Нелле вспомнилось страшное утро пятнадцатого марта тридцать девятого года, непогода, метель и гитлеровские мотоциклисты в скользких змеиных плащах, въезжающие в Прагу, — первые посланцы смерти. Город встретил их пустыми улицами, закрытыми окнами, ледяным безмолвием. А сейчас Прага ликует, шумит, поет, танцует, приветственно машет… Прага восстания и баррикад, еще дымящаяся пожарами, Прага с разрытой мостовой, но засыпанная зеленью, политая слезами и кровью. Эх, дождаться бы этого дня Еленке и Гамзе!

— Глядите-ка, кто к нам приехал! Ах ты, противный мальчишка! — воскликнула взволнованная Барборка и бросилась к Мите, победоносно слезавшему с советского грузовика. Конечно, лучше было бы приехать на танке, но военная восьмитонка — это тоже здорово! Трофейная немецкая каска сползла мальчику на нос с налепленным пластырем. Едва Митины ноги коснулись земли, как он зашатался от усталости.

Был уже вечер. Нелла Гамзова выбежала в палисадник и вторично за сегодняшний день поблагодарила освободителей — на этот раз за то, что они привезли ей внука. Весь день она искала Митю по Праге, с ног сбилась, но так и не смогла разыскать!

— Хоть бы по телефону позвонил!

— Ничего, он хороший мальчик, — сказали русские и двинулись в Кларов, который Нелле утром, когда она шла в центр искать Митю, пришлось обходить стороной, потому что там еще шли бои и лилась кровь советских воинов.

Митя переживал удивительнейший день своей жизни. Для него настало славное время: красноармеец из Горького, карауливший нефтехранилище, советский солдат, навсегда запечатлевшийся в Митиной памяти яркой картинкой волшебного фонаря, этот солдат не подвел, он пришел на выручку в самый грозный час!

— Я так и думал, я так и знал! — повторял Митя советским танкистам, стоявшим около своих машин на Вацлавской площади, и рассказывал им, что родился в Советском Союзе на берегу Волги. Мама ему еще тогда говорила, что Советский Союз — самая отважная страна на свете. А как он, Митя Скршиванек, радовался сталинградской победе!

Когда выяснилось, что Митя говорит по-русски, он сразу стал популярен в толпе пражан. То и дело какая-нибудь юная чешка в белой блузке тащила его к себе вместо переводчика. Митя по возможности избегал этих девчонок и, откровенно говоря, в глубине души был немного удивлен: с какой стати русские герои так охотно беседуют с этими глупыми женщинами? Ему и другим мальчикам хотелось непременно поглядеть на советское вооружение, и солдаты охотно показывали им зенитку и миномет. Потом Митя катался верхом на русских лошадках в Ригровых садах и неожиданно смутился, заметив среди катающихся совсем маленьких детей и даже девчонок. Услышав, что русские готовятся к боевой операции где-то за Прагой, кажется в Мельнике, он тоже стал собираться с ними.

К вечеру советский офицер сказал ему:

— Мама тебя будет ждать к ужину. Беги-ка домой.

Митя опять изумился, что этот герой может думать о таких заурядных вещах, и энергично запротестовал. Под конец он всем изрядно надоел, солдаты дали ему гармонику, посадили в восьмитонку и отвезли домой.

Митя, не раздеваясь, свалился на постель и сутки проспал богатырским сном. Когда к вечеру он проснулся, глаза у него были еще припухшие после двухдневного бодрствования.

В дверь постучался человек с автоматом (звонок в эти дни испортился и бездействовал).

— Живет еще тут пани Гамзова?

— Папа! — воскликнул Митя и кинулся к отцу, — Ты сбрил бороду! А я вчера ездил с красноармейцами! Па-апа прие-ехал! — завопил он на весь дом.

Антонин Буреш снова стал гладко выбритым Тоником Скршиванеком. Митя сразу узнал отца. А вот отец, не будь он уверен в правильности адреса, не сразу узнал бы своего сына в этом рослом мальчике. В последний раз он видел его три года назад, еще с Еленой, на своей нелегальной квартире в Либени, незадолго до «гейдрихиады», перед тем как покинул Прагу. Да, дети растут и меняются.

— У него только сегодня такие припухшие глаза, — твердила Нелла, словно извиняясь перед Тоником, что сдает ему сына не в полном порядке.

Встреча с зятем после нескольких лет разлуки потрясла Неллу. Как она ему обрадовалась. Ведь она любила Тоника как сына. Но к радости примешивалась и грусть: рядом с Тоником ей все время виделась Елена. За время разлуки не стало двух членов семьи и произошло так много тяжелых событий, что Тоник и Нелла чувствовали: при первой встрече трудно говорить о самом главном. Поэтому они ухватились за мелочи.

— У вас звонок не действует, — сказал Тоник. — Дайте-ка я починю.

— Оставь, не сейчас. Пойди-ка поешь.

Но Тоник положил автомат в передней и пошел проверить пробки. Митя, который хвостом ходил за отцом и рассказывал ему все, что знал о красноармейцах и о восстании, куда-то исчез, и его не стало слышно. Вдруг грянул выстрел. Нелла упала в кресло, у нее подкосились ноги.

Не пострадал ли кто-нибудь? К счастью, никто. Пуля ударила в потолок, оставив там дырочку. Скршиванек по привычке оставил автомат на боевом взводе, а Митя не удержался от искушения подержать автомат в руке и рассматривал его так долго и подробно, что тот выстрелил «сам собой». В оправдание Мити надо сказать, что он привык иметь дело с незаряженными ружьями. И вот ему все-таки довелось выстрелить, хоть и после восстания.