А в 8-й воздушной армии еще 15 октября 1942 г. были введены в действие «Указания по боевому применению штурмовика Ил-2», предусматривавшие нанесение ударов с пикирования111. И тем не менее даже год спустя, в октябре 1943-го, в ходе Мелитопольской операции, шестерка гвардии лейтенанта Н.И.Семейко из 75-го гвардейского штурмового авиаполка 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта атаковала артиллерийские батареи с бреющего полета! «Расчет оказался правильным, – пишет автор апологетического очерка о Семейко. – Зенитчики не успели открыть огонь по низко летящим штурмовикам». Действительно, большое угловое перемещение низколетящей цели должно было осложнить действия ПВО, однако в то, что выпущенные с бреющего «пули и снаряды ложились точно в цель»112, поверить трудно. Целесообразнее было бы нейтрализовать зенитки иначе – выделить два штурмовика для их подавления, а силами остальных четырех атаковать батареи прицельно, пикируя на них со средних высот. Оптимальность такого способа действий шестерки Ил-2 при ударе по цели, прикрытой зенитным огнем, в 8-й воздушной была выявлена еще летом 1942-го! Тогда же – директивой от 22 августа 1942 г. – выделять часть сил группы для подавления зенитной артиллерии и наносить удары с пикирования потребовал и командующий ВВС Красной Армии... Однако многие не учитывали ни этот опыт, ни даже «Указания» не только осенью 43-го, но и весной 45-го... Еще 23 и 26 апреля 1945 г., во время Моравско-Остравской операции, командующий 4-м Украинским фронтом А.И.Еременко отмечал в своем дневнике, что многие пилоты 8-го штурмового авиакорпуса 8-й воздушной «по-прежнему бомбят и стреляют, не пикируя, и пускают эрэсы с горизонтального полета [...]»113.

Не исключено, впрочем, что наставления до строевых частей все-таки доходили – но там, в частях, игнорировались. И что, следовательно, в тактически неграмотном применении Ил-2 были виноваты и низшие командные и штабные звенья, те, кто непосредственно планировал и руководил ударами «горбатых» – командиры и штабы полков и (или) ведущие групп. Предполагать так нам позволяет целый ряд фактов, свидетельствующих об откровенном непрофессионализме большинства командиров этих уровней. Так, именно в полках – и в немалом их числе! – весной – летом 1942-го «илы» выпускали на боевые задания без бомб или с неполной бомбовой нагрузкой! Понадобился сначала приказ наркома обороны № 0490 от 17 июня 1942 г., а затем и директива командующего ВВС Красной Армии от 22 августа, потребовавшая «немедленно покончить с вредной практикой недооценки самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков и добиться того, чтобы ни один самолет Ил-2 не вылетал в бой без полной боевой нагрузки»114. Нельзя не вспомнить и о тех поистине поразительных непрофессионализме и халатности, которые еще в 1943-м демонстрировались командирами в звеньях от полка и ниже при планировании боевых вылетов.

Плохое планирование и плохое же боевое обеспечение ударов следует выделить как еще один крупный тактический порок советской штурмовой авиации – присущий ей вплоть до конца 1943 г. Насколько неудовлетворительно обстояли здесь дела еще накануне Курской битвы, показывает, в частности, директива командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова от 7 июля 1943 г., в которой подводились итоги работы советской авиации в марте – июне 43-го. Прошло уже два года войны, а подавление зенитной артиллерии, прикрывающей объект удара, по-прежнему «проводится далеко не всегда и обычно носит случайный характер. В результате этого штурмовики [...] несут потери, а эффективность их действий снижается». «Воздушная разведка объектов перед ударом не проводится, штурмовики [...] обычно действуют по неразведанным целям, не зная месторасположения объекта, его характера и особенно средств ПВО. Отсюда частые случаи невыхода на цель или встречи с неожиданно сильным противодействием зенитных средств и истребительной авиации противника», т.е. опять-таки снижение эффективности ударов. (Согласно докладу заместителя Верховного Главнокомандующего Г.К.Жукова и начальника штаба ВВС Красной Армии С.А.Худякова И.В.Сталину от 12 августа 1943 г., «неудовлетворительную» организацию «разведки на себя непосредственно перед нанесением удара» штурмовые авиачасти 2-й воздушной армии Воронежского, 5-й – Степного и 17-й – Юго-Западного фронта демонстрировали еще и в ходе Курской битвы.) Вообще, принимая решение на вылет группы, командиры не желали учитывать обстановку на маршруте и в районе цели! В итоге, констатировала директива от 7 июля, «наша штурмовая авиация [...] используется в основном по шаблону. Систематически повторяются одни и те же способы атак, высоты, боевые порядки, маршруты, заходы и уход в одном направлении». «Такие действия легко предугадываются противником и приводят к частым срывам выполнения задачи»115. В самом деле, заранее зная, откуда появятся, где окажутся и что предпримут Ил-2, немецкие зенитчики быстрее обнаруживали их и быстрее брали на прицел; немецкие истребители быстрее принимали решение на атаку – и многие «илы» просто не успевали нанести удар по цели...

