — Не делайте поспешных заключений, — быстро сказал он. Он попытался снова взять ее руку, но она вырвала ее. — Это только предварительные переговоры, вам не о чем волноваться. — Если вы еще раз скажете, что моей миленькой головке не о чем волноваться, я… я вас ударю! — Для убедительности она подняла кулак. — Волноваться и правда не о чем, и у вас действительно миленькая головка. Остальное тоже недурно. Его попытка вернуть ее в прежнее податливое настроение потерпела фиаско. Вспышка болезненного прозрения расширила ее глаза. — Вы просто пытаетесь обмануть меня. Неужели вы думаете, что если мы займемся любовью, то все другие препятствия исчезнут сами собой? — Я совсем так не думаю. Послушайте, давайте отправимся к вам и немного обсохнем, чтобы поговорить обо всем разумно. Вы совершенно превратно меня поняли. Удар грома потряс землю, казалось, под самыми ее ногами. Задохнувшись от ужаса, Брук отскочила от Гаррета. — Мне нечего сказать вам, — крикнула она, — кроме «прощайте»! Она подергала плечами, чтобы скинуть рюкзак. Не успел еще тот коснуться земли, как она уже бежала по тропинке, петлявшей среди мокрых деревьев, словно спасая свою жизнь. Гаррет проводил ее разочарованным взглядом. Черт, он почти добрался до нее в этот раз. Брук капризна, как какая-нибудь из ее кошек, но определенный прогресс налицо. Пока она не поняла, что он не изменил своего решения продать поместье, а изменил только свою тактику обращения с ней. Он поглядел через плечо на миссис О'Хара, которая все еще стояла в дверях, и напомнил себе, что вестника не стоит убивать. Ему еще не приходилось встречать женщину столь же естественную в своем поведении, как Брук Гамильтон. Поначалу он посчитал ее просто наивной, и она, конечно, была такой, но тут таилось еще что-то… своего рода готовность принимать людей и их поступки всерьез. А почему бы и нет? Ее-то всегда можно принимать всерьез — не ошибешься. А если в ее поведении и была какая-нибудь неискренность, то он этого не обнаружил. — Мистер Джексон! — прервала его размышления миссис О'Хара. — Так недолго и умереть, стоя в такой дождь под открытым небом! Идите скорей в дом, а пока вы будете говорить по телефону, я приготовлю вам чашку горячего чая и сухую одежду. Слышите, идите в дом! Простудиться и умереть? Гаррет рассмеялся бы, если бы в его нынешнем состоянии нервного напряжения тяжелый вздох не был более уместен. Брук Гамильтон становилась его наваждением. Вчерашний плейбой боролся за собственное существование. Немного погодя, когда прекратился дождь и снова выглянуло солнце, зашла Кейти. — Добро пожаловать в Колорадо! — риторически воскликнула она, широко раскидывая руки. — Где еще в один и тот же день можно наблюдать все четыре времени года! Брук — в купальном халате, со все еще мокрыми волосами — вздохнула. — Заходи и выпей лимонаду, Кейти. Мне нужна компания. — Ты была одна целый день? Я думала, что ты отправилась на пикник со своим красавцем-культуристом. Кейти многозначительно подмигнула. Затем наклонилась, взяв на руки белую кошку, которая вилась у ее ног, и последовала за своей подругой на кухню. — Вы попали под дождь? Он наверняка испортил праздник в Боулдере. Брук разлила чай. — Мы уже подходили к поместью, когда начался дождь, однако успели вымокнуть до нитки. Кейти прищурилась: — Поглядеть на тебя, что-то еще произошло. — Не смеши. — Брук протянула подруге чай. — Гаррет Джексон приставал к тебе? — Не смеши, — повторила Брук. — Приставал? — Да. — Я так и думала. — Кейти вскинула голову и посмотрела на Брук с задумчивым видом. И вдруг сказала: — Прекрасно! — И после этого ты называешь себя моей подругой? Кейти рассмеялась. — Только не делай такое испуганное лицо. Личной жизни у тебя практически не было с тех пор, как тот велосипедист умчался в закат в прошлом году. Признайся, Брук, небольшой летний роман — именно то, что тебе надо. — И он так считает, — сказала Брук мрачно. Кейти помолчала. — А что ты думаешь? — спросила наконец она. — Только по правде. — Я думаю… — Брук думала о том, что Гаррет Джексон уже перевернул ее жизнь. Если она позволит ему сделать еще хотя бы один шаг к сближению… нет, она не позволит ему проникнуть ни в свою постель, ни в свое сердце. — Я думаю, — более твердо повторила она, — что в конце лета он продаст поместье и вернется в Чикаго и я больше никогда не увижу его. Поэтому на твой вопрос я отвечу так: нет, я не думаю, что мне нужен летний роман, по крайней мере не с ним. А после того как она познакомилась с Гарретом Джексоном, может быть, и ни с кем, никогда. Кейти и Брук допивали свой лимонад, когда приехала Грейс Свон. Пока Грейс сюсюкала с Пуки, Кейти ушла. Пожилая дама застала в гостиной Брук уже одну. — Ну, — сказала она в своей обычной грубоватой манере, — как поживал без меня мой Пуки? — С ним все в порядке, — немного рассеянно ответила Брук, — с ним много времени проводит маленькая Молли Джексон, и он, кажется, очень привязался к ней. Миссис Свон нахмурила брови. — Дочь того неблагодарного типа, которому Кора все оставила? Ого-го. Она знает. — Именно, — согласилась Брук. — Я бы сама купила Гленнхейвн, — сказала старая дама. — Но что бы я стала с ним делать? Нет, это не выход. Тебе самой придется позаботиться о том, чтобы желания мисс Коры были выполнены, Брук. — Я? Но у меня нет денег. Я не смогла бы… — А кто говорит о деньгах? — Миссис Свон выразительно округлила глаза. — Я говорю о сексуальной привлекательности. Завоюй его благосклонность, убеди его, что он обязан выполнить волю своей бабушки. Брук чувствовала, что ее щеки пылают от смущения. — Нет, я не могу, — проговорила она, запинаясь, — и потом, ничего не выйдет. Он не тот мужчина, от которого обольщением можно чего-нибудь добиться. Миссис Свон громко рассмеялась. — Милочка, все мужчины одинаковы. Боже мой, Кора совсем не занималась твоим воспитанием. — Она повернулась к двери, держась очень прямо. — Пуки, кажется, в порядке. Продолжай в том же духе. — Конечно, миссис Свон. — Брук пошла вместе с ней к двери. — Я бы ни с кем его не оставила, кроме тебя. Ты ведь знаешь, это очень дорогой кот. — Я знаю, миссис Свон. — И тебе лучше подумать о том, что я тебе сказала, девушка. — Грейс пристально посмотрела на Брук. — Пусти в ход женские чары, и могу поспорить, ты сама удивишься результату. — Я никогда не спорю, миссис Свон. Старая дама смерила взглядом свою молодую собеседницу. — Тем хуже! — заявила она. — Брук Гамильтон, ты должна стать взрослой и бороться за то, чего ты хочешь, — и даже за то, чего ты не хочешь. Брук постояла, провожая глазами медленно отъезжавший «бентли», чувствуя, что ее мысли в смятении. В этот момент она не знала, чего хочет, знала только, чего не