В заливе Лейт пилот-демонстратор, выполняя пикирование на корабли оперативной группы Тома Шермана, врезался во взлетно-посадочную палубу «Рендольфа», убив 11 человек. В гневе Шерман разослал своим капитанам приказ сбивать любой самолет, который только появится над их кораблями. Нимиц эти приказы отменил и сделал все что мог, чтобы успокоить распаленного Шермана.

В конце июня Нимиц вылетел в Сан-Франциско на встречу с адмиралом Кингом, которая оказалась их последней военной встречей. Во время переговоров, занявших всего один день, Кинг сообщил Нимицу, что президент Трумэн утвердил операцию «Олимпик» и что объединенное командование рекомендовало провести подготовку к следующей операции, «Коронет». Краткость этой встречи вполне могла отражать уверенность обоих — и Кинга, и Нимица — в том, что ни «Олимпик», ни «Коронет» так и не будут проведены.

Весь июль Спрюэнс был на Гуаме; он планировал операцию «Олимпик» со своим штабом и штабом Нимица. Чем больше он занимался вопросами предполагаемого вторжения, тем больше убеждался в том, что потери людей и кораблей будут тяжелыми. Тернер был в Маниле, планируя десантную фазу операции «Олимпик» с 6-й армией генерала Уолтера Крюгера, отряды которой и должны были высаживаться.

Вновь созданный Третий флот безнаказанно курсировал вдоль восточного берега Японии, производя обстрелы. Самолеты с авианосцев Хэлси совершали налеты на аэродромы, заводы и базы и топили их или наносили тяжелые повреждения остаткам императорского японского флота во Внутреннем море. Неудачные попытки японцев ответить на эти оскорбления убедили лидеров союзных сил в том, что враг скрывает остатки воздушного флота, чтобы бросить их в бой при любой попытке вторжения.

Бомбардировщики с Окинавы и Марианских островов появлялись над Японией, по 500 и больше, зажигая обширные территории в японских городах. Подводные лодки и самолеты-миноносцы ужесточали блокаду главных островов.

Когда расшифровка криптограмм сообщений японского радио показала, что Япония пытается наладить переговоры о мире через советское правительство, главнокомандующий Тихоокеанским флотом и командующий пятым флотом начали перемещать акценты с подготовки операции «Олимпик» на подготовку возможной капитуляции японцев. Это же делали и в Вашингтоне. Эксперты в разных областях, от гражданского управления и военных преступлений до реконструкции, вошли в состав штаба главнокомандующего Тихоокеанским флотом.

25 июля самолет с капитаном Уильямом Парсонсом, специалистом по военно-морской артиллерии, приземлился на Гуаме. Парсонс привез с собой фильм о первом в мире управляемом ядерном взрыве, который был произведен в Аламогордо, Нью-Мехико, 16 июля. Перед пораженной аудиторией, где были адмирал Нимиц, адмирал Спрюэнс, генерал Лимей и избранные офицеры штабов, Парсонс показал свое кино — огромный огненный шар поднимается над пустыней. На следующий день он улетел на Тиниан, куда крейсер «Индианаполис», «залечивший» полученные при Окинаве повреждения, только что прибыл с тяжелой, но докритической массой урана-235 для атомной бомбы.

26 июля правительства США, Великобритании и Китая выпустили Потсдамскую Декларацию, в которой перечислялись условия мира для Японии: японская армия должна была сдаться безоговорочно; Япония лишалась всех своих владений, за исключением четырех главных островов; японские базы будут оккупированы до тех нор, пока «мирно настроенное и ответственное» правительство не будет избрано путем свободных выборов. В случае неприятия этих условий Японии грозило «немедленное и полное разрушение».

После выгрузки урана на Тиниане «Индианаполис» ушел на Гуам. Отсюда он 28 числа он отошел с приказом главнокомандующего Тихоокеанским флотом прибыть в залив Лейте. Здесь команда должна была провести двухнедельную тренировку перед тем, как корабль присоединится к остальной флотилии.

28-го в Токио премьер-министр Кантару Судзуки провел пресс-конференцию, на которой ему был задан вопрос о действиях его правительства в связи с Потсдамской Декларацией. Поскольку его правительство еще ничего не решило, Судзуки ответил двусмысленным утверждением, которое правительства союзных стран восприняли как неприятие Декларации.

В конце июля на Гуам прибыли бригадный генерал Томас Фаррелл, представитель генерал-майора Лесли Гровса, главного руководителя атомного проекта. Фаррелл переговорил с генерал-майором Лемеем и с генералом Карлом Спаатсом, новым командующим стратегическими ВВС США, о приказах военного министерства. 509-й объединенной группе было приказано «доставить первую специальную бомбу после 3 августа так скоро, как только погода позволит визуальную бомбардировку».

Затем Фаррелл обратился к Нимицу с просьбой о поддержке, если возникнет опасность для пилотов бомбардировщиков и им придется прыгать с парашютом или сажать самолет на воду. Особенно он хотел, чтобы под водой на маршруте следования бомбардировщиков дежурили подводные лодки, а на близлежащих базах в состоянии готовности — гидросамолеты.

После того как было заключено соглашение по этому вопросу, Нимиц подозвал Фаррелла к окну, и указал на точку на горизонте, к северу от них.

«Вон тот остров, — сказал он, — это Рота. На нем — около трех тысяч японцев. Они доставляют нам много хлопот. У них радио. Они знают, чем мы занимаемся. Они посылают данные. У вас не найдется небольшой бомбочки, которую можно сбросить на Роту? Не думаю, что здесь нужна высадка десанта. Но они так нам докучают».

«К сожалению, адмирал, — ответил Фаррелл, — у нас есть только большие бомбы». Затем он отправился на Тиниан командовать базой 509-й группы.

Адмирала Нимица начинала раздражать неспособность японского правительства взглянуть в лицо фактам. Ему было совершенно очевидно, что Япония потерпела поражение. Самурайские традиции, однако, делали невозможным признание поражения самими японцами. Разговоры о мире, которые они начинали вести через советское правительство, преследовали две цели: принять условия Декларации, исключая пункт о безоговорочной капитуляции, и удержать Россию от войны в Тихом океане. Россия явно не собиралась оставаться в стороне от войны, в которой она ничего не теряла, а приобрести могла немало. Советское правительство тянуло время.