Девушка упорно подавляла чувственное влечение к Бенедикту Норденгрену, но сегодня, в спортивном зале, запретная страсть вырвалась на волю. Сегодня… Флорин задохнулась от волнения и по-быстрому смыла пену.

Шампунь благоухал ландышем. Она обмотала голову полотенцем на манер тюрбана, надела синие нейлоновые шорты и вязаный свитер с высоким воротником. От бюстгальтера отказалась. Затолкала спортивные туфли и носки в сумку и босиком выбежала навстречу Бену.

Он дожидался у дверей раздевалки, тоже босой, в тех же самых вылинявших джинсах, в которых играл на корте. В правой руке — белый комочек хлопковой ткани. Кальсоны, что ли?

— Я выехал в такой спешке, что о чистом белье и не подумал, — смущенно объяснил он. — Пришлось обойтись без него…

И впрямь — кальсоны! Взгляд Флорин задержался на обтрепанной бахроме джинсов. Штанины были обрезаны так высоко, что из-под синей ткани выглядывал краешек белого кармана. Загорелое, мускулистое тело создавало разительный контраст с джинсовым полотном, а то, что скрывала материя, услужливо дорисовывало воображение.

И снова нахлынула чувственная истома — в сотни раз более властно, чем в душевой кабинке. Бен пожирал глазами ее грудь, явно не стесненную бюстгальтером, и упругие округлости сами собою налились под его взглядом. Он сглотнул, недоуменно воззрился на тюрбан из полотенца.

Голос Флорин прозвучал хрипло, в горле першило.

— Я забыла расческу. Придется оставить эту штуку до дому.

Оба застыли в дверях, никто не решался сделать первый шаг. Но вот, словно сговорившись, они рванулись вперед — точно вслед им ударил заряд картечи.

Поднимаясь по ступеням впереди Бена, девушка спиной ощущала его взгляд, столь же отчетливо, как физическое прикосновение. Вот и проходная. Бен придержал дверь, пропуская спутницу; девушка видела только его сильную, мускулистую руку, и ничего больше. Заржавленный «шевроле» притулился рядом с ее машиной на пустынной стоянке. Нудно гудели комары. Флорин машинально направилась к своему автомобилю, и Бен предупреждающе стиснул ее плечо.

— Если хочешь, я оставлю машину здесь, чтобы не торчала у тебя под окнами всю ночь.

Предложение вернуло ее к реальной действительности: итак, сознательный выбор сделан. Любовники на одну ночь… А значит, придется лгать, изворачиваться, заметать следы… До чего отвратительный вкус у притворства! Но другого такого драндулета не сыскать во всем городе.

— Да, лучше поезжай со мной. А завтра я подброшу тебя к клубу.

Бен выпустил ее плечо, осторожно переступая босыми ногами, обошел машину, открыл дверцу, зашвырнул внутрь ракетку и кроссовки, а сам уселся на переднее сиденье рядом с Флорин.

Она жила в трех милях от клуба. Дороги были пустынны, машина стремительно мчалась сквозь ночь. У перекрестка пришлось затормозить: на светофоре горел красный свет. Воспользовавшись остановкой, Бен залюбовался профилем соседки: розовый отблеск лег на щеки, в глазах отражались два алых огонька. Борясь с нахлынувшим чувством вины, он склонился к Флорин, обнял за плечи и развернул лицом к себе.

— Я не стану лицемерно просить тебя не вспоминать о женихе. Я знаю, что в течение ночи ты подумаешь о нем не единожды — и тогда вспомни обо мне тоже и о том, что я люблю тебя.

Флорин вцепилась в руль, не снимая ноги с педали тормоза. И я тебя люблю, Бенедикт, подумала она, но вслух этого не произнесла. Зачем растравлять душу себе и ему? Вместо этого потянулась к нему, коснулась пальцем подбородка, такого шершавого по сравнению с губами.

— Я тоже не стану лицемерить и не скажу, что выброшу Марка из головы, потому что он и сейчас в моих мыслях, и ты об этом знаешь, — тихо произнесла Флорин, с неохотой отстраняясь.

— Тогда я сделаю все, чтобы изгнать его хотя бы на время, если ты доставишь нас в местечко чуть более укромное, чем этот перекресток.

Но светофор снова подмигнул красным, и в их распоряжении оказалось еще три минуты…

Табличка «Продается» по-прежнему красовался перед домом. Фары, ослепительно вспыхнув, погасли. Флорин вышла из машины и направилась по дорожке к крыльцу, давая знак спутнику следовать за ней. Теперь в преддверии неизбежного ее била нервная дрожь.

Бен не попытался завладеть ключами, зато отобрал у спутницы сумку, освобождая ей руки. И тем не менее Флорин потребовалась вечность, чтобы попасть в замочную скважину.

Наконец ключ со щелчком повернулся. Девушка прошла через темный коридор и гостиную, услышав, как за спиной у нее захлопнулась дверь. Босые ноги ступали по ковру бесшумно. Флорин вслепую нащупала руку Бена. Он шел за ней — свернул направо, миновал ванную, переступил порог спальни. Еще шаг — и оказался у изножья кровати. Слева высился гардероб, справа — старомодный туалетный столик. Флорин судорожно стиснула пальцы Бена, стараясь унять дрожь.

Или она ждет, что вот сейчас грубиян-механик, воспользовавшись темнотой, швырнет ее на кровать, а потом сбежит, точно дешевый ловелас? Или то, что происходит под покровом тьмы, впоследствии легче забыть?