хочет — остаться в конце лета с разбитым сердцем после отъезда самого сексуального, самого привлекательного мужчины, какого она когда-либо встречала. А завтра она должна отправиться прямо в логово льва… ГЛАВА ДЕВЯТАЯ На следующее утро Брук сидела напротив Гаррета за большим столом из красного дерева в библиотеке мисс Коры. Девушка почти не спала этой ночью, мучаясь тем, что она ему скажет. А надо было что-то придумать. Нельзя целое лето жить в таком напряжении. Это больше, чем может выдержать человек! Никогда, ни одним мужчиной она не была увлечена так сильно, и это означало, что Гаррет Джексон для нее опасен. Она не желает летнего романа, ей нужна настоящая любовь и длительная привязанность. Как ни грустно, но Гаррет не такой мужчина, чтобы поставить свою жизнь на карту любви, несмотря на всю его склонность к рискованным предприятиям. А все это означает одно, решила наконец Брук: не откладывая, необходимо внести ясность в некоторые вопросы. Поэтому она сидит сейчас тут, перед ним, при ярком свете дня, чувствуя напряжение и беспокойство. А он, расположившись в большом кожаном кресле, с едва заметной улыбкой на лице ожидает, когда она заговорит. — Мы должны внести ясность в некоторые вопросы, — заявила она безапелляционным тоном. Его темные брови приподнялись. — Например? Она судорожно глотнула воздух. — Например… как нам жить этим летом и… — Нам? — Он произнес это слово так, словно тут открывалась увлекательная перспектива. Она вспыхнула. — Вы знаете, что я имею в виду. Нам здесь, в Гленнхейвне, нужно еще кое-что сделать. — Например? — Например… — Она беспомощно взмахнула рукой. — Я обещала мисс Коре, что помогу привести здесь все в порядок. — Ладно. Что еще? — Ну… я сказала, что помогу вам с Молли, — неуверенно продолжала она. — Конечно, если вы захотите нанять настоящую няню, я не буду возражать… Он любезно улыбнулся. — Не пройдет. Молли с вами счастливее, чем когда-либо с тех самых пор, как… как умерла ее мать. — Он взял со стола старинное пресс-папье из хрусталя и взвесил его на ладони. — Вы пообещали, что поможете мне с Молли. Я думал, вы держите свое слово. Она посмотрела на него сердито. — Держу. А вы? Его взгляд стал колючим. — Разумеется. Она распрямила плечи и приступила к сути дела. — Тогда обещайте мне, что прекратите… что не будете… — Продолжать попытки продать поместье? — Нет! Я совсем не то… — Она вдруг спохватилась. — Не будете? — Нет. — Не будете продавать? — Не прекращу попытки продать. Но, очевидно, вы не это хотели сказать. — Да. — Она прикусила нижнюю губу. — Гаррет, я не хочу летнего романа, так что можете прекратить… Вы знаете, прекратить… Она почти слышала его ехидную улыбочку. — Прекратить что, Брук? Целовать вас? Она с трудом сглотнула. — Н-начать хотя бы с этого. — Обнимать вас? — Это тоже. — Пытаться затащить вас в постель? — А это в первую очередь! — Она неуверенно улыбнулась. — Разве я вам не нравлюсь? — Он поднялся. Брук чуть не застонала. — Не в этом дело. — Нет? — Он сделал пару шагов, обходя стол. — Вы находите меня… отталкивающим? — Конечно, нет. Как раз наоборот. Гаррет сделал еще несколько шагов и оказался рядом с ней; в его глазах она видела блеск, который ей совсем не нравился. — Если не отталкивающим, а наоборот, то тогда… — рассуждал он вслух. — Тогда привлекательным… очаровательным… — Нет. Да. — Она попятилась. — Вы смущаете меня, Гаррет. — Я бы этого не хотел. — Он продолжал наступать. — Я бы никогда не сделал того, чего вы не хотите. — Говорите-то вы хорошо, а что на деле? — выпалила она. Его ухмылка стала хищной. — Неправда! Я заключу вас в свои объятия, только если вы сами этого захотите. — Поскольку такого никогда не произойдет, нам нечего больше обсуждать — по крайней мере по этому вопросу. Он собрался возразить, но в этот самый момент в комнату вбежала Молли и с ней ее терьер Ларри. — Смотрите все, — скомандовала она, — Ларри покажет номер. Она отвела назад руку, а затем резко выбросила ее вперед. Что-то маленькое и яркое, мелькнув, полетело через всю комнату — и прямо в Брук. Ларри с лаем бросился за предметом. Сердце Брук подпрыгнуло от удивления и испуга. В мгновение ока она очутилась на груди у Гаррета. Его руки сомкнулись вокруг нее с поразительной уверенностью. — Ларри! — скомандовал он. — Прочь! Ларри послушался приказа, но сперва схватил оранжевый резиновый мячик, который лежал у ног Брук. Затем затрусил к своей маленькой хозяйке. Та смотрела на Брук, все еще находившуюся в объятиях Гаррета. Глаза Молли распахнулись, затем наполнились слезами. Гаррет побледнел. — Молли, что такое? — спросил он. — Мой папа часто обнимал мою маму, — проговорила она срывающимся голоском, — а ты никогда никого не обнимаешь. Несчастный вид Молли разрывал Брук сердце. — Всем нужно, чтобы их иногда обнимали, — сказала Брук и, обвив руками изумленного Гаррета, крепко обняла его. Он еще не успел опомниться, как она уже выскользнула из его объятий. — А ты хочешь, чтобы тебя обняли, Молли? Девочка пришла в замешательство. — Спасибо, не сегодня. — Она повернулась к собаке и попыталась щелкнуть пальцами. — Пойдем, Ларри, плохой Ларри! Она увела пса из комнаты, продолжая ругать его. Брук растерянно поискала путь к спасению. — Надо приниматься за работу, — сказала она Гаррету, испытывая неловкость. — Нужно еще многое… Он резко оборвал ее. — Брук, почему вы так боитесь собак? Вы ведь бросились ко мне в объятия, потому что думали, что Ларри нападет на вас. — По крайней мере я бросилась к вам в объятия по собственной воле, как вы и предсказывали. — Не шутите с этим. Вы испугались. Я хочу знать, почему. — Оставьте. Это было так давно. — Но, очевидно, все еще беспокоит вас, и очень сильно. Брук не хотелось говорить об этом, но, увидев решительное выражение его лица, она сдалась. — Мне было, наверное, лет восемь, — нерешительно начала она. — Собака перескочила забор и набросилась на меня. Я прыгала на тротуаре со своей сестрой, а в следующую минуту… этот зверь… — Успокойтесь. — Он не сделал попытки снова обнять ее, только нежно коснулся пальцами ее щеки. Его янтарные глаза смотрели ободряюще. — Что это была за собака? Она нервно глотнула воздух и продолжала дрожащим голосом: — Черная, коричневая — не знаю. Не желаю это помнить. — Вы сильно пострадали? Она отстранилась от его прикосновения, снова взяв себя в руки. — Пару дней провела в больнице, у меня остались шрамы… — Совсем немного тех, которые можно увидеть, и, по всей вероятности, несколько таких, которые нельзя. Вы ведь говорили, что вас кусали дважды? Она принужденно засмеялась. — Месяцев шесть спустя. Но это было так, просто тяпнула за пальцы. Правда, после этого мой страх перед собаками еще больше