Она приняла самое горячее участие в оформлении витрин. Специалиста для этого не звали – в конце концов, тут сами все были специалистами. Но у одной Алины был соответствующий диплом. И она очень гордилась, что витрины отдали в ее власть. Это была ее мечта – или часть мечты. Но зато какая увлекательная часть!

После полудня она наскоро сполоснула лицо, заново напудрилась и попросила Веронику отпустить ее на часик. Та изумилась:

– Ты что?! А это так и будет валяться?!

Она указывала на огромные коробки, где лежали полуразвернутые детали манекенов. Их следовало собрать, одеть и хотя бы начать расставлять в сияющих, только что вымытых до брильянтового блеска витринах.

Алина закусила губу:

– Ну, Вероника, я ведь всего на час!

– А кто все это будет сторожить? Я? – Вероника со значением указала на снующих по залу рабочих: – Ты знаешь, сколько стоит один манекен? И вообще, кто тут оформляет витрины? Ты же сама просилась!

– Но у меня должно быть время, чтобы поесть!

– Уже поехали в соседний «Макдоналдс», все привезут прямо сюда, – отрезала Вероника. – Конечно, держать тебя за руку я не могу, но… Короче, думай сама.

Она заговорила жестко и раздраженно – впервые с тех пор, как они познакомились. Алина ничего не смогла ей ответить. Ей стало нехорошо. «И тут будут мной помыкать?! Уж обеденный перерыв у меня был всегда!» Но потом она взглянула на Веронику, заметила, какой у нее измотанный, больной вид, и ее гнев смягчился. «Она пашет не меньше, а пожалуй, больше моего. А возраст у нее уже не тот. И она тоже переживает, и правильно делает. Мы не наемные работники, тут все наше. Да, она права. Это я расслабилась. Но… Что же будет с Маринкой? Я уверена – если бы Васька не стоял у нее над душой, она бы кричала в трубку, она бы умоляла меня приехать!»

Но Алина все-таки осталась. Через полчаса принесли гамбургеры и жареную картошку, и все перекусили – тут же, в зале. Алина больше не заговаривала о том, чтобы уйти. Вероника делала вид, что никакой размолвки не было. Единственной темой, на которую они поговорили, была выплата денег по расписке. Договорились, что Вероника после работы завезет Алину к заимодавцу – прямо на дом, и расписка будет переписана на оставшуюся сумму. Алина грустно согласилась. Она поняла, что сестру сегодня уже не увидит.

– Да что с тобой? – спросила Вероника, вытирая салфеткой пальцы, облитые майонезом. – Ты как с похорон вернулась! Если что-то серьезное – скажи! А то все молчишь, кто знает, что с тобой творится?

– Так, семейные неприятности, – уклончиво ответила девушка.

– У тебя?

– У сестры.

Это не произвело на Веронику никакого впечатления. Она скомкала салфетку, ловко бросила ее в пустую коробку из-под манекена – он, полностью собранный, но еще неодетый, уже стоял в витрине. И сказала, что если бы она обращала внимание на неприятности своих сестер – а их целых две, – то у нее не было бы времени позаботиться о себе. Алина намек поняла и больше к этой теме не возвращалась.

А вечером она отдала часть своего долга. Осталось отдать еще четвертую его часть или пятую – это зависело от того, как настроиться. Оптимистично или пессимистично? Алина не склонна была видеть все в радужном свете. И все же, казалось, у нее на душе должно было стать в четыре раза легче. А легче не становилось. Она думала о сестре и колебалась – искренне ли та попросила ее не ходить в милицию и не объясняться насчет пистолета? Возможно, ей нужна была помощь, но она не желала ее принимать?

И еще кое-что беспокоило ее. В течение этого дня она несколько раз пыталась дозвониться до сестры, но никто не брал трубку. Алина ломала себе голову – куда та могла уйти, да еще с детьми? Ведь Василий ясно сказал – он не желает, чтобы они уходили из дома. Впрочем, сестра могла его и не послушаться – как выяснилось, она этому уже научилась. И все же дома никого не было весь день.

Номер откликнулся только поздним вечером. Когда Алина вернулась домой, она, несмотря на то что ноги подкашивались от усталости, сразу бросилась к телефону. И трубку снова взял Василий.

– Можно Марину?

– Нельзя! – рявкнул он и бросил трубку.

Алина немедленно завелась. Она упрямо набирала номер – раз за разом, и каждый раз свояк (а это, конечно, делал он) приподнимал трубку и тут же клал ее на место. Наконец он перестал это делать, и теперь телефон звонил беспрестанно. Связь отключалась сама, когда истекало положенное количество гудков.

Алина отодвинула телефон и опустилась в кресло. «Что же это творится? Такого он никогда себе не позволял! Уж к телефону Васька ее всегда приглашал – даже когда мы с ним были в ссоре! Почему она не подходит сама?»

Она уже собралась было повторить попытку, но тут телефон зазвонил сам. Алина схватила трубку и услышала голос сестры. Та плакала – девушка отчетливо различила ее сдавленное дыхание и всхлипы.

– Что случилось? – закричала Алина. – Он что – избил тебя?

– Нет, что ты… Дети пропали!

– Что?!

– Мы весь день их искали, а теперь едем на дачу. Вася думает, они там, поехали искать собаку… Чертова собака!

– А у родителей вы искали?

– Мы везде искали, Васька весь город объездил, а я сидела дома, ждала, что вернутся. Нету их! К тебе они не приезжали?