Единственный из всех секретарей ЦК КПСС Шелепин совмещал эту должность с правительственным постом: в качестве председателя Комитета партийного и государственного контроля он был одновременно секретарем ЦК КПСС и заместителем Председателя Совета Министров СССР. С целью лишить его этого статуса ЦК КПСС попросту ликвидировал Комитет партийного и государственного контроля, образовав вместо него Комитет народного контроля. Шелепин был освобожден от должности заместителя Председателя Совета Министров СССР, председателем же Комитета народного контроля утвержден не был.

Однако у Шелепина оставался пост секретаря ЦК партии, и поэтому для него была подобрана должность, формально столь высокая, чтобы ее мог занимать член Политбюро: Шелепина вдруг утвердили председателем ВЦСПС, таким образом он выбыл из секретарей ЦК. После этого всем стало ясно, что Шелепин проиграл игру.

Почему он не сопротивлялся? Потому что Брежнев подрывал не только позиции лично Шелепина, но одновременно разгонял его группу. Шелепину было попросту не на кого опереться.

Семичастный был лишен поста председателя КГБ СССР и отправился в Киев в качестве заместителя Председателя Совета Министров УССР. Чтобы выгнать другого шелепинца — члена правительства СССР, бывшего секретаря ЦК комсомола Романовского, был ликвидирован возглавлявшийся им Государственный комитет по культурным связям с зарубежными странами при Совете Министров СССР. Сам Романовский был отправлен послом в Норвегию. Романовского я давно знал, встречался с ним со студенческих времен в разных ситуациях. Помню, как еще незадолго до того торжественно приветствовавший меня из правительственной «Чайки», в которой он ездил из своего комитета даже в кремлевскую столовую (расстояние можно пройти за 5 минут), Романовский скромно пришел после закрытия комитета в Институт мировой экономики и международных отношений проситься в заочную аспирантуру и робко ждал у дверей отдела аспирантуры в коридоре.

Еще об одном высокопоставленном шелепинце — заместителе заведующего Отделом информации ЦК КПСС Решетове мы уже говорили. Можно было бы рассказать такое и о многих других из шелепинских «хунвейбинов».

А сам Шелепин? Несмотря на то, что он довольно открыто фрондировал в Политбюро, его оттуда не удаляли. В кругах аппарата ЦК говорили, что так хотел сам Брежнев: Шелепин в Политбюро служил напоминанием другим его членам, что, если они не будут слушаться Брежнева и власть последнего ослабеет, Шелепин сможет вновь вскарабкаться наверх, и тогда уж им всем несдобровать. Так или иначе, Шелепин был выгнан из Политбюро действительно только тогда, когда Брежнев заболел и наметилась возможность его ухода от власти. Сделано это было по всем правилам номенклатурного интриганства: Шелепин был послан в Англию, где состоялись направленные против него демонстрации протеста, которые легко было предвидеть (дело в том, что именно Шелепин в качестве председателя КГБ СССР вручал орден Красного Знамени Сташинскому за убийство в Мюнхене руководителей украинских националистов Бандеры и Ребета). Антишелепинские демонстрации в Англии не были объявлены «выходкой фашиствующих элементов», как это бывает обычно в случае антисоветских демонстраций за границей, а были использованы для вывода Шелепина из Политбюро. Вскоре последовало освобождение Шелепина с поста председателя ВЦСПС. Политическое уничтожение Шелепина было завершено.

В номенклатурных кругах смеялись, что операция по разгону шелепинцев была единственной до конца последовательной акцией брежневского руководства. Что ж, последовательность была не случайной. В борьбе за власть — самое для них главное — номенклатурные деятели всегда проявляют последовательность.

Вот так происходит реальная борьба за власть в Кремле. Как видите, она не имеет ничего общего с парламентскими словесными дуэлями. Это всегда сложные маневры, сопровождаемые организационными решениями, назначениями и перемещениями, которые все, однако, не рутинны и не случайны, а направлены к единой продуманной цели.

Что же это — операция, в глубокой тайне проводимая в узком кругу кремлевской номенклатурной верхушки? Не совсем так.

Конечно, никого лишнего в свои дела номенклатурная верхушка не посвящает. Когда Хрущев был смещен, даже сотрудники ЦК КПСС догадывались о происшедшем лишь по косвенным признакам: по нервному настроению секретарей ЦК, по одновременному прибытию в Москву руководящих партийных деятелей из ряда республик и областей, по внезапному исчезновению упоминаний имени Хрущева в газетах. Но в то же время руководящие круги класса номенклатуры на периферии были заранее извещены о предстоящем перевороте. Бывший тогда секретарем ЦК КП Белоруссии, а затем — заведующий Отделом культуры ЦК КПСС Шауро рассказывал нам потом в Минске, что они в руководстве белорусского ЦК заранее знали: Хрущева будут устранять. В такой форме получалось согласие номенклатуры на смену кремлевского руководителя.

Зачем? Разве этим не увеличивалась опасность для заговорщиков? Да, увеличивалась. Но в том-то и дело, что диктатура Генерального секретаря ЦК КПСС — не личная, а классовая. Надо было заручиться согласием верхнего слоя класса номенклатуры. И коллективная диктатура Политбюро и Секретариата ЦК, и единоличная власть Генерального секретаря, и хозяйничание партаппарата — лишь различные ипостаси той подлинной диктатуры, которая господствует при реальном социализме: диктатуры номенклатуры.

Мы рассмотрели вопрос о Генеральном секретаре ЦК партии. Обратимся теперь к возглавляемым им «директивным органам».

Политбюро появилось не сразу. Впервые оно как временный орган было образовано на известном заседании ЦК большевистской партии 10 октября 1917 года, на котором было принято решение о вооруженном восстаний против Временного правительства. Создание этого временного Политбюро, разумеется, совсем не означало делегирования ему всех политических полномочий ЦК.

Политбюро как постоянный орган в составе ЦК было образовано лишь на VIII съезде партии, в марте 1919 года. Его задачей было принимать решения только по вопросам, не терпевшим отлагательства, и докладывать о таких решениях на ближайшем заседании ЦК (заседания должны были созываться каждые 2 недели). Одновременно было создано Оргбюро ЦК, которому было поручено вести всю организационную работу партии. Таким образом, Политбюро вначале было наряду с Оргбюро лишь вспомогательным органом ЦК, а не возвышающимся над ним «советом богов», каким оно стало при Сталине и остается сегодня.

При Сталине Политбюро было подобрано как группа личных приятелей вождя. Одни стояли к нему ближе других, долгое время Молотов официально именовался «ближайшим другом и соратником» Сталина, затем — после ареста его жены П. С. Жемчужиной — угодил в опалу. Близок к Сталину был Л. М. Каганович — только он и Ежов именовались «сталинскими наркомами» (иногда, правда, и Ворошилов). Близок к Сталину был Жданов, неизменно близок был Берия, под конец жизни Сталин приблизил к себе Маленкова. Разонравившихся ему членов Политбюро Сталин хладнокровно ликвидировал.