усилился. Гаррет, я их боюсь до смерти и ничего не могу с собой поделать. — Нет, можете. Совсем не обязательно заводить с ними дружбу, но нет причины в ужасе шарахаться от них. Собаки как люди — и среди них есть паршивые овцы, но большинство совсем другие, если относиться к ним нормально. Возьмите старого Барона… — Сами возьмите его, — отрезала Брук. — Я не желаю иметь дело ни с ним, ни с какой-либо другой собакой. Да вот, вспомнила… Гейбл из себя выходит, когда я иду сюда и не беру его с собой. Не могли бы вы по крайней мере держать собак снаружи, пока я не пройду с ним в дом? Я… я была бы вам очень признательна. Какой-то миг он, казалось, размышлял. Потом кивнул. — Я сделаю это для вас, Брук, а не ради какого-то чертова кота. — В любом случае я вам очень благодарна. — Она попятилась к двери. — Что ж, я, пожалуй, займусь делом. — Я выпущу во двор Барона и присоединюсь к вам. Все еще дрожа, она кивнула и вышла из комнаты. Гаррет смотрел ей вслед и думал о Брук и Молли. Он делал все, чтобы оградить Молли от своих романтических авантюр… которые, как он вдруг понял, потеряли для него всякий интерес с тех пор, как он добровольно взял на себя ответственность за воспитание маленькой племянницы. Ее реакция, когда она застала Брук в его объятиях, заставила его задаться вопросом: а не поступил ли он дурно, обидев Молли бурным проявлением чувств к другим? И Брук… Она так отчаянно сражалась за свое достоинство, терпя поражение за поражением. Теперь она была в его власти: стоило ему только протянуть руку — и он ее заполучит. Но, прежде чем так с ней поступить, он должен был основательно подумать, основательнее, чем перед другими своими… романтическими победами. Брук была… другой. Особенной. Она заслуживала большего, чем просто летний роман, который он ей предлагал. Но не Брук его главная забота, раздраженно напоминал он себе. Первостепенное значение имело благополучие маленького человечка, чье счастье зависело исключительно от него. Того самого маленького человечка, который никогда не называл его папой. Июль прошел в тумане нервного напряжения и работы. Верная своему долгу перед кошками, Брук отказывалась обделять их вниманием, несмотря на то что у нее оставалось мало времени. Хотя ее самым большим желанием было поскорее закончить работу в доме, чтобы перестать ходить туда каждый день, у нее имелись и другие обязанности. Одна из них — Молли. Чем больше времени она проводила с девочкой, тем больше сердце Брук открывалось навстречу ребенку, который все еще никак не мог смириться со смертью родителей. Если Брук может ей чем-то помочь, она обязана сделать это. И, разумеется, был еще Гаррет. Верный своему обещанию, он не докучал ей ухаживанием. Но по-прежнему смотрел на нее так, словно она была леденцом или мороженым на палочке, и она знала, что ей стоит только поманить пальцем… Тем не менее, уверяла она себя, все идет прекрасно. Или по крайней мере настолько прекрасно, насколько это возможно при том, что судьба Гленнхейвна висит на волоске. — Брук Гамильтон! Раскатистый голос Гаррета ворвался в гостиную мисс Коры, где девушка перебирала носовые платки и шарфики, которые доставала из переполненного шифоньера. Сидевшая рядом Молли испуганно подняла глаза. — Брук! Идите сюда — сейчас же! Глаза Молли расширились. — Ого! — воскликнула она. — Гарт, кажется, вне себя. Нам лучше пойти. — Мне лучше пойти. — Брук не знала, что случилось, но решила выяснить это без Молли. Однако она опоздала. Молли уже была за дверью. Брук побежала следом. Вихрем влетев в комнату Гаррета, она остановилась как вкопанная. На кровати Гаррета сидел Гейбл и облизывал лапы. Вокруг него валялись остатки свитера… свитера Гаррета. Негодник даже не потрудился принять виноватый вид! Брук испуганно переводила взгляд с бесстыжего животного на владельца свитера, который, кажется, готов был схватить Гейбла и придушить. Напряжение росло; Брук затаила дыхание. И тут Молли начала хихикать. Одной рукой она прикрывала рот, но не могла удержать смеха. Гаррет грозно обернулся к Молли. Девочка показала рукой на остатки свитера. — Гарт, помнишь, ты рассказывал мне про кота, который проглотил канарейку? — Ну да, но при чем здесь это? Молли затряслась от смеха. — Гейбл похож на кота, который проглотил свитер. У него в зубах застряли нитки! Какое-то мгновение Гаррет смотрел не отрываясь на кота, а затем начал улыбаться… посмеиваться… и наконец разразился хохотом. Сев на край кровати, он раскрыл объятия, и Молли, не раздумывая, бросилась в них. Оба безудержно хохотали. Брук какое-то время смотрела на них, затем тихо повернулась и выскользнула за дверь. Она была здесь лишней — этот момент принадлежал только им двоим. Позже она извинилась перед Гарретом и предложила замену его свитеру. Но он на ее предложение лишь пожал плечами и улыбнулся. — Объятие Молли стоит дюжины свитеров, — сказал он, — это даже смягчило мое сердце в отношении старины Гейбла. Последние слова тут же смягчили сердце Брук в отношении самого Гаррета. Мужчина, который так заботится о ребенке, что способен снисходительно отнестись даже к ненавистному коту, не может быть совсем пропащим. Она почувствовала, что ее сердце даже слишком смягчилось. — По крайней мере позвольте мне как-нибудь компенсировать нанесенный вам ущерб, — настаивала она, — что-нибудь на ваш выбор… — На мой выбор? — Этот огонек в его золотистых глазах заставил ее насторожиться. — Кроме того, — произнесла она смеясь, — что я по-прежнему не собираюсь приносить вам завтрак в постель… — Вы обходитесь со мной хуже, чем с кошками, — пожаловался он со скорбным видом. — Кошки никогда не злоупотребляют моим расположением, — парировала она. — Насколько вам известно, — прибавил он, подмигнув ей. — Ну ладно, сдаюсь. А как насчет… того, чтобы искупаться сегодня вечером? Вы, Молли и я. Я устрою барбекю. Она замотала головой. — Не могу. — Но… — Послушайте, это я проиграла пари, — мягко напомнила она ему, — а не вы. Я готова расплатиться… — Она приподняла одну бровь. — В разумных пределах. Я устрою для вас с Молли ужин у себя, идет? Я не большой специалист по барбекю, но соус и рис получаются у меня хорошо. — Что, это свидание? — Он протянул руку, словно для пожатия. Она спрятала свою за спиной. — Не свидание, а просто встреча… нет, приглашение на ужин. — Нет, свидание. Не обманывайте саму себя. Прежде чем она сообразила, что он делает, или по крайней мере отдала себе отчет в этом, он заключил ее в свои объятия. И поцеловал ее с таким страстным желанием, с каким никогда еще не целовал и какому она не знала, как противостоять. Не раздумывая, она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Она не протестовала, когда он приподнял