— Стойте! — кричал он. — Прошу вас!

Девушка обернулась и взглянула на него через плечо. Не почудилось ли ему, что она улыбнулась? А потом он упал и беспомощно лежал на земле, глядя на удалявшийся экипаж, который свернул вправо и вскоре пропал из виду.

— О, Боже, — произнес он. — Теперь я не должен ее потерять.

Веселый незнакомец подошел к нему и подал руку.

— Все в порядке, старина? — спросил он.

— Да, да. Спасибо. Скажите, вы случайно не знаете, кто эти люди, что ехали в ландо?

Незнакомец слегка порозовел и ответил:

— Само собой, знаю. Это графиня Уолдгрейв с дочерьми.

— Одну из них зовут Горри?

— Вы имеете в виду леди Горацию?

— Да, — ответил Джекдо. — Думаю, да.

Наступило Рождество 1838 года. Королева Виктория и лорд Мельбурн вышли из часовни Виндзорского замка; миниатюрная королева держала под руку великого политика и улыбалась ему. Лорд Гревилль, наблюдая, как премьер-министр и юная королева весело переглядываются, прошептал своей жене:

— Она несомненно влюблена в него.

Леди Гревилль была вне себя от гнева:

— Как ты смеешь говорить такие ужасные вещи? Ему почти шестьдесят, а ей еще нет и двадцати.

Гревилль улыбнулся:

— Естественно, она об этом и не догадывается. Что же до него… я думаю, что в его сердце таятся бесконечные запасы невостребованной любви. Его негодница-жена обходилась с ним просто отвратительно, и ни одна женщина не могла затронуть его души… до сих пор.

Леди Гревилль подумала о Каролине Лэмб — покойной супруге Мельбурна, чья история с поэтом Байроном так нашумела в обществе и привела Уильяма Лэмба, как тогда звали Мельбурна, на грань полного отчаяния.

— В данных обстоятельствах было бы превосходно, — продолжал Гревилль, — если бы Ее Величество пожелала возобновить знакомство с ее кузеном Альбертом.

— Да, это одобрила бы и ее семья, — согласилась леди Гревилль. — И я, со своей стороны, буду очень рада, если королева наконец устроит свою личную жизнь. Что проку в незамужней королеве? Так дела идут чересчур… я бы сказала, чересчур легко.

— Да, — медленно ответил Гревилль. — Состояние дел в стране становится угрожающим.

Он поклонился, увидев, что королева подошла ближе.

— Погляди только на маленькую Вик, — прошептал он. — Она вся пылает.

— Он заставил ее смеяться, — ответила леди Гревилль. — А королеве не пристало быть слишком веселой. Любая женщина, даже королева, должна стать матерью семейства.

— Да, дорогая, — с улыбкой отозвался Гревилль. — И я уверен, что она станет ею, когда придет время. А пока что я намереваюсь шепнуть несколько слои о принце Альберте тем, кому это будет интересно. Думаю, что через год все будет совсем по-другому.

— Искренне на это надеюсь, — сказала леди Гревилль и присела в глубоком реверансе.

В эту минуту в Лондоне, на Генриетт-стрит близ Кавендиш-сквер, Кэролайн Хикс в изумлении приподняла свои темные изящные бровки при виде праздничного рождественского стола: красные свечи, белая скатерть, рождественские розы, ветки падуба и омелы, малиновые салфетки. Кэролайн пришел в голову образ крови на снегу, и она вздрогнула, впрочем, не без удовольствия.

— Мадам осталась довольна?

Голос дворецкого звучал очень взволнованно: для него было очень важно, чтобы этот рождественский ужин пришелся по вкусу его хозяевам и благородным гостям.

— Очень довольна, Риверс, — ответила Кэролайн. — А что у нас в меню?

— Первое блюдо, мадам, — телятина по-королевски, — ответил Риверс, прочистив горло. — Затем — омары. Далее, по особому распоряжению мадам, легкая закуска: сассекская ветчина в шампанском. Затем — птица: заливное из перепелов, фазан и молодой гусь, и, разумеется, рождественская индейка.

Кэролайн улыбнулась:

— И, само собой, говядина?

— Да, мадам. А для тех, кто пожелает — седло барашка. На десерт мы подадим шарлотку, крыжовенный кисель со сбитыми сливками и, естественно, рождественский пудинг, который я внесу на подносе собственноручно.

— Обложенный сыром и фруктами? — спросила Кэролайн.

— Да, а еще — кларет 87-го года и рейнвейн 84-го, по распоряжению хозяина.

Кэролайн повернулась и нервно прикусила губу, увидев, что в комнату входит Фрэнсис.

— Боюсь, графине наше угощение покажется слишком скудным, — озабоченно произнесла она.

— Оно не показалось бы скудным и самой королеве. Благодарю вас, Риверс. Это все, можете идти, — сказал ее муж.

Когда дворецкий вышел из комнаты, Фрэнсис последовал за ним, направился в зал и крикнул: