Он был негодяем. Бесчестным мерзавцем. О чем он только думал?

Артур точно знал, о чем. Он хотел ее больше всего на свете и сделал бы что угодно для того, чтобы закрепить ее за собой. Сознательно или нет, но он хотел привязать Анну к себе. Так, чтобы эти узы стали нерасторжимыми. Даже несмотря на обман и предательство.

Это был отчаянный поступок. Эгоистичный. Это было неправильно. И давало Анне основания возненавидеть его. Но что сделано, то сделано, и он не смог бы ничего изменить, даже если бы очень захотел.

— Нет, — сказал Артур, — не первые, но при настоящих обстоятельствах нам следовало подождать.

Он привлек ее к себе, и, пока держал в объятиях, голос его стал более жестким. Он поступил как эгоистичный негодяй, но он клянется, что, когда война закончится, он будет бороться за Анну, за ее любовь, если она позволит.

— Я вернусь к тебе, Анна. Если ты будешь ждать меня, я вернусь.

Она ответила невинной и бесхитростной улыбкой. Такой доверчивой!

— Конечно, я буду тебя ждать. Я люблю тебя, и ничто никогда этого не изменит.

Артуру хотелось верить в это. Больше всего на свете он хотел бы верить ей. Но скоро, очень скоро ее слова пройдут проверку жизненной правдой…

— Что с тобой, Анна? Ты сегодня какая-то очень молчаливая. Хорошо ли ты спала?

Анна ответила сестре испытующим взглядом, гадая, не заподозрила ли что-нибудь Мэри.

Она очень поздно вернулась в комнату, которую разделяла с сестрами. А возможно, напротив, слишком рано — все зависело от того, как на это посмотреть.

Часы, которые она провела в объятиях Артура, были самыми счастливыми в ее жизни. Она чувствовала себя так, будто не существовало ни войны, ни хаоса, ни неуверенности в справедливом устройстве мира. Но в холодном свете дня все вернулось на круги своя.

Сегодня был двенадцатый день августа, и через три дня истекал срок перемирия.

Анна убеждала себя, что ее беспокоит война. Если Артур казался необычно задумчивым или если в его словах звучало предостережение, она говорила себе, что это из-за войны.

По сравнению с тем, что предстояло в следующие несколько дней, утрата ее невинности до свадьбы была наименьшим из зол. Но почему он говорил, что не вернется?

Ей следовало перестать думать об этом.

— Все в порядке, — ответила Анна твердо. — Я спала хорошо.

Они немного отстали от остальных членов семьи, когда возвращались из часовни в большой зал, где их ждал завтрак. Большинство мужчин уже тренировались во дворе. Анна оглядела воинов, ища глазами Артура, и сердце ее рванулось, как только она заметила его. Возлюбленный стоял спиной к ней по другую сторону конюшен, возле места, где они установили соломенные чучела и практиковались в метании копий.

Его брат Дугалд стоял рядом. Но в отличие от Артура сэр Дугалд был не один. Он подбрасывал короткое копье вверх, заставляя его кружиться в воздухе, а три хорошенькие служанки окружили его и смотрели на него так, будто он был волшебником, и ловили каждое его слово.

Одна из девушек стояла перед ним, а он пытался показать ей, как ловить копье, но у нее, естественно, ничего не получалось.

Двое братьев не могли быть более непохожими. Дугалд был шумным хвастуном, человеком, который не чувствовал себя счастливым, если не оказывался в центре внимания и не был окружен многочисленными женщинами. Артур был сдержанным и молчаливым, более уравновешенным. Он вполне довольствовался тем, что оставался на заднем плане.

Сэр Дугалд засмеялся чему-то, сказанному девушкой. Анна не смогла расслышать его ответа, но готова была поклясться, что он сказал:

— Смотри сюда. — Он поднял копье, будто готовился его метнуть, и закричал Артуру: — Артур, лови!

Прежде чем Анна сообразила, что произойдет, прежде чем из ее горла вырвался крик, копье, вертясь в воздухе, полетело прямо в Артура.

Они стояли слишком близко друг к другу: у Артура едва хватило времени на то, чтобы услышать Дугалда и заметить копье. В последнюю секунду он поймал его налету, одним ловким движением опустил его на колено и переломил. Обломки копья он бросил брату, и лицо его при этом потемнело от ярости.

И тут Анна вспомнила, что когда-то уже видела это.

Кровь отхлынула от ее лица, будто ледяной ветер овеял кожу. Только раз в жизни она видела нечто подобное.

Анна зажала рот ладонью и бессильно прислонилась к стене.

Такое же она видела той ночью в Эйре. Той ночью, когда ее отправили доставить серебро отцу и она нарвалась на засаду. Рыцарь, который спас ее, проделал то же самое.

«Шпион!» — сказала она себе, а по спине ее поползли мурашки, потому что ее охватил ужас. Этого не может быть. Должно быть, это совпадение.