Зеленая война

Аннотация

I – Братцы, вот я! – весело крикнул Репей, выглядывая из земли зеленой почкой. – Ух, как долго я спал!.. Здравствуйте, братцы! Когда он посмотрел кругом, то понял, почему никто не откликнулся: он выглянул из земли почти первый. Только кое-где еще начинали показываться зелененькие усики безымянной травки. Впрочем, у самого забора уже росла острая крапива, – эта жгучая дама являлась всегда раньше всех. Репей даже рассердился немного, что он опоздал. – Вы что же молчите? – обратился он к Крапиве. – Кажется, я был вежлив… – А что же мне говорить? – заворчала Крапива: она вечно была чем-нибудь недовольна. – Только выскочил из земли, и давай орать… Вот посмотрите, как себя умно ведет Чертополох: растет себе потихоньку. – Ах, не говорите мне про Чертополох… Он молчит, потому что глуп. Да, очень глуп, бедняжка… Впрочем, я это так, к слову. Я знаю, Крапива, что вы давно неравнодушны к этому колючему господину… – Кажется, это не ваше дело, умный болтун! – отозвался выведенный из терпения Чертополох. – Виноват, я к слову… Действительно, меня это нисколько не касается. Да… А все-таки я рад встретить старых знакомых. Помилуйте, сколько лет вместе растем у одного забора… Одним словом, соседи. Нет, я не сержусь на вас, Чертополох, хотя вы и могли бы быть повежливее. Впрочем, все зависит от воспитания, и вы не виноваты, что не знаете первых правил приличия… – Ну, пошел молоть!.. – ворчал Чертополох. – Для чего только родятся такие болтуны? Напрасно землю занимают и другим мешают… – Значит, по-вашему, я лишний? – обернулся Репей. – Я? Лишний? Ха-ха!.. Вот это недурно сказано! Желал бы я знать, кто украшает весь огород?.. Да, я украшаю, господа! Всем это известно и, кажется, не требует доказательств. Один рост чего стоит: а потом – какие листья!.. Должен признаться, что я по ошибке попал в ваше общество, то есть на задворки. Мое настоящее место где-нибудь в оранжерее… Скажите, пожалуйста, чем лучше все эти пальмы? Дайте-ка мне хорошую пищу, побольше света и тепла, так я бы их всех за пояс заткнул. Просто ко мне относятся несправедливо, и я вынужден скитаться под заборами… Да, люди несправедливы и сами виноваты, что не могут понять настоящей красоты… – Да… особенно – ваших цветов прекрасных!.. Нечего сказать, хороши цветы… Просто какие-то шишки! – ядовито заметила Крапива. – Вот у Чертополоха так цветы, а тут – колючие шишки. Крапива и Репей частенько ссорились между собой, ссорились просто так, от нечего делать. Чертополох обыкновенно молчал и вступался только тогда, когда Репей очень уж начинал хвастать. Положим, и Крапива была хороша, – всех бы жалила; но что вы поделаете с женщиной, когда она желает сердиться? А весна шла быстрыми шагами. Солнышко так и пригревало оттаявшую землю. Огород и задворки, заглушенные сухим бурьяном и сорной травой, начинали принимать веселый вид, точно принаряжались к какому-то празднику. Везде показывалась светлая весенняя зелень, точно развертывался дорогой бархатный ковер… Поднималась молодая крапива, чертополох, репей, лебеда. Все эти сорные травы росли с необыкновенной быстротой, как будто стараясь перегнать друг друга. Скоро выглянул желтым глазком Одуванчик и крикнул: – Здравствуйте, братцы!.. Одуванчик был славный малый, а главное, ни с кем не ссорился. Растет себе и радуется. Его все любили, а особенно серебристая Лебеда, тоже скромная и безобидная травка. Они так и росли вместе, как брат с сестрой. – Ты меня любишь, Лебеда? – шепотом спрашивал Одуванчик вечером, складывая свой желтый цветочек. – Ах, очень, очень люблю!.. – признавалась тоже шепотом Лебеда, опуская свои зеленые листочки, точно посыпанные серебряной мукой. – Вы такой вежливый, Одуванчик, не то что Репей или Чертополох. А Крапивы я боюсь, – она такая злая. Я стараюсь всегда быть подальше от нее… – Я тоже… Неприятная дама!.. Ее даже коровы боятся и люди тоже. Так и вцепится… Остались незаросшими только гряды, где взрытая земля так неприятно чернела. А какая там была отличная почва!.. Сорные травы всегда смотрели на нее с завистью. Вот бы где отлично было устроиться. – Я не понимаю, почему мы должны жаться у заборов, – ворчал Репей. – На грядах земля такая мягкая, как пух, и потом так много солнца… – А ты попробуй устроиться на гряде, – ехидно советовала Крапива. – Устроиться не долго, да только из этого не выйдет толка… Хлопот много. – Ты