А зачастую – по крайней мере, до весны 1943 г. – командиры штурмовой авиации вообще не считали нужным планировать (пусть даже по шаблону!) боевой вылет, детально прорабатывать с каждым экипажем его конкретные действия на маршруте, при атаке цели и возвращении! В 1941 г. отказ от проведения предполетной подготовки – в ходе которой летчики должны были в деталях уяснить маршрут со всеми его ориентирами, направление захода на цель и выхода из атаки, способ атаки цели, последовательность применения различных видов оружия, варианты действий при встрече с зенитным огнем и истребителями противника, порядок ухода от цели и т.п. – в штурмовых полках вообще был нормой. В результате летчики часто срывали выполнение боевого задания уже из-за одной только потери ориентировки... Еще во время Харьковского сражения в мае 1942 г. в штурмовых авиачастях ВВС Юго-Западного фронта задачи экипажам командиры ставили «нечетко, неконкретно»; предполетную подготовку опять не организовывали. Примерно так же – без детального изучения «поставленной задачи, маршрута следования, характера цели и тактической обстановки» – выпускали на боевые задания и экипажи «горбатых» 8-й воздушной армии Сталинградского фронта во время советского контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942-го – феврале 1943-го116. Судя по воспоминаниям А.Н.Ефимова, примерно так же еще в конце 1942-го – начале 1943-го обстояли дела и в 198-м штурмовом авиаполку 233-й штурмовой авиадивизии 1-й воздушной армии Западного фронта. Например, перед первым боевым вылетом Ефимова (30 ноября 1942 г.) ведущий четверки лейтенант А.Н.Васильев уточнил лишь маршрут, порядок взлета и построения группы; вопросы же распределения сил группы при ударе по цели, порядка применения различных видов оружия и выхода из атаки остались невыясненными... Когда же назначенный командиром звена Ефимов стал тщательно планировать перед вылетом действия своей группы над целью, это было воспринято в полку как нечто странное. «[...] Над нашим звеном, – вспоминает Ефимов, – посмеивались [...] стали называть академиками» – и только потом, «постепенно», «такую заблаговременную подготовку к вылетам ввели и в других звеньях и эскадрильях»...117

Правда, В.Швабедиссен в разделе своей работы, посвященном 1942—1943 гг., приводит утверждения немецких экспертов-фронтовиков о том, что ударам Ил-2 предшествовала «хорошая разведка целей», что экипажи советских штурмовиков «получали хороший инструктаж», а удары наносились «в разное время, с разных высот и направлений и разными построениями групп самолетов»118. Но, по-видимому, эти оценки относятся только к концу 1943-го и мы в очередной раз сталкиваемся с плохой отредактированностью труда Швабедиссена. «Со временем, – читаем мы в разделе, посвященном 1944—1945 гг., – советская штурмовая авиация добилась прогресса в использовании различных факторов для умелого подхода к цели и ее обнаружения»119. Выходит, до 44-го Ил-2 все-таки действовали здесь не совсем умело?

Только с середины 1943 г., подтверждает наше предположение О.В.Растренин, «начинается коренной перелом в сознании командного состава всех уровней», утверждение советских командиров в той мысли, «что воевать надо правильно, войсками нужно управлять и через это реально влиять на исход боя, что не только летчики должны хорошо стрелять и бомбить, но и штабы должны хорошо организовывать и обеспечивать их действия»120. Квалификацию штабистов стали повышать целенаправленно, настойчиво и с опорой на боевой опыт (изучение которого, в свою очередь, тоже резко усилили).