ее, только припала щекой к его шее, судорожно хватая ртом воздух. Но когда он опустил ее на кровать с балдахином, она застонала и выскользнула из его объятий. — Перестаньте, Гаррет. Он перестал. Уже поставив одно колено на кровать, он смотрел на нее так, как будто не мог поверить в это. — Вы шутите? — спросил он глухим голосом. Она страдальчески тряхнула головой, потом спрятала свое пылающее лицо в руках. — Нет, — тихо ответила она. — Я не желаю быть еще одной зарубкой на спинке вашей кровати. — Еще одной? — ошарашенно произнес он. — Так вот что, по-вашему, происходит здесь? Она заставила себя отнять руки от лица и взглянула на него. — А что же еще? Я уже вам не раз говорила, что не желаю этого. И сейчас тоже. Если это все, чего вы хотите от меня… — Нет… не все. — Ага, чуть не забыла, вас интересует еще и мой дом. Он рывком поднялся с кровати и обеими руками откинул с лица волосы. Он не разозлился, скорее, не знал, что и думать. — Господи, Брук, вы просто маньячка! Она посмотрела на него с недоумением. — Кто бы говорил! Что же касается моей земли… — Да забудьте вы о проклятой земле! Она уставилась на него. — Но разве не в ней все дело? — Черт возьми, я уже не знаю, в чем дело! — Он судорожно глотнул воздух. — Простите мне мое разочарование, но я правда думал… Что же он думал? Что же он такое думал? — Неважно что, — грубо продолжал он. — Шесть подойдет? — Подойдет для чего? — Для ужина, для чего же еще? — О… да. Конечно. Но вы уверены, что вы все еще хотите прийти после того, что случилось? Он повернулся к двери и бросил на нее через плечо загадочный взгляд. — Ничего не случилось. С вами ничего никогда не случается. Я, конечно, приду. — Его глаза сузились. — Вы ведь не передумаете, да? — Не… нет. Дело в том, что… — В чем? В том, что она не может находиться с ним в одной комнате, не испытывая желания оказаться в его объятиях? Что, находясь в его объятиях, она жаждет оказаться в его постели? Что, если бы она когда-нибудь уступила этому желанию, она до конца дней своих не смогла бы простить себе? Чувствуя полную беспомощность, она сдалась. — Что ж, увидимся в шесть. — В шесть. Брук смотрела, как он выходит из комнаты, затем долго сидела, уставившись на дверь, пока на ее глаза не навернулись слезы и не затуманили ее взгляд. Тогда она прижалась щекой к атласному покрывалу и дала волю слезам. Она и не догадывалась, что у нее так много скопилось слез. Чувствуя, что ее сердце разрывается на части, она вдруг ощутила, как что-то влажное и теплое ткнулось ей в висок. У нее перехватило дыхание, она застыла в оцепенении. Что за… Замерев, Брук осторожно приоткрыла один глаз, приготовившись либо вскрикнуть, либо убежать, либо отбиваться от того, что подстерегало ее по ту сторону слез. Это оказалось чем-то большим, и мохнатым, и… Барон тихонько заскулил и лизнул ей руку. Брук никогда не видела такого сочувствия в глазах другого живого существа, а может, она просто нуждалась в сострадании, и потому оно ей почудилось. Но она не могла ошибиться — большая собака проявляла к ней заботливое участие. С придушенным всхлипом Брук обвила ее шею и зарылась лицом в ее жесткую шерсть. Иногда, думала девушка бессвязно, мы не должны отказываться от предлагаемого сочувствия, даже если исходит оно от собаки. Ей стало гораздо легче. Она всегда держала свои эмоции под контролем, и было невероятным облегчением наконец дать им волю. Не меньшим облегчением было и то, что в лице Барона девушка обрела друга. Нельзя сказать, что она изменила свое мнение о собаках вообще, — например, девушка по-прежнему испытывала отвращение к этому маленькому ужасному Ларри. Но она была готова признать, что Барон — особый случай. Это было по крайней мере первым шагом. К счастью, ей удалось выскользнуть из дома, избежав встречи с кем-либо и неприятной необходимости объяснять свои покрасневшие глаза и пылающее лицо. Вернувшись к себе, Брук, прежде чем заняться ужином, бросилась к кошкам. Каждый питомец требовал свою порцию корма и внимания. Она скоро справилась со всеми своими обязанностями, но как-то машинально. Казалось невероятным, что мысли о Гаррете вторгаются в ее святая святых — в заботу о кошках. Что будет с ней… с Гарретом… с ее надеждами на счастливое будущее? К шести часам, когда прибыли Джексоны, все было в ажуре: приготовление ужина шло полным ходом, а ее эмоции держались под контролем. Молли огляделась, радостно сверкая глазками. Гейбл, и Ломбард, и Одноглазый Дик, и Принц находились в гостиной, но ей хотелось большего. — А можно Пуки тоже здесь поиграет? — попросила она. Брук нахмурилась. — Думаю, что не стоит. Пуки такое дорогое животное… Нижняя губка Молли задрожала, и Брук сдалась без особой борьбы: — О, да Бог с ним! Ты ему так нравишься, и он так скучает по миссис Свон… Конечно, я сейчас принесу его. Но ты должна пообещать мне, что присмотришь за ним. Если с ним что-то случится… — И она пошла за большим персидским котом. Выполнив пожелание Молли, Брук занялась последними приготовлениями к ужину, исполненная бодрости и решимости. У Гаррета был несколько озадаченный вид, но он и не думал сдавать свои позиции. Они ели барбекю на веранде. Дул ласковый восточный ветерок, высокие сосны давали необходимую тень. Разговор был легким и поверхностным, и Брук обнаружила, что ее разбирает желание узнать, думает ли он тоже о том, что произошло между ними несколько часов назад. Гаррет казался рассеянным, часто посматривал на часы, словно ему не терпелось уйти. Ну и пусть! Она пригласила его только потому, что считала это своим долгом. Когда он пошел с Молли в дом, чтобы умыть девочку после ужина, она принялась убирать со стола. Она решила сказать ему, как только он вернется, что она выполнила свой долг и он может быть свободен… Шум автомобиля, приближающегося от главной дороги, удивил ее. Никто не заезжал сюда по ошибке; поскольку она никого не ожидала, это, должно быть, гость Гаррета. Стоя на веранде на той стороне дома, которая находилась ближе всего к дороге, она приложила руку козырьком ко лбу и наблюдала за машиной. Огромный, блестевший на солнце седан подъехал к дому и остановился. Боковое стекло опустилось, и водитель, пожилой человек в костюме, перегнулся через сиденье справа от него и обратился к Брук: — Я ищу Гаррета Джексона. Вы случайно не знаете, где я могу его найти? Она указала на дом: — Он внутри. — В таком случае… — Мужчина заглушил мотор, вылез из машины, обошел ее и направился к ней. — Я — Майк Причард. — Он протянул руку. — Брук Гамильтон. — Она ответила на его быстрое, крепкое пожатие. — Мисс Гамильтон, разумеется. Это удивило ее. — Мы встречались? Он осклабился. — Нет, но я знаю о вас все. Я надеюсь, вы передумали. Она