– Солнце? – Тихо прошелестел её голос. – Свет! Какой он все-таки красивый…

Свечение, охватившее девичью фигурку, стало непереносимо ярким.

***

Звонкий девичий смех. Яркая, нереально яркая небесная голубизна с легкими облачками.

– Слышишь, как поет ветер? – Звенит радостный звонкий высокий голосок.
– Он летит, куда хочет.

– Лети! Лети, моя бессмертная любовь! Душа моя, моя заветная половинка. Лети! Ты теперь свободна…

Всадница в алом платье и широкополой шляпке натянула поводья, озираясь в растерянности. Черные щупальца, похожие на черный туман, выползая из-под земли, пачкали зелень противоестественными кляксами.

Надежда шагнула вперед и забилась в паутине. А Горивэя продолжила свой путь.

Навстречу Вэе спешил Наривис. Рука об руку отец и дочь пошли в сторону восходящего солнца, разгорающегося все ярче.

Они таяли в свете нарождающегося дня.

***

Едкое удушливое облако окутывало Надежду. Длинные черные языки заполнили пространство. Надежда превращалась в огромного отвратительного жирного паука. Бестелесные щупальца протягивались от её тела, утолщались, уплотнялись.

Руку обожгло. Взбирающееся на небо солнце слепило и жгло, разрывало тело на части, палило.

Смерть? Что ж, лучше смерть, чем вечность в теле упыря! Подставив лицо разгорающемуся солнцу, Надежда раскинула в сторону руки, шепча про себя молитвы богу из другого мира.

«Отче наш! Живущий на небесах! Да святится имя твое! Да пребудет царствие твое, как на небе, так и на земле! Всё необходимое для жизни дай нам на сегодняшний день и прости нам грехи наши, как и мы прощаем согрешившим против нас. Не допусти нас до искушения, но избави от злого духа. И ныне. И присно. И во веки веков…».

Жар усиливался. Тело трусливо молило о жизни.

Но остаться – значит ответить Тьме: «Да!». Выжить – это хорошо. Но не любой ценой стоит это делать. Иногда правильнее – не выживать.Душа – не та цена, которую Надежда готова была уплатить за жизнь.

«Отче!».

***

Надежда стояла на уже знакомой зеленовато-серебристой лужайке, окруженной бледными ивами.

По берегу озера гулял Паркэс, живой и невредимый, с неизменным колчаном стрел за плечами. Рядом с ним был незнакомец с черными волосами – Ирвинг Стэйн. На траве сидела Мореко, наконец-то дождавшаяся своего любимого могучего тигра. Наривис выглядел улыбчивым и довольным, - под ивой с сиреневыми цветами ему больше не приходилось оплакивать запретную любовь и её роковые последствия.

Откинув алый капюшон, спокойным взглядом смотрел Крэй. Эмпар с кривой усмешкой расправлял жесткие кружева, столь любимые им при жизни. Левантэ де сю Лэ танцевала, легко и свободно. В её партнере Надежда с отголоском боли узнала Оральфа. Он тоже умер? Как горько!

Сплетают тела в единое целое Рай и Горивэя, черное с белым, неразрывно, навеки связанные. Любовь Джайны больше не разъединяет их. А братьев Самэрсэт, Рутэна и Винса, не разделяет ревность.

Вот женщина, чью русую головку украшает венок из одуванчиков, в простом ситцевом платье и мужчина в простой футболке и джинсах, приветливо машут рукой. Потерянное счастье – погибшие в автокатастрофе родители.

Иллюзия ли это? Или души умерших обрели, наконец, заслуженный покой?

Только одной души не было в сих почти эдемовских кущах.

Чархан, где же ты?

– У нифилимов нет души, - поведала Светлая Богиня. – А в посмертие отправляются лишь те, кто обладает этой божественной частичкой. Хочешь спасти рыжего? Тогда тебе придется вернуться и принять свою судьбу.

– Да! – Ответила не раздумывая Чародейка.

Дух занялся. Мир закачался и подернулся темнотой.

***

Взгляд упирался в серое небо, с которого летела морось – дождь вперемешку со снегом. Тело била дрожь. В нем не осталось ни одной клеточки, что не покрылась бы корочкой льда.

Надежда с трудом села. Где она?

Пустошь. Серая трава, похожая на сухостойную ковыль. Летели брызги и крупинки снега. Хмурилось небо.

– Ежа всем в дышло! Инара, ты уверена, что здесь есть хоть кто-то, кроме этих обрындевших камышей?!

– Камышей?
– Раздался возмущенный голос гневливой лисички-магички.
– Сурэй, ты хоть способен сено от коромысла отличить?! Хоть иногда, в порядке исключения?

– А на фига мне их различать-то?

– Действительно!

– Действительно!!!

О-паньки.

Ну, хоть что-то в изменчивом мире остается неизменным. И как приятно знать, что среди твоих знакомых остался ещё кто-то живой.

Надежда поспешила подняться:

– Эй, ребята!

Посеревшие, раздраженные худые лица развернулись в её сторону.

Инара с победоносным видом повернулась к Сурэю, подбочениваясь.

– Талисман, это действительно ты? – усомнился Сурэй.

– Кажется, да. Вы-то что тут делаете?

Инара всплеснула руками:

– Она ещё спрашивает, нахалка! Ну, что, по-твоему мы можем здесь делать?