Но если с планированием и боевым обеспечением ударов советской штурмовой авиации на поле боя дело постепенно наладилось, то о действиях Ил-2 против объектов, расположенных в немецком ближнем тылу – аэродромов, путей сообщения, резервов на марше и т.п., – это сказать трудно. Еще в 1944—1945 гг., отмечает В.Швабедиссен, «очевидные недостатки в планировании этих операций существенно снижали их результативность»...121

Долгое время советское авиационное командование не умело и организовать эффективное взаимодействие «горбатых» с наземными войсками – для непосредственной авиационной поддержки которым, собственно, и предназначались штурмовики. Главным камнем преткновения здесь была организация связи между общевойсковыми и авиационными штабами – не позволявшая вовремя удовлетворять заявки общевойсковиков на поддержку с воздуха. А главными пороками этой организации долгое время оставались практически полное отсутствие радиосвязи (пренебрежение которой было давней болезнью Красной Армии) и отсутствие прямой связи между штабом, скажем, стрелковой дивизии и штабом (или командным пунктом) дивизии авиационной – из-за чего заявка на авиаудар направлялась по инстанции – сначала в штаб армии, оттуда в штаб фронта, затем в штаб ВВС фронта или (со второй половины 1942 г. – воздушной армии) и уже оттуда – в штаб или на КП авиадивизии. Прохождение заявки по инстанциям, например, в 1941 году составляло 8—12 часов, и «заявки выполнялись тогда, когда нужды в авиационном ударе уже не было»122. Точно так же было еще и в июле 1943-го, в начале Курской битвы...

Только в середине 1943 г. в районах КП общевойсковых командиров стали развертывать авиационные пункты управления – имевшие прямую связь с общевойсковым штабом, в интересах которого работало штурмовое авиасоединение и с Ил-2 в воздухе, а на передовой – пункты (они же станции) наведения, помогавшие штурмовикам нанести точный удар и не задеть при этом свои войска. Еще, скажем, в Орловской операции (июль – август 1943 г.) такие пункты имелись не везде, где требовалось, а ведущие групп по привычке стремились работать самостоятельно, не поддерживая связь с авианаводчиками. Но в 1944—1945 гг. взаимодействие Ил-2 с наземными войсками было уже отлажено. «Подлетая к линии фронта, – вспоминает, например, воевавший тогда в 566-м штурмовом авиаполку 277-й штурмовой авиадивизии 13-й, а затем 1-й воздушной армии на Ленинградском и 3-м Белорусском фронтах Ю.М.Хухриков, – связывались с наводчиком, обычно представителем авиадивизии. Мы его уже знали по голосу. Он нас наводил буквально: «Ребята, еще немножко, правее. Ага. Можно». [...] Наводчик с пункта наведения все время корректирует наши заходы на цель, подсказывает, куда ударить, предупреждает о появлении истребителей»123. Авиаторы научились уже и оперативно откликаться на изменения наземной обстановки. Вот, например, вылет шестерки 565-го штурмового авиаполка 224-й штурмовой авиадивизии 8-й воздушной армии 4-го Украинского фронта в район Русского перевала 7 октября 1944 г., в ходе Восточно-Карпатской операции. «При подходе с севера к Цисне, – вспоминает возглавлявший эту группу М.Я.Романов, – где в то время находился авиационный пункт управления, я запросил разрешение нанести штурмовой удар по заданной цели. В ответ слышу по радио: «Мотор-3», наносить удар по этой цели запрещаю. Возьмите курс 212 градусов и летите в распоряжение «Пули-1». Я ответил, что понял и иду в распоряжение «Пули-1». Через несколько минут меня запросила «Пуля-1» и стала наводить на цель: «Идите прямо. Разворот влево на 90 градусов. Достаточно. Цель перед вами. Опушка леса на вершине горы. Оттуда сильно стреляют по нашей пехоте. Атакуйте!»124 По примеру люфтваффе стали выделять и передовые группы авианаведения, продвигавшиеся в боевых порядках наземных войск...