все еще не могла взять в толк, о чем он говорит. — Вы о чем? Он выглядел удивленным. — О вашей земле. Мистер Джексон говорил мне о вашем нежелании ее продавать. Теперь, когда я увидел имение, я вас прекрасно понимаю. Но я уверен, что смогу подобрать для вас не худшее место. — Мистер Причард, не спешите! — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Вы хотите сказать, что вы… вы агент по недвижимости? — Ну да, разумеется. Вы не знали? — Откуда мне знать? — Значит, Гаррет вовсе не передумал. — Я только позволил себе предположить… — Вы позволяете себе слишком много, мистер Причард. — Голос Гаррета ураганом ворвался в слова агента. — Мистер Джексон, уверяю вас… — Я назначил вам в восемь тридцать в главном доме. — Но у меня очень хорошие новости… — Мне наплевать, какие у вас новости… — произнес Гаррет, отчеканивая каждое слово. Уже более сдержанным тоном он добавил: — У меня есть новости для вас, но вы приехали не вовремя. Агент стал отступать к машине. — Я начинаю чувствовать это, мистер Джексон. Но я подумал, что вы хотели бы узнать, что ваше встречное предложение приняли, на том условии, что земля мисс Гамильтон является частью сделки. — Моя земля? — Брук почувствовала себя так, будто кто-то обокрал ее. — Гаррет, как вы могли? — Мы поговорим об этом позже, Брук. — Голос Гаррета был не менее мрачен, чем выражение его лица. — Мне не о чем с вами говорить, ни теперь, ни позже! — Она резко отвернулась от него. — Брук… — Мистер Джексон, — прервал его агент, — я пытался дозвониться, но телефонная линия, должно быть… — Убирайтесь! — взорвался Гаррет. — Убирайтесь, пока я не выкинул вас отсюда! Дважды повторять угрозу не потребовалось. Брук услышала торопливые шаги торгового агента, затем шум мотора. Ей было все равно. Она знала, что Гаррет ее предал, да к тому же пошел против желания мисс Коры. Его руки легли ей на плечи, и по ее телу прошла дрожь, но она не повернулась к нему. — Брук, вы же знаете, что я не могу продать эту землю без вашего разрешения, — сказал он. — Она не моя. Но все остальное в Гленнхейвне — мое. Агент только пытался обеспечить для меня наиболее выгодную сделку. — Вы обещали, что хорошенько подумаете. — Я подумал, — раздраженно сказал он. — Я думал об этом тысячу раз. Если вы будете добры выслушать меня, думаю, я смог бы… — Что? Убедить меня, что вы поступаете правильно? Я так не думаю. — Брук никак не могла унять охватившую ее дрожь. — Нам больше нечего сказать друг другу, — заключила она прерывающимся голосом. — Разумеется, нам есть что сказать. — Он потянул ее к себе, пока ее плечи не уперлись ему в грудь. — Я пытаюсь сказать вам, что я решил… — Ничего не говорите мне, Гаррет. — Она не осмеливалась слушать его, иначе она пропала, даже теперь. — Просто уходите! — Вы этого не хотите, Брук. — Хочу! Вы никогда не собирались выполнить завещание мисс Коры. Вы просто пытались соблазнить меня, и я… Я больше не желаю вас видеть. Он убрал руки с ее плеч. — Не делайте этого. Можно подумать, что речь идет только о судьбе поместья. Я хочу, чтобы вы поняли… — Я-то все отлично понимаю! — закричала она. — Дело как раз в поместье. Вы считаете, что я не имею права стоять у вас на пути, потому что я проходимка, охотница за состоянием, втершаяся в доверие к одинокой старой женщине. — Я так теперь не считаю. — Его лицо стало жестким. — Вы ведете себя неразумно. Я не привык, чтобы мне приказывали, и не думаю, что мне когда-либо это понравится. Поймите, что, если вы, не выслушав, прогоните меня сейчас, я не вернусь. Вы уверены, что хотите, чтобы именно так все кончилось? — Я ни в чем не уверена, — с горьким смешком сказала она. — Только в том, что чувствую себя дурой. Опять последовало долгое молчание. Потом он произнес: — Кажется, дело все-таки в поместье. Пойду найду Молли. Он ушел в дом, а она осталась стоять, стараясь взять себя в руки. Время, казалось, остановилось… и тут она услышала его быстрые шаги на веранде и заставила себя обернуться. Он выглядел растерянным, может быть, даже испуганным. — Гаррет, что случилось? — Она сделала шаг к нему. — В чем дело? — Молли, — ответил он. — Брук, она убежала, и проклятый кот тоже! ГЛАВА ДЕСЯТАЯ «Проклятый кот» был Пуки, на что Брук едва обратила внимание. — Сбежала? — повторила она. — Что это значит, Гаррет? Куда сбежала? — Назад в дом, надеюсь. — Он взглянул на тропинку, которая вела к главному дому; на его лице читалось беспокойство. По мере того как к Брук возвращалась способность рассуждать, ее сердце замедляло свои бешеные удары. — Почему у вас такой встревоженный вид, Гаррет? Я уверена, что там мы ее и найдем. Не в характере Молли убегать без спроса, я уверена… — И я так думал, пока не нашел это около открытого окна, — прервал он ее, — вон около того. — В его пальцах затрепетала ленточка, когда он указал на окно, выходившее на террасу, на которой они совсем недавно разговаривали с агентом, перед тем как накинулись друг на друга. — О, нет! — Она смотрела на него в ужасе. — Вы ведь не думаете, что она слышала нас? — А как же иначе? Мы вели себя не очень-то тихо. — Он смял атласную ленточку. — Но уверен, вы правы. Волноваться не о чем. — Он говорил без особой уверенности. — Она просто убежала домой. — И прихватила с собой Пуки? — прошептала Брук. — Ох, Гаррет, это на нее совсем не похоже. Она знает, что кошки не должны покидать дом. — Особенно этот кот, — хмуро согласился он. — Если с ним что-нибудь случится… — он не закончил предложения, просто повернулся и зашагал прочь. Ему и не нужно было заканчивать; Брук знала: Пуки был самой дорогой, не говоря уже о том, что и самой любимой, из всех кошек «Кошачьего уголка». Если с ним что-то случится, это полная катастрофа. Но пока о нем думать нечего! Главное — где Молли. Брук поспешила за Гарретом. — Держу пари, что мы найдем Молли в ее собственной комнате, и Пуки с ней, — сказала она, тяжело дыша от быстрой ходьбы. — Хотелось бы надеяться, что это пари вы выиграете, — ответил он мрачно. Но она не выиграла, так как в доме не обнаружилось ни девочки, ни кота. И хотя Гаррет и Брук прочесали каждый коридор и заглянули в каждую дверь, результат остался прежним. Встретившись снова с Гарретом в вестибюле, Брук увидела на его лице отражение собственного страха. Она страстно мечтала броситься к нему в объятия — утешить и быть утешенной, но знала, что не имеет на это права после всего, что случилось. И особенно после того, как совсем недавно сказала ему, что больше не желает его видеть. Перед лицом этого нового и растущего ужаса судьба Гленнхейвна казалась совершенно неважной. Он, видимо, почувствовал ее настроение, так как потянулся было к ней, но затем передумал. — Мы найдем ее, — пообещал