боишься хозяйки? – Что мне ее бояться? Я никого не боюсь. А только это несправедливо, что нас загнали к забору. Чем мы хуже других? Пока гряды не были вскопаны, в огород заходила разная скотина. Впрочем, коровы не трогали сорной травы, а только пощипывали зеленую травку. Вот другое дело, когда забрался однажды козел. Он прямо попал на Репей и съел у него целый лист. – Ах, какой нахал! – ругался Репей. – Это наконец невежливо… Погоди, вот я тебя осенью украшу всеми своими шишками… Будешь меня помнить, негодная тварь! От козла досталось и бедному Одуванчику, и Лебеде: они тоже недосчитались зеленых листьев. Он не тронул только Крапивы и Чертополоха. – Благородное животное козел!.. – ехидно уверяла всех Крапива. – Он никогда не затопчет… Не то что корова или лошадь. II Скоро земля совсем оттаяла, и в огород пришла хозяйка. Это была низенькая старушка в темном платочке. Огород для нее составлял главную статью дохода: и сама сыта, да еще на рынок столько овощу разного продаст. Посмотрела, посмотрела старушка кругом и говорит: – Пора гряды копать… А потом еще посмотрела кругом, покачала головой и говорит: – Откуда только берется эта сорная трава?.. И когда успела вырасти?.. Ведь никому она не нужна… Репей обиделся на старушку за всех товарищей. – Вот тоже выдумала: никому не нужны!.. Это мы-то не нужны? Вот ты, старушонка, действительно никому не нужна, – и давно тебе пора помирать… И тебя не будет, а мы все-таки будем расти. Вся разница в том, что будет у нас другая хозяйка, подобрее. На другой день старушка опять явилась в огород и привела с собой внучку Машу. – Стара я стала, внучка, одной не управиться, а твое дело – молодое, в охотку поработаешь. – Ничего, бабушка, поработаю. Да и какая это работа? Одно удовольствие… Начали бабушка с внучкой гряды копать. Бабушка кряхтит, кряхтит, едва полгряды выкопает, а у внучки уже целая грядка готова. – Ай да внучка! Ай да умница! – похваливает старушка. – И я прежде вот так же скоро все делала, а теперь едва спину разогну… А Маша только смеется. Копает да еще песни поет. Не работа, а забава. Здоровая девушка, – в охотку поработать… Дней в пять все было кончено. Посмотрела Маша на свою работу, полюбовалась и говорит: – А что, бабушка, у тебя вот там место под забором даром пропадает? Вот бы малины посадить, да крыжовнику, да смородины… Очень уж я малину люблю, бабушка. – Так, внучка, так, милая… и в самом деле, посадим-ка малинки, да смородинки, да крыжовнику. Которую ягоду сами съедим, а которую на базаре продадим… Я уж давно об этом сама подумывала, да все как-то руки не доходили. Обрадовалась старушка новой статье дохода, благо у внучки руки здоровые. Сказано – сделано. Накупила старушка у знакомого садовника и малины, и смородины, и крыжовника, и началась работа. Маша вдоль забора накопала ям и принялась рассаживать в них кусты. От этой работы больше всего досталось Крапиве. – Что же это такое, – кричала она на весь огород, – этак и совсем житья не будет!.. Караул!.. В отчаянье она несколько раз пребольно ужалила белые руки бойкой внучки. – Вот тебе, вот тебе, выдумщица!.. – Ах, проклятая крапива, как она больно жжется!.. – жаловалась Маша, помахивая рукой. – Я всех сожгу, – шипела Крапива. – Откуда она только берется! – удивилась опять старушка. – Ведь никто ее, кажется, не садит… III Гораздо скорее начали расти все овощи после полотья. – Ишь дармоеды!.. – ворчал Репей. – Небось своего ума не хватало, чтобы расти в готовой гряде. Эх вы, белоручки!.. – Молчи, мужик, – крикнул с гряды молодой Горох, начинавший завиваться около своей тычинки, – не твое дело… – А ты, хвастун!.. Погоди, вот тебя воробьи заклюют. – Значит, сладко, если клюют… А вот тебя так никому не нужно. – Оттого и не нужно, что я для себя расту, а ты для других стараешься. Одним словом, что ни день, то новый спор. Нашла коса на камень, и хвастун попал на хвастуна. На гряды теперь любо было посмотреть. Все зеленело и быстро росло. И простоватая свекла, и кокетливая морковка, и горькая редька, и капуста. Вся беда, что мало было кавалеров – все наперечет: хвастун Горох да горький Лук. Впрочем, Лук понимал свое положение и старался расти поближе к Редьке, – такая же горечь, так уж вместе бог велел расти. – У меня все красавицы растут, – хвастался Горох. – А всех лучше морковка… Вот какие у нее листочки прорезные, точно зеленые кудерьки. Так