Перед отлетом Нимиц успел написать несколько строк для жены, завершив письмо такими словами: «Я очень надеюсь, что смогу оправдать высокие ожидания — твои, президента и Департамента. Я искренне обещаю сделать все, что в моих силах. И очень сожалею, что не смогу добраться до ПХ быстрее, чем там окажется комиссия [Робертса]».

«Каталина» с Нимицем на борту взлетела в 4 часа дня. Адмирал посчитал необходимым извиниться перед экипажем за то, что разлучает их с семьями в канун Рождества.

По соображениям безопасности самолет адмирала Нимица не направился сразу к острову Оаху в Гавайском архипелаге. На рассвете рождественского утра он вынырнул из облаков над соседним островом Молокаи, где его встретило звено истребителей и сопроводило в Перл-Харбор.

Продрогший и полуоглохший от рева двигателей, адмирал почти весь полет не спал. Когда самолет стал делать круг перед посадкой, он взглянул вниз и сквозь моросящий дождь увидел жуткое зрелище. Восточная гавань, главное место якорной стоянки флота, покрывала черная нефтяная пленка. Линкор «Оклахома» и корабль-цель «Юта» лежали вверх днищем, а минный заградитель — на боку. Неподалеку на мелководье стоял, уткнувшись в дно сильно поврежденный линкор «Невада». Линкоры «Калифорния», «Вест-Вирджиния» и «Аризона» затонули, от них виднелись над водой лишь палубы с почерневшими и искореженными мачтами.

В 7 утра, точно в назначенное время, адмиральский самолет коснулся воды и через несколько минут остановился. Когда дверь распахнулась, в ноздри ударила вонь разлитой солярки, обугленного дерева, горелой краски и обгоревших разлагающихся тел. К самолету подошел вельбот, измазанный соляркой снаружи и изнутри. Нимиц, все еще в гражданской одежде, с некоторой брезгливостью спустился в грязное суденышко и пожал руки встречающим — контр-адмиралу Патрику Беллинджеру, командующему морской авиацией на Гавайях, и кэптенам Уильяму У. Смиту и Гарольду Ч. Трейну, начальникам штабов у адмиралов Киммеля и Пая.

Нимиц сразу задал главнейший для него вопрос:

— Какие новости по поводу осады острова Уэйк?

Когда ему сказали, что спасательная экспедиция была отозвана, а остров Уэйк сдан, он некоторое время молчал.

Дорога до берега оказалась печальной. Ветер гнал волну, упорно моросил дождь. Все четверо с трудом удерживались в вельботе стоя, боясь упасть и испачкать одежду. В ответ на вопрос Нимица кэптен Смит пояснил, что в гавани много катеров и шлюпок, потому что они вылавливают раздувшиеся тела моряков, все еще всплывающие на поверхность. Наступило еще одно долгое молчание.

— Когда вернетесь в свой кабинет, — сказал наконец Нимиц Смиту, — позвоните в Вашингтон и доложите о моем прибытии. — Затем, оглядывая Восточную гавань, пробормотал: — Какое ужасное зрелище — видеть столько потопленных кораблей.

Наконец вельбот причалил к пирсу базы подводных лодок, и кэптен Трейн поводил Нимица к служебной машине, возле которой его ждал адмирал Пай, чтобы отвезти в дом на склоне Макалапы — давно потухшего вулкана, возвышающегося над базой подлодок. Увозя Пая и Нимица, машина стала подниматься по склону и вскоре остановилась перед удобным на вид жилищем.

— Кто здесь живет? — спросил Нимиц.

— Это ваш дом. Здесь больше никого нет.

Нимиц спросил Пая, позавтракал ли он. Пай ответил утвердительно.

— Что ж, — решил Нимиц, — в таком случае позавтракаете еще раз. Один я есть не стану… после того, что увидел.

Когда Нимиц закончил первый, а адмирал Пай второй завтрак, к ним присоединился адмирал Киммель. Сейчас он носил две звезды, а не четыре, как в бытность командующим Тихоокеанским флотом [8] . Прежде дородный мужчина с внушительной внешностью, ныне он слегка сутулился и выглядел неуверенным. В то ужасное утро более двух недель назад, когда Киммель со смесью ужаса и восхищения наблюдал, как его флот разбивают вдребезги, шальная двенадцатимиллиметровая пуля пробила окно и попала ему в грудь.

— Жаль, что она меня не убила, — негромко проговорил Киммель.

Нимиц, потрясенный внешностью старого друга, тепло пожал его руку.

— Мои симпатии на твоей стороне, — сказал он. — Такое могло произойти с кем угодно.

Киммель, закоренелый «трудоголик», оставил жену в Соединенных Штатах, чтобы ничто не отвлекало его от работы на посту КТФ. До недавнего времени он жил в доме, ныне подготовленном для Нимица. Теперь же адмирал, миссис Пай и один из кэптенов жили в доме напротив — в Перл-Харборе не хватало жилья с тех пор, как тысячи моряков потеряли каюты на кораблях.

Нимиц предложил, чтобы кто-то жил с ним в его новом доме, где имелись четыре спальни, но Пай и Киммель пояснили, что перенаселенность эта временная, поскольку Киммель вскоре покинет Перл-Харбор, и миссис Пай тоже, потому что всем иждивенцам приказали вернуться в Штаты. А новому командующему Тихоокеанским флотом, по их словам, понадобится просторный дом, чтобы поселить в нем кого-нибудь из членов своего штаба и размещать приезжающих с визитом важных персон. Нимиц настоял на том, чтобы они хотя бы питались вместе, и они согласились. Поэтому адмиралы Нимиц, Киммель и Пай, а также миссис Пай сидели за рождественским обедом вместе.