— Хотите кофе? Вам надо выпить чашечку, прежде чем ехать, — проговорил Дэвид, поднимаясь и собирая тарелки.

Шарлотта отнесла бокалы в кухню, чувствуя, что ее выпроваживают, и ненавидя себя за то, что навоображала, как ей удалось завоевать внимание этого человека. Но когда Дэвид закончил молоть кофе, он поразил ее тем, что ответил все-таки на ее вопрос:

— Когда Билли умер, нас с Элен ничего уже больше не связывало. Это звучит банально, я понимаю, но смерть ребенка способна доказать невозможность дальнейшего совместного существования. Вы, я уверен, понимаете, как невыносимо для мужчины признать, что не он, а кто-то другой может сделать его жену счастливее.

Шарлотта не нашла подходящих слов, чтобы как-то отреагировать на это откровенное признание, потому лишь задумчиво пила кофе маленькими глотками.

В угасающем свете летнего вечера Дэвид проводил ее к машине. Открыв дверцу, Шарлотта обернулась, чтобы попрощаться. Она была уверена, что он собирается приблизиться к ней или даже дотронуться. Но он просто посоветовал ехать осторожнее и повернулся, чтобы уйти. Когда она завела мотор, Дэвид уже исчез.

По дороге домой Шарлотта удивлялась сама себе: с какой стати она так на него разозлилась? Она вспомнила Пола Робертса — аналитика из банка «Броди Макклин» и улыбнулась. Он пригласил ее пообедать завтра.

— Невесело, да?

Джеймс Мэлпас отложил в сторону черновик доклада и принялся изучать глянцевую обложку лежавшего у него на столе для совещаний годового отчета о деятельности компании «Мартиндейл». Аналитик боялся именно этого момента: человек, от власти которого зависела его карьера в банке «Броди Макклин», собирался вынести ему приговор. Робертс полночи сидел над этим отчетом, переделывая каждый параграф, чтобы, не прибегая к откровенной лжи, заставить результаты исследовательского отчета выглядеть более оптимистичными.

— Думаю, учитывая сложившиеся обстоятельства, вы чертовски хорошо поработали, — пососав зуб, продолжал Мэлпас.

Как всегда бывало в присутствии Мэлпаса, Пол не нашелся, что ответить. Он сидел напротив директора департамента финансирования промышленных корпораций, вертя в пальцах карандаш и гадая, что произойдет дальше.

— Я прикидываю, как бы немного поиграть с некоторыми цифрами, — проговорил Джеймс задумчиво и посмотрел на Робертса. Взгляд его был открытым и обезоруживающим. — Это понравится Певзу.

— Можно, конечно, раздуть прибыли от продажи радаров и проявить больше снисходительности в отношении размера налогов, — с готовность подхватил Пол. — Затем я покопаюсь в вопросах колебания курса акций, чтобы маклеры были довольны.

Молодой аналитик гордился, что ему удалось разобраться в концепции «верхних и нижних границ колебаний курса акций».

— Полагаю, что мы неплохо поработаем. Пол, — улыбнулся Джеймс. — Как насчет рюмочки сегодня вечером? Поедем в половине шестого в мой клуб и поболтаем. Вас это устраивает?

Говоря это, Мэлпас игриво приподнял брови. Пол подумал, что пристальный взгляд Мэлпаса был довольно странным, сбивающим с толку. Однако мысли аналитика занимало решение возникшей перед ним дилеммы. Он договорился встретиться с Шарлоттой в половине восьмого, но и приглашение Мэлпаса отклонить не мог. Куда бы ни вел его этот влиятельный человек, он последует за ним.

— В семь я встречаюсь с тем человеком, — добавил Мэлпас. — Я имею в виду Певза. Я пригласил его пообедать. Но мы с вами успеем выпить «по одной» и поговорить о вашем будущем в «Броди Макклин», — сказал он дружелюбно.

Когда Робертс ушел назад в департамент биржевых операций, Джеймс переключился на дела более личного характера. Он решил купить участок земли в сельской местности, своего рода деревенское убежище, где он смог бы принимать своих самых важных клиентов.

Нет, никакого размаха, учитывая стоимость закладной на его большой дом викторианской постройки в Ричмонде. Фиона, жена, составила для него краткий перечень возможных вариантов покупки, и Джеймс надеялся, что сумеет во время уик-энда взглянуть на лучшее из того, что она выбрала.

У Фионы были грандиозные планы: она собиралась заниматься огородом и прочими сельскохозяйственными делами, мало интересующими Джеймса. Он редко видел ее столь оживленной. Когда он спрашивав, откуда она почерпнула все эти знания, она призналась, что всегда мечтала жить в деревне. Это потрясло Джеймса: за десять лет их брачного союза она ни о чем подобном не говорила. Но потом он подумал, что, возможно, просто не помнит. Обычно ему приходилось столько всего держать в голове, а она никогда не навязывала ему своего мнения.