он, — и этого проклятого кота тоже. Ведь не могли же они убежать далеко. В его голосе зазвучала уверенность, словно на этот раз в успехе не приходилось сомневаться. И Брук снова воспрянула духом. — Вы правы, мы ведем себя глупо. — Она сделала глубокий вдох и одарила его ослепительной улыбкой. — Давайте посмотрим снаружи. Наверное, она во дворе с собаками. Но и там ее не было. Барон, растянувшись в тенечке под деревом, выглядел озадаченным их активностью, тогда как Ларри следовал за ними по пятам с заливистым лаем. Как и всегда, при виде маленькой собачки у Брук по телу прошла холодная волна страха. Но сейчас у нее на страх времени не было. — Что теперь? — спросила она. — Мы искали везде. — Только там, где нам казалось, она может быть, а не везде. — Его взгляд скользнул по темному лесу на краю луга сразу позади ухоженных лужаек и садов Гленнхейвна. — Вы думаете… — О, Господи, нет! Неужели Молли могла уйти в лес? — Думаю, все зависит от того, почему она убежала. Их глаза встретились, похоже, они оба чувствовали себя виноватыми. Им не следовало устраивать перепалку на глазах такого чувствительного ребенка, как Молли. — Мне очень жаль, что так получилось, — с несчастным видом сказала Брук, — это я виновата. Его красивые золотистые глаза сузились. — С чего вы взяли? — Вы знаете, с чего, — ответила она. — Мне не следовало вступать с вами в борьбу. Это совсем не мое дело, как вы распоряжаетесь своей собственностью. — Почему? — возразил он, пожимая плечами. — Вы имеете право на собственное мнение. — Имею право? — Она чувствовала, что сейчас заплачет. — Гаррет, если… когда мы найдем Молли живой и невредимой, я отдам вам свою часть наследства, и вы можете делать с ней все, что только захотите. — Держу пари, что вы передумаете, когда придет время, — предсказал он. — Держу пари, нет, — возразила она. — Какова ставка? — Он входил во вкус. — Завтрак в постель? — Да! Да, да, да! — Она сцепила руки, чтобы не поддаться желанию схватить его. — Гаррет, я совсем не думала того, что говорила тогда — по крайней мере большей частью. И наконец она сдалась и сделала то, о чем так долго и страстно мечтала: кинулась ему на грудь и прижалась щекой к изгибу его подбородка, в надежде обрести утешение. Он, не раздумывая, заключил ее в свои объятия, и некоторое время они так и стояли, томясь страхом. И тут она призналась себе в том, с чем боролась почти с того самого дня, когда встретила его. Она любит этого мужчину всем своим сердцем! Молли не было на лугу; не было ее и нигде поблизости от теннисных кортов или складских строений, не было возле каретного сарая. Стоя у кромки леса, где тропинка терялась из виду, Брук повернулась к Гаррету, с глазами, полными страха. — Пожалуйста, скажи мне, что она не там! Он смотрел мимо нее, вглядываясь в темнеющий лес. У них за спиной, во дворе, тишину нарушал лишь надрывный лай Ларри. Было восемь часов вечера, надвигалась ночь. — Хотел бы я сказать, но боюсь, она именно там. За исключением леса, мы все обыскали. Брук, думаю, нам пора звать на помощь. — Имеешь в виду полицию? — Мысль об этом была ей отвратительна. Все равно как признать поражение. — Надо вызывать, да? — Думаю, да. Ей в голову пришла еще одна ужасная мысль. — А если телефон все еще не работает? Агент сказал, что пытался дозвониться до тебя и… Его стон прервал ее. — Правильно, сказал. Черт возьми, Брук, у нас нет выбора. Он с силой провел рукой по волосам, и она увидела, как затрепетала в его пальцах ленточка. Он оглянулся на дом, его лицо исказила гримаса отчаяния. — Если этот проклятый пес не перестанет тявкать, клянусь… — Гаррет, придумала! — Что? — Он хмуро глянул на нее, будто она лишилась разума. — Ларри! Может быть, Ларри сможет найти ее. Он тут же понял. — Черт! А ведь ты права. Ларри — терьер, а терьеры — охотничьи собаки. Безусловно, стоит попытаться. Пошли! Схватив ее за руку, он пустился бежать через луг, таща ее за собой, как на буксире. Что бы ни случилось, он, очевидно, чувствует то же самое, что и она. В этом главном вопросе они — одна команда. Единственное, что теперь имеет значение, это найти Молли и вернуть ее домой — целой и невредимой. Пока Брук пыталась дозвониться, Гаррет занимался собаками. Когда она вышла из дому и разочарованно покачала головой, обе собаки были на поводке. — Что, не работает? — Нет. Нам остается надеяться только на самих себя. Его быстрая, возбужденная улыбка укрепила ее дух. — Не волнуйся, Брук, это сработает. Старина Ларри постарается для нас на этот раз. — Ах, Господи, надеюсь, что так, — сказала она. — Если этот несчастный пес вернет нам Молли, я… я подружусь с ним, чего бы мне это ни стоило. — Тогда приготовься принести свою страшную жертву, потому что мы скоро будем у цели. Миновав ворота, они оказались у дома Брук, где они подвели собак к окну, у которого Гаррет нашел ленточку. Опустившись на корточки, он дал им обнюхать кусочек голубой ткани. Затем он спустил обеих собак с поводка, поднялся и произнес ясным, уверенным голосом: — Найдите Молли! Найдите Молли, и вы получите на обед вырезку. Брук и Гаррет мчались между деревьями вслед за лающим Ларри и спокойным Бароном. Собаки держались по разные стороны едва приметной тропы, опустив носы к земле и, по крайней мере терьер, возбужденно помахивая хвостом. Брук обнаружила, что у нее не хватает времени тревожиться, поскольку она всячески старалась не отставать от собак и мужчины. Задыхаясь, разгоряченная и полная надежды, она упорно следовала за ними. Они должны найти Молли — и Пуки тоже. Они просто обязаны сделать это. Брук подняла глаза к темному небу. Давно наступили сумерки, и через каких-нибудь несколько минут лес погрузится в полную темноту. Осмелятся ли они продолжать поиски в таких условиях? Да, она захватила фонарь, но это было смехотворное оружие против безбрежной лесной темноты. Бедная малышка! Брук споткнулась и упала на колени. На мгновение ее охватила паника: Гаррет настолько поглощен поиском, что наверняка даже не заметит, что она больше не бежит позади него. Но прежде чем тревога успела поселиться в ее сердце, сильные руки подняли ее и поставили на ноги. Пусть только тень в темноте, но он был тут, ее герой. Ее любовь. Это знание было еще настолько новым, что у нее перехватило дыхание. Она, видимо, охнула, поскольку тут же, с заботливой поспешностью, он крепко прижал ее к себе. — Ты ушиблась? — В его голосе звучала тревога. — Нет, нет, я… — Оглушенная, опьяненная. Влюбленная. — Прости. Бежим. Он кивнул и отпустил ее. Внезапная перемена в тональности заливистого лая Ларри насторожила их, предупредив о какой-то перемене в процессе поиска. Гаррет потянулся за фонарем, который она все еще сжимала в руке. — Они