Сделав чай, она отправилась купаться. Ей необходимо о многом подумать.

Как только Моника поняла, что она беременна, то твердо решила, что будет рожать. Об аборте не могло быть и речи.

Теперь, когда она была точно уверена, что ждет ребенка, ей предстояло решить куда более сложную задачу: как сообщить Адаму, что она в положении.

Иногда у нее в голове мелькала крамольная мысль ничего ему не говорить, но она тотчас гнала ее прочь. Так нельзя. Адам имеет полное права знать, что он скоро станет отцом вторично. А уж примет он ее ребенка или нет — это другой вопрос. Но поговорить с ним она обязана.

После того как она отказалась работать няней для Кэтрин, он ей не звонил, и «как бы случайно» они тоже нигде не пересекались. Первое время Моника ждала от него звонка или какого-то другого знака, но все безрезультатно. Адам вычеркнул ее из своей жизни. Она ему была не нужна, как бы это жестоко ни звучало.

И вот теперь такой поворот событий.

Размышления Моники прервал звонок в дверь. Она удивленно приподняла брови и поспешила выбраться из ванной. Кто бы это мог быть. Может, мама забыла ключи? Но зачем ей возвращаться? К Натали она уехала с ночевкой.

— Минутку! — крикнула она, наскоро накинув халат и заматывая волосы полотенцем.

Она, как была босая, прошлепала до двери и, не посмотрев в глазок, открыла ее.

За порогом стоял Адам.

Его лицо было хмурым, глаза сосредоточенно смотрели на Монику.

Та в первое мгновение растерялась — его она ожидала увидеть меньше всего.

— Адам? — невольно вырвалось у нее.

— А ты ждала кого-то другого? Извини. Мне можно войти? — спросил он, и на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я. Да, конечно, проходи, — пробормотала Моника и отступила в сторону.

Адам прошел в квартиру и бегло осмотрелся по сторонам. Сейчас, когда Моника была практически обнаженной, а он — в дорогом твидовом пальто, она показалась себе маленькой и беззащитной.

Зачем он пришел?

Ей очень хотелось спросить его об этом, но она сдержалась.

— Адам, ты не подождешь немного? Я приведу себя в порядок, — сказала Моника.

Глаза Адама прищурились, когда он внимательно прошелся взглядом по голым ногам девушки, задержался на едва прикрытой халатом груди и мокрым волосам, выбившимся из-под полотенца.

— Конечно, — кивнул он.

Он вел себя как-то странно, это сразу бросилось Монике в глаза. Может быть, за это время он много работал? Скорее всего. Его лицо выражало усталость.

— Тогда располагайся, я быстро, — Моника поспешила в ванную.

У нее дрожали руки, пока она переодевалась и пыталась привести волосы в порядок. Высушить их не было времени. Она не хотела заставлять Адама ждать. Чем быстрее она узнает, что привело его к ней, тем быстрее у нее успокоится душа.

Прежде чем снова выйти к нему, она задержалась у двери и перевела дыхание. Вот они и встретились. Он как будто прочитал ее мысли и сам пришел для разговора.

Когда Моника вошла в комнату, Адам стоял у окна со скрещенными за спиной руками. Она уже заметила, что это одна из его излюбленных поз, видимо, она помогает ему расслабиться или, наоборот, сосредоточиться.

Пальто он скинул, и Моника невольно залюбовалась его статной фигурой. Ей казалось так естественно сейчас подойти к нему и обнять, прижаться к широкой спине, а ладошку положить на грудь, там, где бьется сердце. Монике с трудом удалось сдержать порыв. Сейчас не место демонстрировать свои чувства. Да и нужны ли они Адаму? Он не появлялся месяц, а это говорило о многом.

— Адам, что случилось? Вернее, что привело тебя в мой дом? — Моника постаралась, чтобы ее голос звучал ровно. Ему не надо знать, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди, и она с трудом сдерживает дрожь.

Адам обернулся и пристально посмотрел на нее. Его глаза прищурились.

— А ты не знаешь?

Моника нервно засмеялась.

— Откуда мне знать? Давай не будем играть в загадки, час поздний, у меня был сегодня трудный день, мне бы хотелось лечь спать пораньше.

Адам порывисто сделал несколько шагов к ней навстречу, но внезапно остановился. Его губы скривились в циничной ухмылке.

— О нет, не стоит подходить к тебе ближе, а то, боюсь, не справлюсь с искушением и сверну твою очаровательную шейку.

От подобной грубости Моника растерялась. Она не ожидала ничего подобного.

Когда первое удивление прошло, на его месте образовались ярость и злость.

— Да что ты себе позволяешь! — воскликнула она и сжала руки в кулачки. — Неужели ты думаешь, Харрисон, что я позволю себя оскорблять? Если да, то ты сильно ошибаешься! Тебе лучше уйти, я не намерена разговаривать в подобной манере!