— Кто вы? — в упор спросил Валентин.

— Я одна из тех, кого вы называете древними богами.

— А представиться? Имя у вас есть?

— Было много разных имен. Кое-какие вы наверняка знаете. Хотите увидеть мое истинное обличье?

— Желательно, — хмуро буркнул Валентин.

— Действительно истинное или то, какой вы представляете меня в своих сказках?

— И то и другое.

Черты лица женщины поплыли, вся ее фигура подернулась туманной дымкой, а когда она растаяла, перед Валентином в огромной ступе сидела древняя старуха с метлой, в которую превратился ее стул.

— Баба-яга? — ахнул Валентин. — Обычная ведьма?

— Угадал. Так когда-то меня называли. Только не надо забывать, что ведьмами раньше на Руси называли мудрых женщин, ведающих, что делают.

— О как! — окончательно успокоился Валентин. — Ну а если поглубже копнуть? Какая ты на самом деле?

Тело старухи опять подернулось туманной дымкой, и вот уже перед лейтенантом сидела девушка необыкновенной красоты, в блестящей кольчуге, с длинной русой косой, которая лежит поверх груди, спускаясь вниз до талии. Образу юной невинной свежести мешали лишь бездонные и бесконечно мудрые глаза. В одной руке девушки был щит, которым она прикрывала левую грудь, а в другой меч. Точно такой же огненный меч, что был только что в руке у Валентина.

— А крылышки у тебя есть? — невольно спросил юноша, косясь на меч русоволосой валькирии.

— Не путай меня с более поздними богами. Мне крылья не нужны. Я в первую очередь берегиня.

Перед Валентином опять сидела обыкновенная тридцатилетняя женщина, от прежней красавицы в которой остались только эти бесконечно мудрые глаза.

— А это кто? — задал довольно глупый вопрос Валентин.

— Я так понимаю, с древнеславянской мифологией ты незнаком.

— Ну-у-у… как вам сказать, — замялся юноша.

— Понятно. Сначала были Род, Роженица… впрочем, заниматься сейчас ликбезом не будем. Пантеон славянских богов изучишь в свободное от работы время. Могу лишь сказать, что означает приставка к моему имени. Баба — означает богиня.

— Круто. Но ты же сказала «берегиня».

— Все верно. Защитница рубежей. Только не тех границ, что с соседями, а тех, что граничат с нечистью. А еще я охраняю леса, зверей и… девиц.

— Дивия! — сообразил Валентин.

— Гм… я рада, что Дарья Николаевна хоть что-то в тебя вдолбила.

— Так это о тебе мне белые и черные намекали?

— Можно сказать, что и обо мне.

— Ничего не понял, — помотал головой Валентин. — Они же говорили о пробуждении древних богов и жутко этого боялись. А ты вроде на спящую красавицу непохожа.

— Речь шла не столько о пробуждении, сколько о возвращении древних богов, которые уже отошли от дел в этом мире. Этого они действительно боятся. Боятся утратить свою власть. Впрочем, как видишь, от дел отошли далеко не все. И мы в любой момент можем вернуться, если здесь будет так же пышно цвести зло. Та фантастическая картина апокалипсиса, нарисованная тебе демоном, вполне может стать реальностью. И толчком к битве богов вполне может стать Дитя Стужи. Только лукавый, как всегда, немножечко приврал. Вернее, недоговорил. Все будет далеко не так.

— А как?

— Не забывай, что мы — древние боги, а потому гораздо мудрее. Вот когда они схлестнутся между собой в борьбе за власть, тогда мы и придем.

— Охренеть. — Валентин откинулся на спинку стула. — Ангелы мне одно толкают, демоны другое, древние боги третье. Чему верить?

— А ты попробуй довериться своему сердцу, — посоветовала богиня.

— Попробую. Насколько я помню, бабуси с метлами из детских сказок не всегда ведь непослушных детей кушали. Были и такие, что добрых молодцев сказочными артефактами да советами мудрыми одаривали.

— Я из таких, — кивнула Дивия.

— Ну так советуй. А то я совсем уже запутался.

— Крестницу мою, Дитятю Стужи, спаси.

— Та-а-ак… уже ближе к теме. Ангел говорил остановить, демон — уничтожить, а древняя богиня просит спасти. Последняя просьба мне больше по душе. Дитя Стужи оказалась девочкой, а я к прекрасной половине человечества отношусь трепетно. Помогу, спасу, если только после этого не наступит Армагеддон.

— Вот если спасешь, Армагеддон и не наступит.

— Вопрос — от кого ее спасать?

— От себя самой. Против тебя играют сейчас силы немалые. Кое-кто из людей, причем не самых лучших людей, слишком близко подобрался к истокам запретных знаний и набрал уже много силы.

— Аненербе?

— Да. Безумная жажда власти над миром толкает их на безрассудные поступки. Они в заблуждении своем таких дров наломать могут, что ни древние боги, ни те, кто пришли после нас, уже ничем не смогут помочь. Вся надежда на тебя.

— Здрасте! Боги не могут, а я, как былинный герой, раз, два и…