Шрифт:
В комнате повисла тишина. Это было уже слишком. Старший Нимиц направил холодный пристальный взгляд на своего дерзкого отпрыска. «Это ваше мнение», — сказал он, заканчивая обсуждение.
Чуть позже 19:00 (филиппинское время) Кинкейд, к тому времени уверенный, что Центральные силы отступили, выразил свое восхищение Тэффи по радио: «Сегодня мое восхищение вашей великолепной работой не знает никаких границ. Вы сдержали такую силу, которую, по моим ожиданиям, можно было сдержать только с помощью авианосцев флота. Так держать. Кинкейд».
В 21:26 Хэлси, все еще двигаясь на юг с 34-м оперативным соединением, послал Нимицу радиограмму (группа даты-времени 251226): «Можно с уверенностью заявить, что японский флот побежден, обращен в бегство и разбит Третьим и Седьмым флотами». Нимиц передал сообщение в Морской департамент, и Кинг попросил его не оглашать содержание радиограммы, потому что у Хэлси не было ни возможности, ни достаточного количества времени на то, чтобы оценить ситуацию полностью. Министр Форрестол согласился с Кингом, однако же сообщал президенту Рузвельту.
Аргументом в пользу оглашения информации об успехе флота был поступок Макартура, который по собственной инициативе подал коммюнике победы на публикацию телеграфному агентству Рейтер. Гарри Гопкинс, специальный помощник президента, позвонил Форрестолу и предложил отдать сообщение Хэлси в прессу. Форрестол, сказал он, не спешил с оглаской хороших новостей, не будучи абсолютно уверенным в фактах. Гопкинс думал, что стоит рискнуть. После этого, 25 октября в б часов вечера (вашингтонское время), президент созвал репортеров в Белый дом и зачитал им парафраз сообщения Хэлси Нимицу.
Когда стали известны факты, они более чем оправдали оптимизм Хэлси. Мало того, что японцам не дали осуществить их план по потоплению американских судов и заливе Лейте, но они потеряли 306 ООО тонн их собственных боевых кораблей — 3 линейных корабля, А авианосца, 10 крейсеров и 9 эсминцев. Американцы, ценой 37 ООО тонн военных кораблей — одного легкого авианосца, 2 эскортных авианосцев, 2 эсминцев и 1 миноносца — полностью лишили Японию возможности начать новое морское сражение. Короче говоря, они получили полный контроль над Тихим океаном.
В 22:17 вечером 25 октября Хэлси послал сверхсекретное сообщение (группа даты-времени 251317) Нимицу и Кингу, объясняющее его тактику:
«Моя воздушная разведка засекла Северные силы авианосцев днем 24 октября, и с этого момента я располагал полной картиной всех вражеских военно-морских сил. Поскольку мне казалось ребячеством стоять на одном месте и охранять пролив Сан-Бернардино, я за ночь собрал 38-е оперативное соединение и двинулся на север, чтобы напасть на Северные силы на рассвете. Я полагал, что Центральные силы были так тяжело повреждена в море Сибуян, что их нельзя было рассматривать как серьезную угрозу Седьмому флоту».
В письме Кингу от 28 октября, помеченному «Лично» и «Сов. секретно», Нимиц заключил:
«Я очень доволен действиями флота на прошлой неделе, за двумя исключениями. Мое первое исключение и сожаление — то, что столь ценная боевая единица, как “Бирмингем”, находился рядом с поврежденным “Принстоном”, в то время как в спасательных и противопожарных операциях следует полагаться исключительно на эсминцы. Мое второе исключение и сожаление — то, что быстроходные линейные корабли не остались около Самара, когда 38-е оперативное соединение, отправившееся вслед за ударной группой, сообщило, что та находится в северном конце Филиппинского моря и состоит из авианосцев, двух линейных кораблей, крейсеров и эсминцев для огневой поддержки. Мне бы и в голову не пришло, что Хэлси, зная состав сил в море Сибуян, оставит пролив Сан-Бернардино незащищенным, даже при том, что японские подразделения в море Сибуян понесли значительные потери. То, что Хэлси понимает, что он занимает оборонительную позицию, ясно из его сов. секретной депеши 251317.
То, что в Сан-Бернардино подразделение японского флота, включавшее “Ямато” и “Мусаси”, полностью не уничтожило все авианосцы эскорта и их заслон, — нечто иное, как Божий промысел; хотя надо признать, что потери, которые японцы получили днем раньше в море Сибуян, несомненно повлияли на их способность двигаться и стрелять, когда они напали на эскорт Спрэга».
Нимиц избегал критиковать Хэлси публично и не позволял себе критику в его адрес в любых отчетах, которые могли бы впоследствии быть обнародованы. Когда кэптен Ральф Паркер, начальник аналитического отдела командования Тихоокеанского флота, резко осудил тактику Хэлси в официальном сообщении о битве, Нимиц отказался подписывать сообщение. Он послал его назад с примечанием, написанным наискось поверх текста: «Что вы пытаетесь сделать, Паркер? Начать еще один спор Сэмпсона и Шли? Пожалуйста, поспокойнее. Я оставляю это под вашу ответственность».
В январе следующего года Хэлси лично рапортовал адмиралу Кингу, и его первыми словами были: «Я допустил ошибку в том сражении».
Кинг взял его за руку. «Вы не должны говорить мне больше ничего, — сказал он. — Вы свободны в своих решениях».
Однако в своей автобиографии Кинг критикует и Хэлси, и Кинкейда. Он приписывал «элемент неожиданности в битве при Самаре не только отсутствию Хэлси на севере, но также и отказу Кинкейда использовать его собственные эскадрильи для разведки в критический момент».