Образование — это накопление не просто любых знаний, а именно тех, которые признаются обществом ценными. И вот похоже на то, что наше общество растерялось и не знает, какие знания признавать ценными.

Прежде чем говорить об этом, следует все же сказать об образовании во втором смысле слова, что проще, потому что здесь все упирается в деньги.

Кризис государственных образовательных структур связан прежде всего с финансовыми причинами. Недостаточное финансирование и как следствие нищенские зарплаты школьных учителей и университетских преподавателей приводят к естественному оттоку кадров и падению престижа педагогических профессий. Кто-то уезжает за границу, кто-то уходит в другие специальности, кто-то работает в десяти местах, что тоже не способствует качественному преподаванию. Ситуация настолько привычная для общества в целом, что обсуждать ее даже как-то неинтересно. В науке — кризис, в медицине — кризис, в промышленности — кризис. Этак у нас везде, куда ни кинь, кризис.

По-видимому, нынешняя ситуация в образовании больше всего напоминает сегодняшнюю же ситуацию в медицине. Во-первых, возникают частные заведения, во-вторых, государственные начинают законно или незаконно «дофинансироваться» сами.

Существует некоторое количество частных платных школ и университетов. Я специально написал «некоторое количество», потому что не берусь судить о том, много это или мало. Оптимальное количественное соотношение государственных и частных структур выработается, по-видимому, в результате обычной конкуренции. Интересно другое: в целом соотношение качества обучения между частными и государственными школами, с одной стороны, и университетами — с другой, прямо противоположное.

Платные частные школы, как правило, обеспечивают высокий уровень образования и по многим параметрам превосходят государственные. Речь идет об устойчивой тенденции, что, конечно, не означает отсутствия хороших государственных школ и хороших учителей с госзарплатой. Напротив, частные университеты в массе своей так и не достигли уровня государственных и не вызвали реального оттока преподавателей. Для большинства работа в частных университетах стала второй или третьей, то есть, по существу, приработком. Университетские преподаватели не рискуют переходить в частные вузы.

Объяснение этому лежит на поверхности. Во-первых, создать полноценный вуз все-таки сложнее, чем школу. Во-вторых, в школе родители готовы платить именно за качество образования плюс дополнительные дисциплины и условия обучения. В университет же родители бывают готовы запихнуть свое чадо только за диплом («корочки»), или ради спасения от армии, или, на худой конец, просто чтобы не болтался без дела. И следовательно, готовы платить именно за это, а не за образование.

Тем не менее, как уже сказано, проблема отсутствия денег в образовании решается как бы сама собой (правда, пожалуй, только в крупных городах, где есть конкуренция образовательных услуг и где образование фактически становится товаром). Как с позиции отдельного учебного заведения (платные услуги, спонсорство, подношения и т. д.), так и с позиции отдельного преподавателя (совместительство, репетиторство, взятки и т. д.). Иначе говоря, наше нищее образование научилось зарабатывать само, без помощи государства. К сожалению, не всегда законно. Естественно, что такое положение дел не может устраивать наше государство, неумолимо движущееся в направлении «диктатуры закона». И слава Богу. Только решать эту проблему с государственной точки зрения можно по-разному. Государство могло легализовать и использовать денежные потоки, то есть предложить родителям, если они готовы (а готовы они скорее всего в Москве, Петербурге и других больших городах), платить легально. Это, безусловно, привело бы к расслоению и учебных заведений, и преподавателей, и учащихся, то есть, возможно, справедливому, но неравенству. И государство пошло другим путем. Более длительным и плавным, однако небезнадежным.

По поводу финансирования по существу решено, что оно будет бюджетным, и даже называются конкретные единовременные и ежегодные суммы. Правда, сами по себе эти суммы мало что говорят обычному человеку, участнику этого самого процесса. Его интересует прежде всего, на сколько увеличится зарплата школьного учителя и университетского преподавателя. На сегодняшний день она поднялась в два раза. Много это или мало? С точки зрения государства, по-видимому, много или даже очень много. Но с точки зрения учителя — безусловно мало. Если он вместо тысячи начал получать две, то это почти ничего не изменило в его жизни. Он все равно должен подрабатывать вне школы, а точнее говоря, зарабатывать себе на жизнь другим способом. Например, чтобы не уходить далеко от основной профессии — давать уроки. А это означает, что достаточно большие деньги, фактически направляемые в образование непосредственно из карманов родителей, так и будут идти мимо государства и независимо от него.

Любопытно, что по поводу увеличения финансирования существует два практически противоположных мнения. Одни считают, что достаточно влить в образование большие деньги — и все пойдет хорошо само собой. Другие утверждают, что человек хорошо работает не за деньги. И сколько ему ни плати, лучше работать он не станет. На мой взгляд, и те и другие правы только наполовину, а следовательно, не правы.

Первые не правы потому, что, если просто поднять зарплаты и превратить школьные здания в дворцы, оснащенные современной техникой, никто лучше учить не станет. Потому что нынешнюю систему нужно реформировать (или, на худой конец, модернизировать) и с содержательной, и с социальной точек зрения. По существу, первые не правы потому, что правы вторые. Которые в свою очередь тоже не правы. Прибавка в зарплате, но только очень существенная прибавка, даст возможность отказаться от дополнительного «внеклассного» заработка, и тогда преподаватель хотя бы перестанет напоминать загнанную лошадь. Кроме того, именно зарплата может поднять упавший престиж профессии, а это значит, что в преподаватели пойдут молодые люди, возрастет (точнее сказать, возникнет) конкуренция за право быть учителем, что должно привести к качественным улучшениям если не преподавания, то хотя бы преподавательского состава.

Повторю только, что все сказанное подразумевает существенную прибавку, а ее, похоже, как раз и не будет. Уточнить, что такое «существенная» прибавка, я не возьмусь, поскольку это зависит от внешних условий. Речь идет о соизмеримости зарплаты учителя не только с прожиточным минимумом, но и с зарплатами, обычными для других профессий. Совершенно ясно, что учитель не может и никогда не будет получать больше бизнесмена, но вот что касается его секретарши, это уже вопрос. Причем речь не идет о сверхквалифицированных секретаршах. Сейчас в Москве, окончив школу, можно устроиться на работу секретаршей или ассистентом менеджера с зарплатой от 200 до 500 долларов. Если учитель получает меньше, то проблему поднятия престижа можно считать закрытой. Наверное, в каком-нибудь маленьком городке ситуация иная. Государство должно обеспечивать формальное равенство зарплат педагогам, что, по существу, приводит к неравенству, потому что доплаты из местного бюджета дела конечно же не поправят. А поправить это способны только родители, которые в Москве готовы и могут вкладывать в образование своих детей больше, чем в провинции. И более того, вкладывают, но только нелегально.

Есть еще одно важное следствие дополнительного бюджетного финансирования. Тот, кто платит, имеет право требовать и управлять. Исключительное бюджетное финансирование, естественно, означает исключительную роль государства в образовательном процессе. Легализация же денег, которые можно условно назвать «родительскими», означала бы увеличение роли родителей и определенную конкуренцию между школами. Таким образом, государство предпочло свою собственную ведущую роль большему и скорее всего более справедливому финансированию образования.