что-то нашли, — произнес он взволнованно. — Держись у меня за спиной, Брук. Он хотел защитить ее от страшного зрелища, которое могло открыться им в ночи. Впервые она осознала, что он вовсе не так убежден в успешном исходе, как пытался уверить ее. Все это время он старался поддержать ее душевные силы — и она любила его за это и за многое-многое другое. Зацепившись пальцем за пояс его джинсов, Брук двинулась вслед за ним в темноту, счастливая от мысли, что он идет впереди. Они нашли насмерть перепуганную девочку меж корней огромного дерева. Если бы не собаки, они, без всякого сомнения, прошли бы мимо. В выхваченной из темноты лучом фонаря картине Брук поразило все сразу: следы слез на щеках Молли, волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, пятна грязи на маечке и дикий вид кота, которого Молли сжимала в руках. И ее радость при виде их. Она подняла глаза к слепящему свету, и ее губы сложились в единственное слово: «П-папа?» Выронив фонарь, Гаррет со стоном опустился на колени. В то время как он привлек к себе Молли, Брук, подняв фонарь, осветила сцену. Она смотрела, как Гаррет прижимает к себе Молли, и со страхом ожидала момента, когда девочка поймет, что это дядя, а не отец держит ее в объятиях. Вот Молли отняла лицо от плеча Гаррета, Брук уже знала, что сейчас последует, и с болью думала о Гаррете. Девочка улыбнулась и, протянув руку, нежно коснулась его щеки. И ясным голосом проговорила: — Папа! Я знала, что ты меня спасешь! Брук едва не разрыдалась от радости. Назад к дому Гаррет нес Молли на руках. Он нес ее так бережно, словно то было его собственное сердце. Брук шагала рядом, прижимая к груди Пуки, менее довольного подобным поворотом событий. Проведя немного времени на вольном воздухе в лесу, он, видно, решил, что тут лучше и что, пожалуй, он тут и останется. «Ничего, стоит только покормить его, и это пройдет», — подумала она, крепче прижимая к себе большого кота. Какое все-таки чудо, что они оба живы и здоровы! — Благодарю тебя, Господи, — прошептала она, подняв глаза к непостижимо огромному звездному небу. — Благодарю. По возвращении в дом собак выпустили во двор и пообещали им скорую мясную награду. Потом Гаррет отнес Молли наверх, в ее ванную комнату, где без дальнейших промедлений ее выкупали. Смыв грязь, они обнаружили, что, за исключением нескольких царапин и небольших ушибов, девочка была невредима. Когда ее насухо вытерли пушистыми полотенцами и нарядили в розовую ночную рубашку с оборочками, Гаррет опустился в кресло-качалку, стоявшую рядом с ее кроваткой, и усадил девочку к себе на колени. — А теперь, Молли, поговорим о том, что произошло, — сказал он мягко. Восприняв это как намек, Брук, прижимая к своей груди Пуки, направилась к двери. — Вероятно, мне следует пойти и позаботиться о… — Ничего подобного. — Он остановил ее властным взглядом. — Тебя это тоже касается. Я хочу, чтобы ты осталась. — Ты уверен? — Она красноречиво взглянула на Молли. — Мне бы не хотелось показаться навязчивой. Но поскольку выражение его лица осталось непреклонным, она с тяжелым вздохом опустилась на мягкую, обтянутую атласом скамеечку, примостив рядом с собой кота. Пуки не меньше нуждался в заботе, чем Молли. Впрочем, несмотря на потрепанный и грязный вид, выглядел он весьма довольным. Все это время она не отрываясь смотрела на Гаррета. Прежде чем обратиться к Молли, он загадочно кивнул Брук. — Молли, расскажи нам, что произошло. — Что произошло? — Она наморщила лобик, как будто старалась понять смысл. — Почему ты убежала? — терпеливо продолжал Гаррет. Она выглядела удивленной. — Я не убегала, папа. Широкие плечи Гаррета вздрогнули. На этот раз ошибки не могло быть — она называла его именем, которое он так долго мечтал завоевать. Он прочистил горло. — Тогда почему… — Пуки убежал, — объяснила она. — Когда я открыла дверь, он взял и выбежал. — Она с беспокойством посмотрела на Брук. — Ты и мисс Брук очень рассердились бы на меня, если бы он потерялся, поэтому я побежала за ним. Брук подалась вперед. — Ах, Молли, я бы не рассердилась. — Вы же рассердились на папу, — не без основания заметила она, — а он не провинился, как я. Гаррет и Брук многозначительно переглянулись, в глазах Брук читалось виноватое выражение. Затем Гаррет снова обратился к Молли: — Ты, значит, слышала, как мы спорили? Она утвердительно кивнула. — Кричали. Мама и мой первый папа тоже иногда кричали друг на друга, но потом они целовались и мирились. А вы с мисс Брук? — Нет еще, — проговорил, хмурясь, Гаррет. — Значит, ты услышала, что мы кричим, и захотела сказать нам, чтобы мы поцеловались и помирились. Но тут Пуки выбежал за дверь, и ты бросилась за ним. Так все было? Она кивнула. — Я не смогла поймать его, — морщась сказала она. — Я все бежала и бежала за ним… Потом стало темнеть, но я не знала, как вернуться назад. — В уголках ее слипающихся глаз показались слезы. — Там было чудище. Гаррет порывисто привлек девочку к своей груди. — Держу пари, тебе показалось. Разве Пуки и Ларри допустили бы, чтобы в Гленнхейвне водились чудища, как ты думаешь? — Не знаю, — неуверенно протянула Молли. Тело девочки было вялым и сонным в объятиях отца. Она широко зевала. — Ты меня еще любишь, папочка? — Ее глаза почти закрывались. — Я буду любить тебя до конца моих дней. — Я… тебя тоже… люблю… И мисс Брук… Последние слова она произносила уже сквозь сон. Гаррет осторожно поднялся и положил ее на кровать под расшитое цветами одеяло. Он нежно отвел мокрую прядь с ее лба и наклонился поцеловать девочку. Этого Брук уже не видела. Ослепленная слезами, она выскользнула за дверь и побежала. Гаррет догнал ее на крыльце. Ухватив Брук за талию, он развернул ее к себе лицом. Пуки спрыгнул и стоял теперь у их ног, глядя на них с возмущением. Прежде чем она успела подхватить кота, ее саму уже подхватила и крепко держала пара сильных рук. — И куда, черт возьми, ты теперь идешь? — спросил Гаррет властным голосом. — Домой, — ответила она. — Завтра начну искать новое место для моих кошек. — Какого черта? — спросил он, по-видимому удивленный ее заявлением. — Ты знаешь причину. — Она уперлась руками ему в грудь и попыталась его оттолкнуть. — Нет, не знаю. — Нет, знаешь! Я же сказала, что, если мы найдем ее живой и невредимой, ты можешь распоряжаться моей собственностью. Мы ее нашли, так что можешь приступать. Позвони мистеру… как там его?.. и скажи ему, чтобы оформлял сделку. — Не будь смешной. — Он крепко прижал ее к себе. — Ты никуда не уедешь. — Не приказывай, что мне делать! — Слова были бессмысленны. Они только что пережили вместе такое страшное испытание, и теперь она чувствовала себя совершенно беззащитной перед недавно признанной любовью