Там было столько внушительных домов и красивых площадей, среди которых были разбиты клумбы, радующие глаз весенними цветами. Гиацинты, тюльпаны, какие-то незнакомые ей цветы — все это богатство радовало глаз обильным цветением, гораздо более красивым, чем в их жалком садике в Чешире.

Андрина подалась вперед на своем сиденье, разглядывая толпы хорошо одетых людей на тротуарах и великолепные экипажи, запряженные породистыми лошадьми.

Удивительная, волнующая и совершенно новая для нее панорама разворачивалась перед ее глазами.

«Как великолепен Лондон!» — хотелось закричать ей.

Многое из того, что она видела сквозь маленькое окошечко экипажа, вызывало в ней изумление.

Как мог среди такого великолепия оказаться шарманщик с обезьянкой в красном воротничке или как попало в город стадо овец, пересекающих улицу, сопровождаемое пастухами с длинными посохами и вызывающее сердитую ругань у возниц?

Ее внимание привлекли бесконечные ряды цветочниц с корзинами, полными нарциссов и примул, разносчики с колокольчиками в руках и с большими подносами на головах, где были выложены их товары.

Все это зрелище было настолько завораживающим, что Андрина не заметила, как ее экипаж замедлил ход, и очнулась, только когда они въехали в высокие, украшенные по бокам скульптурами ворота.

Решетки раздвинулись, и в конце короткой подъездной дорожки открылся громадный белоснежный особняк.

Ей бросились в глаза превосходно возделанные цветочные грядки во дворе, алые от тюльпанов, мраморные колонны и статуи, но все это она рассмотрела как бы мельком, потому что внимание ее сразу же приковало множество слуг в напудренных париках и в темно-синих ливреях, украшенных золотыми галунами, которые выстроились на ступенях возле парадной двери.

Один слуга распахнул дверцу экипажа.

Ступив на подножку, Андрина постеснялась захватить с собой саквояж и свой дорожный плащ, брошенный на сиденье экипажа. Ей подумалось, что появляться в первую же минуту с поклажей в руках, да еще в такой роскошной обстановке, очень неудобно.

Поэтому она проявила неоправданную щедрость и велела вознице дожидаться ее возвращения.

На ступенях ее встретил важного вида торжественный и невозмутимый, словно священнослужитель, человек, Андрина сразу же догадалась, что это дворецкий.

— Что вам угодно, мадам?

Вопрос был задан таким тоном, что привел ее в трепет.

— Я хотела бы видеть герцога Броксборна.

— У вас заранее назначена встреча с его светлостью, мадам?

— Нет, — ответила Андрина. — Но не будете ли вы так добры сообщить его светлости, что я проделала большой путь, и назвать ему мое имя. Я мисс Андрина Мелдон — дочь полковника Гая Мелдона.

Она произнесла все это медленно, так, чтобы дворецкий хорошо понял, что она говорит. Эту свою речь Андрина дома репетировала неоднократно.

— Прошу вас следовать за мной, мадам, — предложил важный дворецкий.

Он шествовал медленно, словно жезлоносец, ведущий певчих на хоры кафедрального собора. Во всяком случае, так показалось оробевшей Андрине.

Она очутилась в мраморном холле, поражавшем своими размерами, со статуями в нишах. Двойная лестница с поблескивающими бронзовыми перилами вела наверх. Огромная хрустальная люстра свисала с потолка, а на стенах были зеркала в дорогих рамах, в которых отражение Андрины бесконечно множилось.

По ее мнению, толпа лакеев, заполняющих холл, была чересчур велика. Эти люди, молча взирающие на нее, внушали ей робость.

И чтобы скрыть свои чувства, она высоко подняла голову и выпрямила спину, как учила ее матушка.

Дворецкий открыл перед ней массивную дверь из черного дерева.

— Если вы подождете здесь, мадам, — произнес он, — я доложу его светлости о вашем прибытии.

Впустив ее в комнату, дворецкий тотчас удалился, плотно прикрыв дверь за собой, и Андрина с любопытством огляделась вокруг.

Комната была не очень большой по размеру, но прекрасно обставленной. Она не могла и вообразить себе, что такое количество сокровищ может быть собрано в одном месте.

Ей доводилось иногда посещать богатые дома в Чешире, но нигде она не видела предметов, которые можно было бы сравнить с французским комодом, инкрустированным секретером, с изящными стульями с высокими спинками и роскошной обивкой из ткани, которая одна стоила, наверное, целое состояние.

Там были еще картины, несомненно принадлежащие кисти знаменитых живописцев, китайский фарфор, эмали, миниатюры, статуэтки. У Андрины мелькнула мысль, что все это бесценно.