Ноздряков-старший с ненавистью посмотрел на Светлану. Мне показалось даже, что он уже подумывает о физической расправе.

– Ну как же так – «отчисляем»? – сказал в трубку Ноздряков, а сам тем временем нервными жестами показывал Светлане, что ей следует удалиться – не будет у них разговора, у них тут потолок обрушился и вообще как-то не до разговоров, не ко времени это все.

– Я по поводу работы, – несмело напомнила Светлана, как будто это могло что-либо изменить.

– У вашего сына ай-кью стремится к нулю, – произнес в трубке строгий и бескомпромисcный голос. – Наши медики не исключают, что это наследственное…

– Вон! – тихо и страшно сказал Ноздряков.

Светлана все поняла и попятилась к двери.

– Вот вы говорите – наследственное, – снова обратился к голосу в телефонной трубке Ноздряков, но там уже слышались только короткие гудки.

Наверное, строгая дама обиделась на не к ней обращенное «вон!».

Ноздряков неуверенно опустил трубку на рычаг и невидяще-ненавидящим взором обвел подчиненный ему коллектив. Кажется, он сейчас решал, что ему с этими людьми делать – увольнять поодиночке или всех скопом, а может, запереть в этой комнате, да и спалить к чертовой бабушке! При взгляде на него можно было поверить в то, что он готов на любое безумство. Это пока у человека все в порядке, его можно не опасаться. А если вдруг несчастья одно за другим посыпались и у клиента поехала крыша – пиши пропало!

Окончательно слететь с катушек Ноздрякову не позволила Альбина.

– И вы думаете, что все закончилось, раз вы ее выгнали? – спросила она. – Ничего подобного! Мы теперь все закодированы. Все, кто находился в одном с ней помещении. Это как сглаз. Как порча. И есть только одно средство…

Тут дверь открылась, и в комнату вошел мрачный дядька с переговорным устройством в руке. За его спиной маячили автоматчики в камуфляже и черных масках.

– Налоговая полиция! – сказал мрачный дядька. – Всем оставаться на местах! Кто тут самый главный?

Наверное, сейчас Ноздряков впервые в жизни пожалел о том, что он – начальник. Был бы вахтером или вовсе, к примеру, каким-нибудь там ассенизатором – вот была бы красота! А уж если безработным, так это совсем предел мечтаний. Но вот не повезло в жизни, он – начальник. Сколько тому мужчине за какую-то там барсетку дали? Четыре года? Здесь четырьмя годами не обойдется. Вон как этот мужик недобро взглядом сверлит. Прямо змей какой-то.

– Кто начальник? – возвысил голос «змей».

– Я! – обреченно признался Ноздряков, окончательно уверовавший в то, что счастья на земле нет.

Попробуй не поверь, если ксерокс сгорел, потолок обрушился, сына вытурили из школы по причине унаследованного от непутевых предков слабоумия, а тебе самому угрожают десять лет отсидки.

– Выемка документов! – зло сказал «змей». – В рамках расследования уголовного дела!

Он говорил и при этом рубил рукой воздух. Ноздрякову почему-то подумалось, что теперь он знает, как рушатся карьеры и ломаются судьбы.

– Предъявите финансовую документацию! – потребовал «змей».

Автоматчики теснились в дверях, являя собой зримое доказательство тезиса о неотвратимости наказания. Ноздряков неуверенным движением выложил на стол перед «змеем» несколько толстенных палок. Он понимал, что несчастья еще только начинаются. Пришла беда – отворяй ворота.

Взгляд Ноздрякова бесцельно-бездумно скользил окрест, как вдруг наткнулся на Альбину. Какой-то рычажок тотчас же соскочил в голове у Ноздрякова. Так, наверное, поменялся в лице Ньютон, когда ему на голову свалилось яблоко. Миг озарения. Момент истины.

– Послушайте-ка, Альбина… э-э-э…

Он запамятовал отчество своей подчиненной, чего с ним не случалось никогда прежде. Оно и понятно – проблемы у человека.

– Григорьевна я, – участливо подсказала Альбина, не помнящая зла.

– Так что вы там говорили, Альбина… э-э-э… Григорьевна, про это вот… про женщину эту… про порчу, в общем?.. Что средство, мол… Что знаете, как…

– Знаю! – с жаром ответила Альбина и прижала руки к груди. – Ой, знаю! Надежно! Стопроцентно! Комар носа не подточит!