к нему. И все же она не станет обнимать его в ответ, нет, не станет! Все это она продолжала твердить себе, даже когда ее предательские руки обвились вокруг его талии, а ее голова опустилась к нему на плечо. — Мне не нужна твоя земля, — прошептал он, целуя ее в висок, — больше не нужна. Она с трудом вздохнула. — А что же тебе нужно? — Поцеловать тебя и помириться с тобой, как предложила Молли. — Ах, Гаррет, перестань издеваться. На самом деле тебе нужно нечто большее, чем поцелуй. — Ну хорошо, Брук, спустись с вершин своей безграничной мудрости и скажи мне, что же это. — Ты никогда не делал из этого секрета. Тебе нужна моя земля и мое тело, или по крайней мере раньше было нужно. — Она с трудом сглотнула, а затем храбро продолжала: — Кажется… Мне кажется, что уж лучше короткий роман, чем ничего. Его глаза, мерцавшие в бледном свете, расширились. — Ты ведь не хочешь сказать… — Хочу! — Ее щека нечаянной лаской коснулась его шеи над отложным воротничком рубашки, когда она энергично кивнула. — Я больше не хочу сопротивляться, — призналась она. — Жизнь слишком коротка. Если тебе нужен летний роман, ты его получишь — без условий, без вопросов. Я готова даже признать, что это твой дом и ты можешь делать с ним все, что захочешь, даже продать, я больше не желаю говорить на эту тему! — Вот как. По его голосу ничего нельзя было понять. — Ведь ты собираешься его продать, так? — Не так. Я собирался сказать Причарду сегодня вечером, чтобы он снял его с продажи, но ты не дала мне возможности объясниться. Ее сердце подпрыгнуло… но, возможно, не от радости. — Значит, ты собираешься отдать его под кошачий приют? — Даже если и так, он все равно исчезнет из ее жизни, как и намеревался с самого начала. — Нет, — снова сказал Гаррет. Она нахмурила брови. — Я думала, что у тебя только две возможности. — Есть еще одна. — Склонившись, он жадно поцеловал ее. — Я решил остаться здесь с Молли — по крайней мере на некоторое время. — О-остаться? — Она не могла поверить такому повороту судьбы и той радости, которую принесло это заявление. — Но почему, Гаррет? Я правда не понимаю. На его лице медленно расцвела улыбка. — Не сразу, но я все-таки понял, что в Чикаго меня не ждет ничего такого, без чего я не смог бы обойтись. Я решил пожить здесь в надежде получить мой завтрак в постель. — Пожить? Он погладил ее по спине. — Да, Брук… — Да, Гаррет? — Она едва могла дышать. Он вздохнул. — Не думал, что будет так трудно. — Что трудно? — Ничего особенного. Просто я никак не могу найти… мужество… — Мужество? Ты? — Не смейся. — Он отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в ее глаза. — Требуется огромное мужество, когда тебе тридцать два и твои намерения впервые в жизни похвальны. Она почувствовала слабость в коленях. — Чем же похвальны? — Похвальны своей ответственностью перед женщиной, которую я по-настоящему люблю и которую я готов вести под венец. Я никогда никому не говорил ничего подобного, поэтому так неумело делаю это, но говорю как умею. — Что ты меня любишь? О, Гаррет! Он заключил ее в свои объятия. — Не заставляй меня ждать. Что ты ответишь, Брук? Ты согласна на брак со мной? — Я… ай! Почувствовав, как ей в ноги ткнулось что-то холодное и мокрое, она вскрикнула и вырвалась из его объятий. Посмотрев под ноги, она увидела там Ларри. Он удивленно взирал на нее и вилял хвостом. Впервые за все время он не тявкал как безумный. Гаррет взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. — Забудь о собаке и ответь на мой вопрос, — произнес он умоляюще. — Я отвечу, — пообещала она, — но сначала должна извиниться перед нашим пушистым другом. Опустившись на колени, она обхватила Ларри за шею. За спиной у себя она слышала, как Гаррет пробормотал: — Если бы я не любил тебя, подумал бы, что ты сумасшедшая. ЭПИЛОГ Брук разбудило хихиканье в коридоре. К ней медленно возвращалось понимание того, где она находится. Она лежала на атласных простынях в большой спальне, которая когда-то принадлежала мисс Коре, но теперь была ее… и мужа! Накануне, поздно ночью, они вернулись из свадебного путешествия, продлившегося весь ноябрь, и еще не успели повидать Молли. Все прошло великолепно. Молли, дивный цветок на их свадьбе, с неохотой осталась с миссис О'Хара ожидать возвращения родителей. Кейти уговорили на время переехать в дом Брук и позаботиться о «Кошачьем уголке». Хорошо то, что хорошо кончается. Рядом с ней на кровати пошевелился Гаррет. И еще не открыв своих изумительных золотистых глаз, потянулся к ней, поцеловал ее в обнаженное плечо и просунул руку под одеяло, чтобы погладить ее бедро. — Я люблю тебя, — прошептал он. — Брук? — Я тоже люблю тебя, — сказала она, и это была чистая правда. — Но послушай, там что-то происходит за дверью. Кажется, к нам кто-то пожаловал. — Кто это? — Он приподнял с подушки взъерошенную голову. — Я никого не хочу. Я хочу… — Сюрприз! Дверь распахнулась, и на пороге показалась Молли с серебряным подносом в руках. — Миссис О'Хара просила меня подождать, но я не могу ждать. Я очень скучаю по вас. Папочка! Мамочка! Не дожидаясь ответа, она бросилась к ним. — Я принесла вам завтрак в постель, как ты всегда хотел, папа. Помнишь? Я приготовила его сама. Я принесла вам и шоколадное молоко, и бобовое пюре, и пшеничные крекеры, и… Пока она описывала меню, в дверь неспешно вошел Гейбл, за ним следовала серебристая Ломбард, стройная и красивая. Кошки помедлили у подножия кровати, раздумывая, стоит ли запрыгивать. Все решило появление ворвавшегося в комнату Ларри. При виде кошек он радостно затявкал, а они вспрыгнули на середину бархатного покрывала. В комнату суетливо вошла миссис О'Хара, вслед за ней плелся Барон. — Господи Боже мой, что тут происходит? Ну-ка, кошки, все вон! Молли, я же просила тебя не беспокоить родителей до часу, а сейчас только двенадцать. Ларри, гадкая собачонка, уходи отсюда! Обернув вокруг талии простыню и покрывало, Гаррет уселся в кровати, обнажив свой мускулистый торс. — Не надо никого прогонять. — Он улыбнулся жене. — Не так ли, миссис Джексон? Брук повернулась на бок, подперев голову рукой. — Конечно, не надо, мистер Джексон. А знаешь, если бы ты мне сразу сказал, что завтрак в постель — это всего лишь семейное событие, я давно согласилась бы. Лицо миссис О'Хара залилось краской. — Ну и ну! — Она попятилась к двери. — Вы, детки, тут… веселитесь, а у меня дела. — Она вышла и закрыла за собой дверь. Гаррет перегнулся и, подхватив Молли вместе с подносом, усадил ее на кровать. — Миссис О'Хара говорит, что мы должны веселиться. Ты думаешь, у нас получится, зайчик? — Еще как, папочка! Завтрак в постель — это здорово! И Молли оказалась права: это, действительно, было здорово.