— В каком виде ты предпочитаешь яйца?

— Приготовь, как любишь сама, — быстро ответил он. — Когда тебе надо быть у Доналдсонов?

— Они вернутся только поздно вечером, поэтому я пойду к ним после того, как ты примешь очередную порцию антибиотиков.

— Я прекрасно могу сам посмотреть на часы и проглотить эти проклятые штуки, — сообщил Лукас.

— Хорошо, — сказала она спокойно, — значит, с этого момента так и будет.

Она возвратилась с подносом, дала Лукасу стакан апельсинового сока, потом протянула тарелку с омлетом и села, чтобы съесть свою порцию.

— Отлично, — произнес Лукас с полным ртом и уставился на ее тарелку. — Ты положила себе намного меньше, чем мне.

— Я же не больной, которого нужно подкормить… Осторожно, не ешь так быстро.

— Слушаюсь, сестра, — сказал он и улыбнулся так, что у Эмили сжалось сердце.

— Может быть, позже захочешь чего-нибудь поплотнее? — спросила она хрипловатым голосом. — Я зайду в магазин по дороге. Что тебе принести?

— Если мне придется заниматься готовкой самому, тогда что-нибудь простое, вроде супа, — ответил он, грустно вздохнув.

Эмили вскочила, чтобы забрать у него пустую тарелку.

— Хорошо, пусть будет суп. — Она с неудовольствием осмотрела спальню. — Завтра ты сможешь переместиться на часок на диван, пока я приведу эту комнату в порядок.

— Завтра? — Лукас посветлел. — А я подумал, что ты бросаешь меня насовсем.

Эмили пожала плечами.

— Пожалуй, завтра я приду, но ненадолго, — добавила она, поскольку глаза у него засветились от радости.

— Я буду благодарно принимать все те мгновения, которые ты мне подаришь, — сказал он с неубедительным смирением.

Она усмехнулась, пошла на кухню и, всхлипнув, стала готовить чай. Эти интимные трапезы в спальне пора прекратить. Уж очень они смахивают на те отношения, которых в действительности нет.

Эмили вернулась в спальню, подала Лукасу чай и села.

— Как ты себя чувствуешь? Только честно.

— Значительно лучше. Вчера мне казалось, что я умираю, а сегодня я просто ожил. — Он улыбнулся. — Комплексное воздействие достижений медицины и твоей нежной, ласковой заботы, Эмили. Ни один мужчина не может желать большего.

— Хорошо, тогда я не буду чувствовать себя чересчур виноватой, оставляя тебя в одиночестве.

Его улыбка исчезла.

— Я буду страшно скучать без тебя.

— Ерунда, — сказала Эмили, вставая, — до прошлой пятницы ты меня и знать не знал. Как только поправишься и снова начнешь заниматься своими инвестициями, или что ты там еще делаешь…

— Я все равно останусь благодарным тебе, Эмили. Я никогда этого не забуду, — добавил Лукас.

Она раздраженно бросила:

— Речь снова идет о «последствиях», как я полагаю?

Лукас ответил ей испепеляющим взглядом.

— Ты случайно не вынашиваешь втайне идею держать меня в неведении?

— Нет, — откликнулась Эмили, хотя подумывала об этом. — Я обещала, что скажу, значит, скажу. — Глаза ее вспыхнули. — А до того момента не могли бы мы оставить эту тему в покое?

— Только временно. — Лукас угрюмо взглянул на нее. — Обязательно убираться у Доналдсонов сегодня? Тебе не мешало бы отдохнуть.

— Там немного работы… Я навела порядок в их квартире в прошлую пятницу.

— Прошлая пятница была полна событий!

Эмили кисло улыбнулась в знак согласия и встала, чтобы собрать посуду.

— Пожалуйста, не поднимайся, Лукас, послушайся совета опытного человека. Может, ты и чувствуешь себя лучше, но подожди день-два, прежде чем встать на ноги.

Лукасу это не понравилось.

— Я взбешусь!

— Ерунда. У тебя есть радио, и телевизор, и уйма книг, — раздраженно сказала она. — Будь благоразумным.

— А ты надолго уходишь? — спросил он с таким мрачным видом, что Эмили расхохоталась.

— Насколько потребуется!

Она дала Лукасу таблетку, поставила рядом бутылку воды и апельсиновый сок и удалилась. У Доналдсонов она удостоверилась, что все в порядке, полила цветы, оставила на кухонном столе записку с сообщением о болезни Лукаса и снова отправилась к нему.

Стараясь производить, по меньше шума, Эмили вошла в его квартиру, поставила пакет с покупками и заглянула в спальню. Комната была пуста.

Эмили нахмурилась и приглушенно вскрикнула, когда Лукас обхватил ее, повернул к себе и крепко поцеловал.