Что же касается моих слов о возрождении в свободной стране, то здесь я исходил из простой мысли: каждый далай-лама должен продолжать дело своего предшественника. Я живу и работаю в Индии, стране свободной. И если мне придется здесь и умереть, логически рассуждая, появления нового учителя следует также ждать за пределами Тибета. То есть там, где можно оставаться лично независимым человеком.

— «За пределами Тибета» — то есть где угодно, кроме как в нем самом?

— Конечно. Почему бы и не в демократическом государстве под названием Российская Федерация, среди моих братьев калмыков или бурят, например? Между прочим, тринадцатый далай-лама родился недалеко от вашей границы, в Монголии.

— И, следовательно, утверждение, будто Вы — первый носитель этого титула, чья нога ступила на чужую землю, не соответствует действительности?

— Да, формально — не соответствует. Хотя, безусловно, я первым провел основную часть жизни на чужой земле. Не по своей воле, как известно. Но я ни в коей мере не считаю это время потерянным зря. Очевидно, к ХХ веку пришла пора моему отечеству — в моем лице — «встретиться» с иными цивилизациями. Мне выпало познакомиться, наверное, со всеми главными действующими лицами эпохи — с лидерами других конфессий, с политическими руководителями держав, с нобелевскими лауреатами в разных областях знаний, с бизнесменами, художниками, экологами, правозащитниками — это бесценный опыт. Для внутренней жизни и развития религии крайне важен постоянный обмен идеями с окружающим миром. Всегда учиться — долг буддиста. Но мог ли я думать в юности, что на мою долю выпадет столько возможностей учиться и познавать?

— Вы полагаете, что высшие силы сотворили чудо, позволив вождю тибетцев спуститься с родных гор, чтобы другие народы узнали Тибет, а Тибет узнал другие народы?

— Полагаю, что это случилось в силу исторической логики, а в чудеса я вообще не верю.

— Вот как? Буддисты — люди по определению религиозные — отрицают категорию чудесного?

— В материальном мире — безусловно. Иное дело, что жизнь полна загадочного, то есть такого, что еще не объяснено вовсе либо представляется невероятным и достойным удивления простым людям. Ведь та сфера сущего, которую мы можем непосредственно познать органами чувств, крайне мала. Тонких, невидимых глазу связей и систем в мириады раз больше. Представим себе дерево. На первый взгляд оно твердое, имеет кору и листья, вот и все. С другой стороны, оно состоит из молекул, находящихся в постоянном движении, — где же тут «твердость»? «Противоречие» легко разрешит всякий, кто знаком с устройством древесной или любой другой ткани, имеет микроскоп и прочие приборы, а главное — пытлив умом. То же, кстати, и с телами наших праведных лам — они столетиями избегают тлена. Как, почему? Мы считаем, что благодаря сложнейшему, интересному и неизведанному еще до конца процессу, в результате которого накопленная за годы медитаций, духовных практик внутренняя энергия претворяется в некие более активные формы и спасает охваченные ею клетки от умирания.

— Ваше Святейшество рассуждает скорее как человек науки, чем как духовный лидер.

— Вероятно. Но у буддистов с древних пор принято считать, что наука и религия имеют много общего. Все в мире взаимосвязано, это знают и наши монахи, и западные ученые, которым, как они сами признаются, буддистский опыт, традиции и доктрины часто помогают. Передовые психология и медицина, например, заняты сейчас пристальным изучением деятельности мозга и связанного с ней эмоционального поведения человека, и в этой области нам есть, чем поделиться с учеными. Во многих американских учебных заведениях теперь даже преподают медитацию как сугубо научную дисциплину.

— Получается, что современный буддизм пропагандирует себя за рубежом с университетских кафедр?

— Ни в коем случае. Нашей философии абсолютно чужда идея миссионерства. Одна из главных буддистских заповедей гласит: никто не должен учить и проповедовать, пока его не спросили о его убеждениях. Уважать и поддерживать чужие традиции, если вдуматься, — это всегда в твоих собственных интересах, ведь для тебя же появляется дополнительный источник познания. Читая лекции на Западе — в США ли, в Западной Европе или России, — я подчеркиваю одну мысль: для каждого человека, общины или народа в целом практичней и безопасней твердо придерживаться собственного, «природного», выкристаллизованного веками образа жизни и веры. «Искусственный» же переход к любому другому зачастую связан не с религиозными причинами, а, скорее, с «модой», духом противоречия, бунтарским запалом… В буддизм так переходить нельзя — он устремлен к нравственной гармонии и чужд всяким сиюминутным шатаниям. Оставайтесь теми, кем вы выросли и вступили в сознательный возраст, и прислушивайтесь при этом к любым чужим мнениям. Гасите в себе раздражение по отношению к ним, и тогда вы сможете взять что-то полезное даже от диаметрально противоположной и неприятной вам позиции.

— Итак, непреодолимых препятствий для диалога вообще не бывает? И даже, к примеру, глубоко верующий человек может договориться с принципиально неверующим?

— Да. Я встречал среди неверующих добрых людей и интересных собеседников. Один из них, помнится, даже высказал проницательную мысль относительно буддизма. Он заметил, что это — вообще не религия.

— А что же?

— Здравый смысл.

Фото Милы Тешаевой

Алексей Анастасьев , Мила Тешаева

Нам порой кажется, что окружающий Мир достаточно агрессивен и стремится уничтожить слабого и беспомощного Homo sapiens. А на самом деле наша Вселенная, похоже, специально сконструирована именно такой, какой мы ее видим, чтобы в ней могли зародиться жизнь и появиться люди. Это тем более отрадно, что, как оказывается, даже минимальные изменения в мировых константах и законах приводят к таким колоссальным изменениям в свойствах Вселенной, что ни о какой форме жизни и Разума в слегка модифицированном Мире не может быть и речи. Всегда считалось, что наука должна стремиться «к выяснению законов природы». Но такая постановка вопроса уже не удовлетворяет ученых. Можно ли объяснить все законы природы? Почему выполняются именно эти, а не другие? И, наконец, почему законы вообще выполняются? Подобные вопросы стали уместны после того, как произошли значительные изменения в наших представлениях об устройстве Вселенной и мы поняли, что вселенные могут быть разными и их может быть много.

Антропный принцип

До Эйнштейна Вселенную представляли в виде пространства-ящика, внутри которого перемещаются, взаимодействуя, различные материальные объекты. Общая теория относительности внесла значительные коррективы в этот наивный образ. Стало ясно, что свойства пространства и материи неразрывно связаны друг с другом и пространство может менять свои характеристики под воздействием материи и энергии. Выяснилось и то, что сама Вселенная — ее размеры и скорость расширения, а также ее будущее развитие зависят от образующей ее материи. Свойства нашего Мира оказались сильно взаимосвязаны и чувствительны к любым изменениям законов, управляющих им. Создается даже впечатление, что другим он просто быть не может и только в таком Мире возможно появление живых существ.