Матвей сделался большой политической фигурой, а Змей Горынич остался жить в родных местах у медной горы.

Прошли ещё годы.

... По заброшенной взлётной полосе военного аэродрома, поднимая за собой клубы пыли, промчался черный лимузин "ЗИП" (завод им. Путина). Последнее время сюда редко кто заглядывал. Аэродром был давно заброшен и пришёл в полное запустение. Из расщелин бетонных плит пробивались мелкие кусты, у главного здания провалилась крыша, на мачтах освещения свили гнёзда вороны, около кучи с отходами ржавели три истребителя "МиГ" пятого поколения. Только территория вокруг металлического ангара была ухоженной, росли кем-то посаженные цветы.

Сделав по взлётной полосе мёртвую петлю, лимузин остановился. Из него вылез пожилой Комиссар во всём кожаном, сбоку на длинном ремне болтался маузер. Немного оглядевшись, словно собираясь с мыслями, он решительно вошел в открытые ворота ангара.

В ангаре было темно, сыро и неуютно. В левом углу стояли бочки с мясными консервами, в правом коробки с итальянскими макаронами.

Глаза Комиссара понемногу привыкли к темноте, и в глубине ангара он увидел того к кому пришёл.

Змей Горынич сидел в огромном с высокой спинкой кресле. Каждая голова занималась своим делом. Первая смотрела по плоскому телевизору "Рубин" футбольный матч, вторая неторопливо читала вслух книгу, третья - в этом году главная - думала. По договорённости каждая голова руководила ровно год, затем очередь руководить переходила к другой голове, а две другие имели только совещательный голос. В переговорах, разборках всегда говорила только одна голова, главная, две другие обязаны были молчать. Так они и жили в полном согласии.

– Ну, здравствуй, мой дорогой товарищ Змей Горынич!
– изображая фальшивую радость, сказал Комиссар.
– Я тебе гостинцев привёз, три бочки чистейшего авиационного бензина. Там в машине.

– Здорово, Матвей, коль не шутишь, - сказал Змей Горынич (главная голова).

– Какие могут быть шутки!
– машинально хватаясь за маузер, вспылил Комиссар.
– Всё к чему стремился, пришёл конец. На мне поставили жирный крест. Сегодня решением Политбюро я выведен из его состава, лишён всех привилегий, и назначен в Министерство Безопасности Главным Комиссаром.

Комиссар подошёл поближе к Змею Горыничу, пытаясь заглянуть собеседнику в глаза.

– Послушай, Матвей, мне всё это – по барабану. У меня с властью бессрочный мирный договор. А кто будет в Кремле рулить, мне всё равно.

Комиссар с досадой пнул ногой пустую консервную бочку.

– Тебе всё равно?! Тоже мне друг. Ты послушай, послушай. Не руби с плеча. Я восемь лет ходил в преемниках. Думал вот оно, моё время пришло. А нет! Предали меня мои соратники. Молодого выскочку недавно принятого в члены решили пропихнуть. Представляешь, приходит этот молодой на заседания Политбюро и приносит с собой три мешка писем. Смотрит мне в глаза и говорит: народ и бизнесмены хотят чтобы страной руководил человек, у которого в отчестве был бы Ильич. И тычет мне в морду эти мешки. А я молчу, словно словом подавился, потому что я то по отчеству не Ильич, а Яковлевич. Потом немного пришел в себя. Говорю: хорошо, давайте голосовать открыто. Знаю, что меня поддержит большинство. А он уперся и знай, бубнит: голосуя открыто, мы нарушаем принципы демократии. Нужно голосовать тайно. Вот и проголосовали «единогласно» против меня. Выбрали Ильича. Он теперь наломает дров, ввергнет страну в очередную смуту. После выборов я это сразу понял, начинается очередная компания. У тебя в договоре что написано? А? Имя - Змей, фамилия - Горынич. Теперь-то хоть понимаешь? Если мне не поможешь, будешь в районе вечной мерзлоты опылять растения.

Змей Горынич задумался, две головы, безучастно занимавшиеся своими делами, прильнули к главной голове. Послышался шепот.

– Вот что, Матвей, ты меня в свои разборки не втягивай, меня ведь на мякине не проведёшь. Выбрали не тебя, значит, так тому и быть.

Комиссар, заложив руки за спину, тяжело дыша, задвигался по ангару туда-сюда.

– Дурак ты, большая голова, даже три - а без гармошки. Я же за общее дело переживаю. Этот Ильич ещё толком в должность не вступил, а уже успел позвонить в Америку, в Белый дом и простил им весь их долг. А знаешь, сколько они рублей нам должны?

– Не знаю, и знать не хочу. Денег у нас немерено, на всех хватит.

– Тьфу ты, - Комиссар недовольно сплюнул, - на всех то хватит, вот только не всем достанется.
– Комиссар снял фуражку и смахнул со лба пот.
– Ладно, вот держи, читай мандат.

И Комиссар протянул Змею Горыничу пополам сложенный бумажный лист. Горынич развернул бумажку и, косясь правым глазом, вслух прочитал:

– Мандат. Приказываю, все фермерские хозяйства средней полосы России объединить в единый колхоз "Путь Ильича". Председателем назначить товарища Иванова С. Н. Подпись. Печать. Печать чего-то не разборчива.

– Ты думаешь, я к тебе с "липой" приеду? Эх, тоже мне друг. А ты знаешь, что Ильич ещё задумал? Тот, кто в колхоз откажется идти добровольно, потянут силком. Я уже и патроны на своё Министерство получил. Пойми, я простой исполнитель, теперь всё решает Ильич.

– Неужели будут стрелять?

– А ты как думал. У нас все вопросы решаются только кровью.

Комиссар приблизился к Змею Горыничу и по-родственному, как только хватило размаха рук, обнял его.

– Ну, Змей, полетели? Тут дел(ов) то на полчаса. Ильич сейчас в Кремле работает с документами. Охрана в отгулах, войска отдыхают. Пока разберутся, что к чему, мы уже и переворот сделаем. А перед этим облетим предателей моих, и наставим их на путь праведный. А я тебя потом отблагодарю. Уберу к чёрту с герба двуглавого орла, тебя трёхглавого назначу главным символом России! Увековечу твой красивый образ: в камне, в бронзе, в золоте. Ну, полетели. А-а-а?

Змей Горынич задумался.

– Ты вот что, Комиссар, иди-ка, погуляй минут десять нам нужно посовещаться.

Через десять минут Комиссар снова пошёл в ангар.

– Запрягай нас Комиссар, - твёрдо сказал Змей Горынич.
– Полетели.