Конечно, скандалы с Манежем и со встречей с писателями были спровоцированы командой силовиков и тех, кто понимал опасность для советской системы слишком большой свободы слова. Это была реакция на попытки Хрущева отменить цензуру – его самого ловко подвели к смене решения. Заодно это был сигнал для писателей и журналистов, чтобы не слишком расслаблялись. Но при этом ничего неожиданного для интеллигенции в таком резком повороте не было – все и так жили в постоянной уверенности, что свобода вот-вот сменится новым витком тоталитаризма.

И действительно, время было противоречивое: «оттепель» сопровождалась травлями, а разоблачение культа личности – замалчиваемыми трагедиями, как в Новочеркасске. То же самое было и в журналистике. В 1961 году в «Литературной газете» было опубликовано стихотворение Евтушенко «Бабий Яр». На следующий день по распоряжению секретариата Союза писателей заведующего отделом Феликса Кузнецова сняли с работы с выговором и занесением его в личное дело. Косолапова, который тогда был главным редактором, не сняли, но он тоже получил выговор. Впрочем, Кузнецова быстро взяли в другой журнал, а сам скандал притушили благодаря личному звонку Эренбурга Хрущеву.

Эта история со стихотворением Евтушенко очень показательна. Слово «холокост» тогда вообще не употреблялось, и над Бабьим Яром памятников не было. Роль же Союза писателей в раздувании шума и в карательных санкциях совсем не удивительна – в то время в нем верховодили сталинисты, поэтому он и возглавлял все скандалы и травли.

Интересно, что во времена Хрущева почти не было самиздата, он расцвел позже. А во время оттепели в этом как-то не было нужды – всех печатали, цензура очень мало что запрещала. К примеру, у Гроссмана не издали «Жизнь и судьбу», но зато напечатали его другие вещи, например «За правое дело», в том же «Новом мире». Журнал «Юность» напечатал «Бабий Яр» Кузнецова и многое другое. Издавали Некрасова и Аксенова, Шукшина и Войновича. Печатали всю поэзию. Подподушечное чтение началось уже во второй половине 60-х.

После снятия Хрущева оттепель сходила «на нет» достаточно постепенно. В 1965 году, когда было двадцатилетие Победы, вновь началась сталинизация, возвращение к имени вождя и учителя. Но при этом до 1970 года Твардовский еще оставался главным редактором «Нового мира», продолжал биться с цензурой и отстаивать все уменьшающиеся остатки свободы. В начале 60-х также началось постепенное нарастание в печати нового культа личности, теперь уже первого секретаря КПСС. Но окончательно давление на печать усилилось после прихода к власти Леонида Брежнева [24] .

Отлаженный механизм управления советскими спортивными организациями, как и все прочее, Никита Сергеевич Хрущев получил по наследству от «лучшего друга физкультурников». Но менять или перекраивать здесь все было делом рискованным. «Холодная война» из политической сферы все больше распространялась на культурную и спортивную жизнь, где разгром соперника или вероятного соперника порой значил не меньше, чем победа над ним на поле боя.

Впрочем, некоторые историки считают, что целенаправленной политики в области спорта Никита Сергеевич не проводил. Хотя в марте 1953 года и был ликвидирован Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта, а вместо него появилось Главное управление по физической культуре и спорту при Министерстве здравоохранения. Спорткомитет, правда, восстановили в правах меньше чем через год и перевели в ведение административного отдела, который отвечал за армию, внутренние дела и госбезопасность. В 1959 году спорткомитет сменили на Центральный совет союза спортивных обществ и организаций СССР. Дальше спортивное движение формально отделили от государства и придали ему статус общественной организации, сохранив государственное финансирование.

При Хрущеве шла череда триумфов наших спортсменов за рубежом. В 1956 году прошел дебют советской сборной на Белой олимпиаде в Италии. Выступления оказались успешными – первое общекомандное место. Особенно порадовали конькобежцы – легендарный Евгений Гришин взял золото на дистанциях 500 и 1500 метров. Четыре года спустя он повторил свой же успех в этих же дисциплинах на зимней Олимпиаде в калифорнийском Сквовелле. Ленинградская лыжница Любовь Козырева впервые в истории советского лыжного спорта завоевала золото в гонке на 10 километров. И конечно же – мужская сборная по хоккею, которая принесла золото в копилку команды. На следующей Олимпиаде стало ясно, что советские спортсмены укрепились в скоростном беге на коньках и лыжах. К триумфаторам предыдущих игр присоединилась Лидия Скобликова. Если в Сквовелле она только делала первые шаги, то через четыре года в австрийском Инсбруке ей уже не было равных. Нельзя забывать и о фигуристах – Людмила Белоусова и Олег Протопопов открыли страницу побед советской, а затем и российской команд в парном катании.

Не хуже обстояло дело на летних Играх. В 1956 году в Мельбурне Советский Союз оказался на первом месте в неформальном общекомандном медальном зачете, получив тридцать семь золотых медалей. Гимнастка Лариса Латынина увезла четыре золотых, одну серебряную и одну бронзовую медали. Три раза поднимался на первое место пьедестала и по разу на второе и третье гимнаст из советской Украины Виктор Чукарин. Гимнастика, легкая атлетика, греко-римская борьба, бокс – вот что приносило Советскому Союзу на Олимпиадах стабильные призовые позиции. Позже сюда же добавился баскетбол, академическая гребля и фехтование.