Капитан предложил отсек Марии не без задней мысли: только там Стафо немного оживлялся и приходил в себя.

— Афоризм насчет времени, которое убивает, сам небось придумал? — спросил Стафо.

— Сам, — признался капитан.

Они надолго умолкли.

— Послушай, Петр! — нарушил молчание Стафо. — Ты веришь, что они проснутся когда-нибудь?

— Видишь ли, Стафо, в состоянии глубокого анабиоза человеческий организм гораздо менее уязвим к разного рода воздействиям. Зачем далеко ходить? На меня же, как видишь, никакая эманация не подействовала. Да, кстати, и на тебя тоже.

— Так, может, рискнем, Петр? — произнес Стафо, и глаза его лихорадочно заблестели. — Черт с ней, с автоматикой! Давай сами включим механизм пробуждения.

— Я уже сказал — нет.

…Стафо почти все свое время проводил в биозале. Что касается капитана, то он вел обычный напряженный образ жизни. Делал зарядку до седьмого пота, каждый день занимался, на тренажере. Много времени проводил за наблюдением картинок на экране. Приводил в порядок записи в бортжурнале, классифицировал и сортировал информацию, накопленную “Ренатой” в полете.

“…Может, кто-то ищет с нами контакт? Уж слишком упорно повторяются эти видения”, — думал капитан. Снова и снова наблюдал он бегущие по головному экрану видения. Постичь их было трудно… Человека, похожего на себя, Петр Коробейников, правда, так ни разу и не увидел, но многие картины повторялись по нескольку раз. Особенно часто появлялось на экранах “Ренаты” оранжевое существо со щупальцами. Оно то колышущимся облаком опускалось в шурф, пробитый в почве, то металось вокруг удивительных конструкций, уходящих в небо, то перемещалось по поверхности неведомой планеты.

В этот день, как обычно, Коробейников сидел перед экраном. Горькие мысли одолевали его. Чтобы спасти экипаж, нужно вырвать корабль из ловушки и добраться до Земли._ Только там, в стационарных условиях, можно рискнуть и включить механизм пробуждения.

Но как вырвать “Ренату” из тисков неведомых сил?

Мельтешение цветовых пятен на экране ускорилось. В нем на мгновение показывались и снова пропадали какие-то конструкции, фрагменты сооружений. Мелькнула и исчезла ослепительно сверкающая башня.

…А вот снова Земля или планета, чрезвычайно на нее похожая. Но теперь уже капитан не обращал внимания: ни на осенние пейзажи, перехлестывающие друг через друга, ни на оранжевый шар, вкатившийся на веранду, ни на худенькую женщину, которая вышла навстречу шару.

Все внимание Коробейникова сосредоточилось только на одном предмете. Старинные часы на стене. Потускневший циферблат со стрелками и маятник в футляре! Маятник! Маятник!

— Стафо! — закричал капитан.

Он выскочил из рубки и помчался в зал анабиоза. Он схватил Стафо за плечо и снова радостно крикнул:

— Маятник!!!

— Маятник? — переспросил Стафо, с тревогой глядя на Петра Коробейникова.

— Мы, мы с тобой — маятник! Вся “Рената” — маятник! Ты знаешь, как первобытный охотник пользовался пращой?

— Пращой?.. Погоди-ка… Он раскручивал ее, добавляя энергию малыми дозами.

— Верно, умница! Малыми дозами!

Не договорив, Коробейников выхватил записную книжку. Формула Жуковского… Реактивная сила струи… Уравнение Циолковского. Стафо, заглядывая через плечо, подсказывал цифры, которые нужно подставлять. Они теперь понимали друг друга с полуслова.

— Пойдем в рубку, на машине просчитаем, — догадался наконец Стафо.

Идея капитана была проста до чрезвычайности: раскачать “Ренату” на манер гигантского маятника. Раскачать ее, начиная с малых колебаний и постепенно увеличивая размах. И рано или поздно “Рената” выскочит из ловушки.

Оживленное выражение лица капитана, разглядывавшего расчет, вдруг стало хмурым, улыбка пропала. Ом долго вглядывался в какую-то цифру, будто старался запомнить ее..

— Время раскачивания? — спросил Стафо.

Капитан кивнул.

— Двенадцать лет.

— Двенадцать лет?! — ошеломленно повторил Стафо.

— Да. Только через такое время мы приобретем скорость, необходимую для пульсации.

— Что ж, другого пути на волю у нас нет… — вздохнул штурман, — Но послушай, Петр! — воскликнул он. — Когда они выйдут из анабиоза…

— Да, мы постареем на двенадцать лет по сравнению с ними, — докончил капитан, уловив мысль Стафо.

Первые движения корабля, включившего двигатели, были еле заметными и скорость — ничтожно малой. Но постепенно видения на экранах корабля начали бледнеть, и сквозь них проступило черное небо и немигающие звезды.