сами и вьются… Морковка делала вид, что не слышит этих похвал, и только все краснела и краснела. И приятно, и стыдно. Конечно, верить Гороху нельзя; а все-таки, когда так начинают хвалить прямо в глаза, невольно как-то хочется верить. Скромная морковка начинала про себя думать, что в самом деле она лучше всех, и еще больше краснела. Вот другое дело Редька; толстеет себе, как купчиха, и ничего знать не хочет. Споры часто заходили так далеко, чуть не до настоящей ссоры. Главными зачинщиками являлись Горох и Репей. – Эй ты, мужик! – кричал обыкновенно Горох. – Никому-то тебя не нужно. Тебя даже и скотина не ест… Для чего ты растешь? – Для себя расту, – отвечал Репей с гордостью. – А что касается того, что я никому не нужен, так это ты весьма ошибаешься… Куда человек – туда и я; значит, и я на что-нибудь нужен. Тысячу верст человек прошел, и я за ним… Для меня все равно – холод и жар: я не прихотлив. А ты – неженка. Тебя и садить нужно, и беречь, а я все сам. Вот теперь и сообрази, что все это значит… – Моя хозяйка говорит, что ты никому не нужен. – Мало ли что она скажет!.. Вот осень настанет, вот она и примется выбирать вас всех из гряды; а я-то останусь на том же месте. Вот тебе и не нужен… Тебя каждый козел съест; а я так вцеплюсь в него, что не обрадуется. Всю бороду ему зацеплю, – не отдерет потом. И Крапива тоже постоит за себя, и Чертополох… Мы уже все заодно живем. Без нас-то какой огород может быть?.. Да, подумай-ка своим умом… Ежели разобрать, так я гораздо поважнее тебя буду и постарше. Конечно, меня мало ценят, ну, да это все равно. Я мало обращаю внимания, что про меня говорят. Они свое говорят, а я свое делаю. Так-то, милый друг!.. Одним словом, жаль мне тебя, потому что ты чужим умом живешь. Легкомысленный овощ, и больше ничего. До первого мороза тебе и жить. – У всякого своя судьба, Репей. У тебя кожа толстая, – вот и не боишься мороза; а у меня листочки нежные, сам я тоненький… Одним словом, деликатное растение. Так дело шло день за днем. Лето проходит быстро, – его вспоминают, когда оно пройдет. Так было и тут. Гряды в огороде покрылись густой зеленью. Капуста разбухла до того, что верхние листья на ней лопались. Горох отцвел и покрылся стручьями. Малина начала созревать, хотя на первый год ягод и немного было. Внучка Маша, кажется, больше всего заботилась о ягодах. Нет-нет и заглянет в огород. То репку сорвет, то спелую ягодку ущипнет. Крапива и тут не унималась. С горя она нынче выросла большая-большая и не упускала случая обжечь прихотницу-внучку. – У, гадкая! – ворчала девушка, пряча руки. Скоро ягоды были обобраны, и очередь наступила овощам. Началось дело с гороха. Перерастет – невкусный будет. Потом редьке и луку досталось. Потом дело дошло до свеклы и моркови. Старушка приходила каждое утро и вырывала созревшие овощи, чтобы снести их на базар. – Что, дармоеды? – торжествовал Репей. – Пришла ваша пора… всех вас старушонка перетаскает на базар. Так вам и надо – не хвастайтесь… Погодите, вот ударит мороз, – всем конец. И мороз ударил… Почернела ботва у картофеля, пожелтел горох, начали обваливаться засыхавшие листья. Пришла старушка вместе с внучкой и принялась за работу. Вместе они повыдергали весь картофель, морковь, репу и свеклу и целых два дня обрезывали ботву. Гряды приняли такой печальный вид, точно по ним прошел неприятель. В бороздах валялись целые вороха обрезанных листьев, точно старое, изношенное платье, которое уже никому не нужно. Дольше других на грядках оставались лук, редька да капуста. Они не боялись морозов. Но и их очередь наступила. Опять пришла старушка с внучкой, и гряды окончательно опустели. Тяжело было смотреть даже со стороны, как валились под ножом тяжелые зеленые головы капусты. Скоро весь огород был убран, и на грядах оставались одни кочерыжки от капусты, жалко торчавшие из земли, точно утиные шеи. Полил дождь, загудел ветер, а потом первый мороз сковал землю. Жутко пришлось и сорной траве. – Ну, кума, пора и нам отдохнуть, – сказал как-то Репей засыхавшей Крапиве. – Что же, пожили, покрасовались и на будущий год опять увидимся… До свидания, кума! Меня только одно утешает: всех этих дармоедов убрали от нас, – место очистили… Крапива только жалобно стонала: – Ух, как холодно!.. В самом деле, пора на покой. – Она даже сердиться не могла. Чертополох все лето промолчал и молча засох от первого инея.