И Сол и Кэй очень любили купаться, но за ними глаз да глаз. Далеко их не отпустишь, волны для таких малышей — коварная штука. Сол, как всегда, начал спорить, но боязнь встречи с клещом заставляла держаться поближе к няне. Кэй радостно плескалась на мели, у самого берега.

Элла была так занята детьми, что не заметила появления женщины, пока та не заговорила. Сол и Кэй уставились на даму, а девушка и не поворачиваясь угадала, кто это.

— Здравствуйте, мисс… Корд!

Мать одна. Странно! Элла уж было приготовилась встретить насмешливый взгляд Мартина Элтхауза, но рядом с Сарой никого не было. Та выглядела какой-то экзотической бабочкой: в широких шелковых брюках и шифоновой накидке. Темные очки не позволяли прочитать выражения глаз. У девушки упало сердце. Господи, неужели мать узнала ее? Не потому ли сюда и заявилась?

Мартин проснулся с сильной головной болью. Не впервой, конечно, но, как всегда, очень неприятно. И чувствуешь себя с похмелья отвратительно, и работа не идет.

Холодный душ не улучшил настроения, в голове не перестала пульсировать боль.

Боже ты мой: как поздно — начало десятого! Теперь уже не до прогулок и пробежек — все расписание полетело к чертям. А собирался в девять уже быть за письменным столом. Теперь график сдвигался в лучшем случае на час-два.

Впрочем, какая разница? Ему не был назначен определенный срок сдачи рукописи, и издатель не стоял над душой. Разве что отошел от собственного принципа — соблюдать дисциплину. Самодисциплина — вещь необходимая, особенно если работаешь на себя, вольным художником, так сказать.

Привычка к определенному режиму появилась у Мартина со времени работы корреспондентом. Видимо, поэтому-то и журналистская карьера оказалась столь успешной. Пока друзья-коллеги отсыпаются после бурно проведенной ночи, Мартин уже на месте. Где бы он ни был, что бы ни делал, добросовестнейшим образом выполнял свою работу, хотя в часы отдыха не отставал от друзей в развлечениях.

Всегда контролировал себя, и вдруг такой срыв прошлой ночью! Он выругался при одном воспоминании. Ну на что это похоже? Его будто подменили. Сейчас происшедшее казалось чем-то нереальным. Поди оправдайся перед собой, почему так поступил? Просто не верится, что Мартин Элтхауз вел себя настолько неосторожно.

Воспоминания обступили сразу при пробуждении. Еще глаз не успел открыть, а неприятные мысли уже стучали в виски. Да что это, в самом деле! Он же не сексуально озабоченный подросток, чтобы такое вытворять, да еще возвращаться домой насквозь промокшим. Хорошо еще, что никого не встретил. К возвращению Сары и Тома уже лежал в постели.

Он выключил душ. Противно вспоминать об этом, но вчера был готов, кажется, поддаться инстинкту и пойти к Саре. Ненавистна сама мысль, что невестка могла стать утешением.

Мартин рассчитывал, что Том, как всегда, сейчас войдет в спальню. Каждое утро они обсуждали работу или поступившую почту, но сегодня все шло кувырком. Секретарь не появился.

Когда Элтхауз вошел в столовую, Том сидел за столом, бессмысленно уставившись в пространство. Перед ним стояла тарелка с нетронутым омлетом и кофейник. Следовательно, сегодня не только у него нет аппетита. Уже то хорошо, что Том один. Значит, Сара еще в постели.

— Привет, — поздоровался босс, секретарь ответил молчаливым кивком. Обиделся, что ли, за вчерашнее? Ясно, что виноват перед секретарем и, наверно, должен объясниться, но так не хотелось говорить правду.

Том поднял глаза.

— Привет, — отозвался он наконец, — ну и вид у тебя!

— Спасибо за комплимент.

Мартин придвинул стул и сел.

— Шутку же сыграл с нами вчера! Если бы ты только знал, что нам пришлось плести Бранерам.

— Извини, — сказал Мартин, скривившись.

— Так-то лучше. Нам было страшно неловко. Спасибо Саре, она спасла твою шкуру.

— Да?

— Да. — Том отставил омлет и вылил себе остатки кофе. — Она выдумала, что у тебя появляются неожиданные идеи и тебе нужно их срочно записывать, чтобы не забыть. Сара заверила этих придурков, что ты в таких случаях забываешь все на свете и работаешь часами. Не знаю, поверили они или нет.

— Не все ли равно?

— Мне — нет. Пока у тебя не появилась прелестная идея усадить меня играть в карты, мы отлично болтали с Эллой. Знаешь, она интересная девушка, и мне бы хотелось снова ее увидеть.

Неизвестно почему, но Мартину стало неприятно, что Том с фамильярностью говорит об Элле. Впрочем, дает себя, видимо, знать раздражение, в котором он находится, едва спустив ноги с кровати. Или, может быть, не хотелось, чтобы его друг страдал из-за этой девчонки?

— Чем же она интересна? — спросил Мартин, плохо скрывая свое настроение. — Я видел, что она и рта не раскрыла, пока ты говорил. — Высказался и тут же раскаялся. Том покраснел, и, видимо, отпала необходимость ёрничать. Зачем понадобилось издеваться над своим преданным секретарем?