Прошел первый день пути, и мы взобрались на вершину. На второй день спустились на равнины графства Кемет и здесь, покинув основные силы имперской разведки, двинулись вдоль гор. Сытые лошади несли нас легко, кажущийся бесконечным дождь прекратился, и погода снова настраивалась. Мы мчались строго на северо-восток. И к исходу четвертого дня, после выхода из телепорта, миновав несколько брошенных жителями деревень и один небольшой форт, в котором находилось полсотни солдат из имперского пехотного полка, которые ничего не знали о происходящих вокруг них событиях, отряд прибыл к развалинам "Шайгера".

Здесь искать было нечего. На берегу неглубокой, но бурной горной речушки имелось заросшее травами и цветами поле, и в этом разнотравье, если специально присматриваться, можно было найти несколько камней правильной квадратной формы и осколки красных кирпичей. Вот и все, что осталось от элитного военно-учебного заведения магов-воителей, и искать здесь было нечего. Поэтому задерживаться не стали и, пройдя еще одну обезлюдевшую деревню, "Рейдеры Плетта" вышли к храму Ярина Воина, затаились в лощине неподалеку, и увидели, что небольшой храмовый комплекс разрушен.

Раньше, до начала войны, в полузабытом святилище на постоянной основе находилось около пятнадцати жрецов, редко больше. Крупных городов рядом не было, деревень раз-два и обчелся, и служители культа, в основном старые покалеченные пограничники и ветераны имперской армии, жили за счет пчелиных пасек и продажи целебного горного меда перекупщикам. Они никого не трогали и никому не мешали, и в предыдущие нашествия ассиров, их грабили, но не убивали. А то, что увидели мы, выпадало из привычного поведения королевских войск.

Расположенный на берегу той же самой речки, что и "Шайгер", древний каменный храм, от которого оставалось всего три небольших здания: молельня, общежитие и склад, были подожжены, и не просто так, а целенаправленно. Об этом можно было судить по раскиданному вокруг хворосту и бревнам, которые подтаскивались к древним стенам. Самих служителей культа, по всей видимости, перебили, поскольку на вытоптанной ногами и копытами площадке перед святилищем валялись искромсанные тела людей в темно-серых жреческих балахонах. Живых не видно, вражеских конников тоже. Тишина, стелющийся над землей дым, развалины святилища и трупы. Больше взгляду зацепиться было не за что. И полковник Плетт, который надеялся найти хотя бы одного выжившего, оставил в удобной лощине десяток воинов, а сам, вместе с нами, магом и еще тремя своими бойцами, решил осмотреть место гибели жрецов. Причина его решения нам была понятна. Требовался свидетель, который бы подтвердил, что мы были в храме, и сделали все от нас зависящее, чтобы выполнить контракт. А он, между прочим, официально, исходил от столичной епархии культа Ярина Воина, и такими заказами не разбрасываются.

Восемь конных остановились перед зданием молельни. От огненного жара стены потрескались и осыпались, крыша провалилась внутрь каменной постройки, и никаких признаков живых людей нами обнаружено не было. Мы ходили между куч мусора и разбитых бочонков с медом, который источал свой приторный аромат, смешивался с гарью и кровью, и все вместе это наполняло воздух вокруг нас непереносимым смрадом.

"Мимо, — морща свой нос, и глядя на разруху и трупы вокруг, подумал я, — что-то нашему отряду пока не фартит".

В это момент Эхарт опустился на одно колено, и помял в руках конский катышек, оставленный лошадьми ассиров, и я его спросил:

— Когда они ушли?

— Три-четыре часа назад, примерно, в полдень. — Эхарт, который был неплохим следопытом, получше нас с Альерой, огляделся и добавил: — Около восьми десятков воинов, регуляры или хорошие наемники, у всех лошадей одинаковые подковы.

К нам подъехал полковник, который услышал слова Нунца, одобрительно кивнул, и скомандовал:

— Ройхо и Альера проведите разведку вверх по течению реки, километра на два, не больше. Там пасека должна стоять, может быть, кто-то уцелел. Эхарт, ты с двумя бойцами поезжай левее, к горе. Тоже посмотри, что и как, а мы пока жрецов похороним. Собираемся здесь через полчаса. Скоро стемнеет, и оставаться в этом месте на ночь мне не хочется, а то мало ли кто на огонь налетит…

Альера и я, ехали по широкой тропе, и внимательно всматривались в густые заросли можжевельника и каких-то высоких темно-бурых папоротников, широкой каймой прикрывающих реку. Мы были постоянно настороже. И потому, когда один из высоких кустов на берегу дернулся против ветра, мы среагировали моментально.

Я сбросил поводья другу, который остановился на месте и стал готовить к бою арбалет, а сам спрыгнул на землю и с ирутом в правой руке, рванулся обшаривать подозрительное место. И в этот миг мне казалось, что по моему телу скользит чей-то недобрый взгляд, и оттого я двигался очень медленно и неспешно. Шаг-другой, поворошил папоротник и замер. Снова пара шагов, клинок впереди, опять остановка, и в какой-то момент, чувство опасности взвыло во мне, а в душе что-то дернулось, будто по туго натянутой струне ударили. Резко, я присел, и над головой пронеслась стрела.

Перекатившись, я переместился вперед, под самый куст, который дергался. Передо мной, в бурых папоротниках что-то промелькнуло. Я поднялся, и с высоты своего роста, увидел в зарослях крепкого белоголового парня лет семнадцати, со слабым охотничьим луком и парой тупых стрел в руках, которыми хорошо уток или гусей по осени бить, но уж никак не воевать.

— И-и-и-и! — заголосил парень, отбросил лук и стрелы, из ножен на поясе выхватил охотничий нож, и кинулся на меня. При этом он выкрикнул фразу, которая спасла ему жизнь: — Умри, проклятый ассир!