За корму потянулись прямые, как стрелы, следы выпущенных торпед. Сторожевик что-то передает нам сигнальным фонарем: принял за своих. Мешкать нельзя. Сейчас фашисты поймут, с кем имеют дело.

Ныряем на безопасную глубину. В последний момент, сходя с мостика, замечаю: конвой почти не движется. Почему противник прекратил движение? Причин может быть много. Например, снежный заряд закрыл маяк, и корабли остановилась, боясь наскочить на свое же минное поле. Или поджидают отставшие транспорты. А может быть, они еще только занимают свои места и не давали хода? Трудно сказать. Но наши торпеды, выпущенные с расчетом на движущуюся цель, прошли мимо. Промах!

Сторожевик крутится над нами, но не бомбит. Очевидно, он не уверен, что видел лодку. Конвой уходит. Сильный шум винтов сторожевика заглушает все остальное. Из-за этого повторить атаку с помощью акустики не удалось. Сторожевик, сам того не зная, защитил транспорты.

По лодке объявляю о промахе и о том, что виноват в этом сам лично. Многие в команде не хотят верить в неудачу. Высказываются мнения, что взрывов торпед мы не слышали из-за шума в момент погружения. К сожалению, это желаемое, а действительное то, что уже объявлено...

Чтобы исправить свою ошибку, спешу оторваться от сторожевика. Надо всплыть, обогнать и вторично атаковать канвой, а одновременно донести по флоту о движении противника.

Всплыть удалось через полчаса. На небе пляска прожекторных лучей северного сияния. Светло почти как днем. Транспорты ушли недалеко. Вижу их совершенно ясно. Начинаем погоню.

Но и с радиограммой тоже медлить нельзя. Мало ли что с нами может случиться... Товарищи должны знать о движении врага.

Мы уже вошли в пределы позиции соседа — лодки капитана 3 ранга Городничего. Действительно сосед — и здесь по позиции, и в базе — живем в одной каюте.

Леонид Иванович Городничий и сам не промах — обнаружил противника без нашего предупреждения. Над конвоем рассыпалась гирлянда ракет. В разных направлениях замелькали светлячки трассирующих пуль и снарядов. Это реакции на торпедную атаку. Нам тут делать уже нечего. Теперь противник к себе не подпустит.

В нашу сторону идет миноносец. Погружаться?.. А как радиограмма? Она передана несколько раз, но квитанция еще не получена. Погружаться не будем: донесение нужно передать во что бы то ни стало.

Отходим на север, продолжая работать по радио. Только на седьмой раз удается передать радиограмму так, чтобы ее приняли: северное сияние и магнитная буря создали помехи, прервавшие на некоторое время радиосвязь.

Погрузились. Теперь есть время подробно разобраться в допущенных ошибках.

Старшина 1-й статьи Игнатьев приказал всем рулевым за полчаса до заступления на сигнальную вахту приходить в боевую рубку и там в темноте дожидаться «ночного зрения». Это правильно. Так же следует поступать и вахтенным офицерам. Ведь поднявшись ночью из освещенного отсека на мостик, в течение 15–20 минут невозможно толком ориентироваться в обстановке.

Теперь в центральном посту будет включаться только красный свет. Надеюсь, эти меры помогут успешнее вести ночной поиск. Но это не все. Моя ошибка, а также ошибка Гладкова — серьезная. Атаковать конвой нужно было в данных условиях не мне, а Гладкову. Старпом, как и другие вахтенные офицеры, тренировался на приборе в проведении ночных стрельб и имеет необходимые навыки.

Выскочив на мостик, я еще очень слабо различал противника, но взялся за ночной прицел. Сказалась привычка считать, что стрельба — сфера личной деятельности командира корабля. Гладков же, увидев меня на мостике, счел свою миссию оконченной и поспешил на свое место по боевому расписанию. Каждый занялся своим делом. Все получилось правильно... но только по форме. А по существу — промах.

Гладков прекрасно видел цель, а я ее только различал, правильно было бы старпому взять на себя инициативу начать атаку и довести ее до конца. Мне же следовало дать возможность подчиненному проявить эту инициативу или даже натолкнуть его на это. Одним словом, не была должным образом оценена роль вахтенного офицера при ночном поиске. Делаю серьезные выводы на будущее.

Другим нашим подводным лодкам удалось прилично потрепать конвой противника. Кроме лодки Городничего в атаку вышла лодка капитан-лейтенанта Николая Балина.

Последовавшие одна за другой атаки лодок встревожили фашистов. Началась «карательная экспедиция». Два дня подряд в нашем районе усиленно рыщут противолодочные корабли. Прошло четыре охотника. Настойчивость, с которой немцы пытаются прогнать нас от берега, подозрительна.

Продолжая ночной поиск, мы однажды обнаружили на фоне берега силуэты двух кораблей.

— Торпедная атака!

Не успел еще сигнал тревоги разнестись по отсекам, как с кораблей раздались два пушечных выстрела. Над лодкой повисли две «люстры» осветительных снарядов. Темнота раздвинулась.