— Значит, мне послышалось, что вы упомянули про тяжелый день.

Голос незнакомца был подобен хрусту гравия; этот человек перемалывал слова и снова изрыгал их, точно камнедробилка. Гласные не отличались мягкими, выразительными модуляциями, как у профессиональных актеров, речь огрублял акцент, который Лиссе никак не удавалось распознать. Этот голос трепал ее, словно шторм, играл на нервах, вселял чувство тревоги.

— Вижу, вы устроились как дома, — отметил мужчина; от смущения Лисса поджала пальцы. — Вы всегда забираетесь на чужие диваны с ногами?

— Раз уж вы на меня уставились во все глаза, так могли бы заметить, что туфли я сняла, — огрызнулась молодая женщина. — Вы подкрались ко мне и застали меня врасплох. Вас не учили, что, входя в комнату, следует постучаться или хотя бы кашлянуть?

— Постучаться? — Темные брови поползли вверх. — Ах, вот что мне, оказывается, следовало сделать!

Теперь Лиссе казалось, что незнакомец откровенно насмехается над ней, но она слишком устала для словесных поединков. Она резко поднялась, одернув короткую юбку, упорно не желавшую вытягиваться еще хоть на дюйм, и сунула ноги в туфли. Лисса ощущала себя в ловушке; присутствие этого человека стесняло, подавляло ее, рождало желание спастись бегством.

Бессознательным движением она вытащила шпильки, скрепляющие ее тщательно сооруженный пучок, и встряхнула волосами. Длинные пряди легли на плечи шелковистой волной, скованность пропала, молодая женщина с облегчением почувствовала, что словно вырвалась на свободу. Определенно, этот человек действовал ей на нервы.

— Я не знаю, кто вы и что вам здесь нужно, — проговорила она. — Но буду весьма признательна, ежели вы любезно оставите меня в покое. Если вам нужен мистер Арнольд, извольте подождать его в соседней комнате. — Темный деловой костюм, полосатый клубный галстук и золотые запонки откровенно говорили о статусе гостя: разумеется, коллега, глава какой-нибудь дружественной индустриальной империи. Одергивать нахальных телевизионных боссов Лиссе было не привыкать. — Уверена, что в доме такого размера достаточно для этого подходящих помещений. Здесь же, как мне кажется, семейная гостиная.

Невеста Арнольда-младшего сделала акцент на слове «семейная», надеясь, что этот тип поймет намек. Но он так и не двинулся с места.

И Лисса с ужасом почувствовала, как ее тело дрогнуло в знакомом отклике. Уже много лет в ней не пробуждалась женщина. После смерти Андре чувство физического влечения атрофировалось, словно исконно женская часть ее натуры погибла в той роковой автомобильной катастрофе вместе с любимым. Но вот сейчас предательское тело ни с того ни с сего отозвалось на невидимый зов, каждой клеточкой потянулось навстречу незнакомцу. Чувственный голод пробудился и вспыхнул в ней с новой силой. Ошибиться было невозможно: ноги внезапно подкосились, живот напрягся. Лисса затаила дыхание, потрясенная собственной восприимчивостью: нахал ест ее взглядом, а она возьми да и попадись на удочку!

— Умираю, до чего кофе хочется. — Она сказала первое, что пришло в голову, лишь бы развеять наваждение.

— Не иначе как Сара уронила поднос. Сегодня у нее все из рук валится, не могу понять почему, — сообщил незнакомец не без сарказма.

Но в это мгновение словно для того, чтобы избавить ее от смятения, которое охватило душу, дверь распахнулась, и в гостиную почти вбежала пожилая женщина, на ходу закрепляя сережки-подвески. Прическа из каштановых с проседью волос сбилась набок.

— Кофе несет Мэтью, — сообщила она ни к селу ни к городу, потому что означенный Мэтью маячил у нее за спиной. С этими словами тетя Сара — а это была именно она — ринулась прямиком к Лиссе и взяла ее руки в свои. — Дорогая моя, это такое событие! Мы все ужасно рады наконец-то познакомиться с вами. Ну, теперь понятно, почему Мэтью с ума сходит. Вы просто очаровательны.

Лисса в который раз прокляла румянец, волной заливший ее щеки. Молодая женщина не терпела, когда комментировали ее внешность. Врут люди, вот и все. Волосы у нее слишком прямые, кожа слишком бледная, глаза слишком большие, и сама она чересчур худощавая, чтобы не сказать тощая.

Отодвинув книги, Мэтью водрузил поднос с четырьмя фарфоровыми чашечками и блюдцами с золотым ободком, внушительных размеров серебряным кофейником и кувшинчиком со сливками на низкий столик. Аромат хорошего кофе вернул Лиссу к действительности.

— Она обворожительна, — с гордостью подтвердил Мэтью. — Но сама в это не верит. Отметает все комплименты, словно отроду не смотрелась в зеркало… А, очень хорошо, вижу, что вы двое уже познакомились. Стало быть, представлять не придется.

— Познакомились? — слабо отозвалась Лисса. Во взгляде ее, обращенном к Мэтью, читалась отчаянная мольба о помощи. Уж не хочет ли он сказать, что?.. Что же она наговорила, что наделала!

— Это Джет Арнольд, мой отец. Папа, это Лисса Пастен, моя невеста.

Лиссе показалось, что комната закружилась вокруг нее. Скорее, нет, это голова у нее пошла кругом. Сама комната принадлежала реальности, равно как и стоящий перед нею промышленный магнат. Сама не зная как, молодая женщина собрала жалкие остатки светских манер и церемонно протянула руку.