Итак, отряду перелететь в Коань — место весенних ночевок. Сборы недолгие: полетели, сели. Место знакомое, а деревня опустела — население покидало насиженные места, уходило на запад, в горы. Не видно и моих приятельниц, двух девочек-китаянок.

Август. Вот-вот падет Наньчан. Не много дней минуло, как вновь вечером Е. М. Николаенко позвонил по телефону:

— С рассветом всеми исправными самолетами перелететь в Ханькоу.

Взлетели рано утром пятеркой. Один на разбеге прекратил взлет. Прощальный круг над площадкой, и па маршрут.

Уплывают назад поля, рощи. Впереди показались горы. Хребет высотой 3 тыс. м вытянулся па восток. Вершины закрыты тучами. Кучевые облака белыми шапками уходят ввысь. Зигзаги молний разрывают тучи. Гроза. Хорошего мало. Возвращаться нельзя: наземное обеспечение после вылета ушло. Пробивать грозу — безумство. Обходи гь с востока на Цзюцзян и по Янцзы к Ханькоу — это лететь в пасть японцам. Да и горючего хватит ли? Остается юго-запад, Чанша — центр пров. Хупань. Там аэродромы. Расчет времени и горючего прикинул в уме. Левый разворот, ведомые прижались ближе, и уже гроза и хребет справа сзади.

Время па исходе, горючее тоже. Чанша не вижу. В душу заползает сомнение. Пока есть бензин, выбрать что-нибудь подходящее и садиться.

Речка дугой. Корявенькая площадка на берегу. Шалаш рыбаков у речки. Сажусь!

На пробеге выключил мотор. Пробег заканчивается. Впереди песчаная отмель, дальше вода. Песок! «Чиж» пошел на нос. Постоял нерешительно на моторе хвостом в небо, как бы спрашивая: «Что прикажешь делать дальше?» И, не получив ответа, лег на спину вверх лапками.

Отстегнул привязные ремни. Вывалился из кабины головой вниз, мешком на землю. Подбежали двое рыбаков. Навстречу им одно слово: «Чанша?».

Две руки выгянулись по маршруту нашего полета.

В шалаш! Схватил какие-то белые холсты, и стрела из полотнищ легла в направлении цели полета. Двое ведомых ушли, а Хуан садится! «Чиж» Хуана, споткнувшись о кочку на пробеге, ткнулся винтом в землю и остался в вертикальном положении.

Рыбаки перевезли нас на другой берег. Провели к поодаль стоявшей легкой постройке. Одолевал сон. Крепко заснул на широкой скамье под навесом.

Спал недолго. Открыл глаза, сел. Хуан о чем-то говорил с китайцами. Он уже успел разрядить пулеметы и слить бензин. Подошли к дому два рослых парня с паланкином. На двух бамбуковых жердях укреплено сиденье с тентом и боковыми занавесками. Такой экипаж встречался в Китае в гористых районах страны, где почти не было дорог. Я удивленно посмотрел на Хуана. Он меня понял. Несколько отрывистых слов — паланкин удалился без седока.

Мы вскинули парашюты за плечи и зашагали. Через час были на дороге, у автобуса, которым за 30 минут прибыли на аэродром Чанша.

Вторая пара благополучно села севернее аэродрома, на островке судоходной р. Сянцзян. Бензин израсходован полностью, моторы остановились, но уже па земле.

Поломки двух «чижей» были незначительны. Вскоре мы присоединились к основной группе, действовавшей в Ханькоу.

Ханькоу стал фронтовым городом. В его жизни произошли большие изменения. Торговля замирала. Многие фирмы закрывались. Порт работал в одном направлении: вверх по Янцзы. На улицах стало меньше рикш, меньше гражданского транспорта, увеличился поток военных машин, чаще завывали сирены тревог.

Истребители вели напряженные бои с численно превосходящей авиацией противника. В памяти остался один бой, когда 40 китайских истребителей дрались со 120 самолетами, японцев. За помнился редкий, неповторимый случай в этом бою.

Замечено было, как один самолет И-15бис в беспрерывных петлях одна за другой постепенно снижался. Выход из последней петли совпал с поверхностью земли; удар винтом и шасси о землю, самолет немного прополз на фюзеляже.

Когда к самолету подбежали люди, они увидели: в кабине сидит крепко привязанный летчик с поникшей головой, левая рука застыла па секторе управления газом, правая рука сжимает ручку управления рулями, ноги на педалях, в груди шесть пулевых pan. Это был Ванюшка Гуров.

Япония стремилась к захвату Уханя — промышленного, эко номического, административного центра.

Правительство Китая эвакуировалось в Чунцин — туда, где в горных теснинах пробивает путь к океану могучая Янцзы.

…Наша группа перелетела в Ичан.

Осень — пора хризантем. Их много в Китае, так же как и в Японии. Октябрь был на исходе. Пал Гуанчжоу, оставлен Ухань. Заканчивался первый этап войны — этап стратегической оборо-лы. Война вступала во второй этап — стратегического равновесия сил.

Помощь Китаю из Советского Союза продолжала поступать. Прибывали и новые добровольцы. Наша группа возвращалась на Родину. Возвращались далеко» не все: китайская земля приняла останки храбрецов.

Живые, опаленные огнем сражений, понесли свое умение в степи Монголии, к берегам Халхин-Гола, где вновь скрестили пулеметные трассы с самураями в воздушных боях.

Добровольцы Испании, добровольцы Китая, бойцы Халхин-Гола — летчики! Война для вас началась много раньше 22 июня 1941 г., и много раньше осиротели ваши семьи. Пусть же знают все, как жили, сражались, побеждали эти рыцари неба»