Е.П.:А народ, в том числе и простой член Союза писателей, верил. Е-мое! Зеленая «Волга»! Вылезает оттуда возле цэдээла весь в джинсах! Ну, конечно, у него миллион на Западе есть! В это любой посетитель ЦДЛ, особенно нижнего буфета, верил охотно. Кто там собирался, в нижнем буфете…

А.К.:И собирается в основном…

Е.П.:Знаешь, не хочется употреблять по отношению к коллегам уничижительных слов, хотя… вполне заслуживают…

А.К.:В Америке было такое понятие — «белая рвань», на Юге… Можно ввести такое: «писательская рвань». Вот такие там сидели.

Е.П.:Я-то хотел слова «подонки» избежать, понимаешь?

А.К.:А мне нечего терять, я не член Союза писателей… И вот в те времена там какой-нибудь стол обязательно собирался яростно антисемитский. Там они сидели и считали успешных в литературе евреев. Однажды я своими глазами видел, как они развернули журнал «Крокодил», который в каком-то торжественном номере опубликовал список и фотографии своих постоянных авторов, — а там список был будь здоров, там и хорошие писатели печатались, — ну, вот, они сидели, развернув «Крокодил», и карандашом ставили галочки со словами «нос», «нос», «нос»… Это они евреев считали. Вот для них слух, что у Аксенова на Западе миллион, был в самый раз. Они верили, а кто не верил, тот делал вид, что верил, так им было приятней себя чувствовать — я вот на рюмку сшибаю, а у него, продавшегося империалистам и евреям, миллион. И сам, конечно, еврей. Удачная история для людей нижнего буфета.

Е.П.:Аксенов, который все время переводился да еще время от времени появлялся тут же, в ЦДЛ, одетый черт его знает как, и широко гулял, часто гулял, много платил… Гулял наверху, а не внизу, гулял в резном дубовом зале, а не в нижнем буфете…

А.К.:Конечно, для них он был отвратительная «белая кость», конечно же, у него есть миллион на Западе, а раз миллион у него есть, а у них нет, то у него от кого? — от ЦРУ, конечно. Которому он продался, а они нет. Их, правда, и не покупали…

Е.П.:Между тем, были же и действительно очень богатые советские писатели.

А.К.:Одного Алексея Николаевича Толстого вспомни, не говоря о Горьком. Вот там были миллионы в пересчете на любую валюту.

Е.П.:Ну, это далеко мы уже уходим, до советских классиков…

А.К.:И среди современных Аксенову писателей были богатые. Был, например, Юлиан Семенов…

Е.П.:Был Юрий Нагибин, у которого была фраза, я ее сам слышал и часто вспоминаю: «Я от советской власти построил забор из денег».

А.К.:Гениальная, кстати, фраза, я бы сам так хотел сказать про любую власть и про весь мир. Увы, бодливой корове…

Е.П.:Я уж не говорю о том, что и в Переделкине Вася не получил дачу, как многие нормальные члены Литфонда, а купил, и что в элитном поселке Красная Пахра, где они с Майей жили недолгое время перед отъездом, дача была тоже не его, а Майи.

А.К.:Это можно все отнести к его некоторому снобизму. Ну не рвался он в Переделкино, не хотел жить среди советских писателей, да еще и за казенный счет… Чем и подтверждал: ну, у такого точно миллион на Западе. В это верили те, кто ни миллиона, ни одного доллара в жизни не видел. Миллион там мог получить за свой «ГУЛАГ» Солженицын, потому что были заоблачные тиражи. А у Аксенова никогда таких тиражей на Западе не было. Никогда! Ни в советское его время, ни в эмигрантское.

Е.П.:Ну, получал он, получал приличные по советским меркам деньги. Плюс не забывай еще одну вещь: он много ездил по заграницам, а ведь тогда в поездки рубли меняли на валюту по официальному курсу. Так что у кого рубли-то были, в поездки получали… человек за триста наших бумажек получал примерно пятьсот полновесных долларов, тогдашних, а не нынешних, понимаешь? А вот это — поменять, сколько разрешалось, рублей на валюту — Вася мог себе позволить, потому что рублей у него было много. Издания, пьеса шла, сценарии… Но не думаю, опять же, что и рублей миллион у него был. Это даже смешно говорить.

А.К.:Да тогда, чтобы слыть богатым и даже быть богатым, миллион был и не нужен.

Е.П.:Точно. Тогда отец одного моего приятеля купил дачу в Переделкине за двадцать тысяч рублей, понимаешь? И это нормальная цена была. А миллион… это психология одной купчихи у Островского, которая… забыл, в какой пьесе… говорит: так у него миллион!.. А для нее все, что больше десяти рублей, — это миллион. Для нижнего буфета ЦДЛ все, что больше полутора рублей на рюмку, — все уже миллион или почти. И вот Феликс Феодосьевич говорил со мной, как будто я из нижнего буфета, а я оказался не тот…

А.К.:Давно надо было покончить с этим эпизодом. Мы же говорим об Аксенове вообще и его отношениях с деньгами вообще… И вот что я надумал: в его отношениях с богатством, как и вообще в его жизни, есть несколько этапов. От рождения и до ареста родителей Вася жил как коммунистический принц — сын одного из коммунистических отцов города.

Е.П.:Ну, принц — это слишком. Это Василий Сталин был принц.

А.К.:Василий Сталин был не принц, а просто сын бога. А Василий Аксенов до пяти лет был именно принц. По казанским-то меркам! Да и по любым советским. Горя не знал, что называется. Особняк, прислуга… Понятное дело, в те времена что самое главное было? Еда. Ну, я думаю, кое-какая одежда. Что еще нужно советскому принцу? Потом, от пяти и до примерно двадцати трех-двадцати четырех лет жил он то более бедственно, то чуть менее бедственно. Менее бедственно, когда он был в Магадане, при Евгении Семеновне. То есть тогда жизнь даже со ссыльной матерью и ссыльным отчимом была более обеспеченной, чем жизнь на воле…