Шрифт:
— И пока никто не догадывается, что за именами барабанщиков на новых альбомах «Зе Ху» и «Лед Зеппелин» кроется твоя электронная ударная установка — кстати, должен сказать, старушка уже давно не выдавала ничего даже отдаленно похожего на то, что она выделывает на этих альбомах, — думаю, никто не будет иметь ничего против.
— Что ж, наверное, так оно и есть, — согласился Скизикс, правда, без особого энтузиазма.
— В чем дело, Скизер? — обеспокоился Хартц. — Эти два чувака пристают к тебе с новыми требованиями?
— Нет. Они в принципе не против, чтобы я пользовался их машиной в своих целях. И вообще вошли во вкус и теперь тащатся от своего нового инструмента. Просто дело в том, что…
— Ну давай, Скиз, говори, не тяни резину.
— В общем, звукозаписывающие компании потребовали, чтобы все три группы немедленно отправились на гастроли. Каждая в свое собственное турне.
«The Moon-Bonham Effect». Перевод А. Бушуева
МОЯ ЖИЗНЬ С ГИГАНТАМИ
Этот рассказ, равно как и на новеллу «Виктория», мне навеяла песня. Нет, конечно, не та же песня группы «Кинкс». На сей раз это был Питер Габриель и его «Большие времена». Пытаясь воспроизвести головокружительную сатиру Габриеля, я обратился к одной из старейших научно-фантастических моделей — к «Гулливеру» Свифта. Приправил классику нашей одержимостью звездами таблоидов, а дальше рассказ практически написался сам собой.
Потрясающий фантаст Джерри Форд, кажется, воспользовался тем же рецептом в своем рассказе «Город экзоскелетов». Только вот оказали ли наши совместные попытки целительное воздействие на порабощенную публику? Конечно же, нет. Впрочем, что-то подсказывает мне, что и Свифт был крайне разочарован воздействием своих трудов.
Когда я сидел в фонтане с газировкой, меня обнаружила гигантша, называющая себя Джейн Мэнсфилд.
Она подъехала в огромной машине — красном «корвете» с откидным верхом и нутром из белой кожи. Каждое колесо размером с небольшой автомобиль. С моего места складной верх «корвета» показался размером с Техас. Мотор на холостом ходу ревел почище Ниагарского водопада.
Джейн одной гигантской рукой небрежно держала руль, выставив в окно массивный загорелый локоть. На ней была цыганистая блузка с низким вырезом, предлагающая взору нечто, напоминающее Гранд-Каньон. Добавьте к этому платиновые сережки и ожерелье под цвет волос.
— Привет, симпатяга, — сказала она. — Что занесло столь приятного парня в такую дыру?
Поначалу я даже не нашелся что ответить — я ведь никогда раньше не разговаривал с гигантами. Нет, конечно, я знал их не хуже собственного отражения в зеркале. Как и все прочие, я бесконечно видел их изображения по телевизору, в газетах, журналах, кино, на рекламных щитах и даже иной раз издалека в реальной жизни. Но гиганты редко общаются с нами — маленьким народцем, и я не был уверен, как себя вести.
Да к тому же и репортеры уже начали подъезжать в своих фургонах, почуяв запах основной их темы — гигантов. Тут я по-настоящему занервничал. Я ведь прекрасно знал, что любое мое слово мгновенно разнесется по всему свету, будет напечатано в сотнях вечерних газет, проанализировано и разобрано по косточкам смертными вроде меня, мечтающими о том, чтобы с ними заговорил гигант.
Так что я с минуту сидел в фонтане, обдумывая, что бы ответить. А Джейн смотрела на меня с улыбкой, выставляющей напоказ сверкающие зубы размером с клинок лопаты каждый.
Наконец я решился. Черт, хоть и не каждый день ко мне подходят гиганты, не в обморок же мне грохаться. Я ответил так, как ответил бы любому моего роста.
— Просто делать нечего, — ответил я, как мне казалось, вполне безразличным тоном.
— И часто ты так проводишь время? — поинтересовалась она — камеры так и трещали вокруг.
Меня так просто не возьмешь.
— Если вы имеете в виду беседы с гигантами, то нет. А если вы насчет фонтана — что ж, я всегда сижу в фонтане, когда у меня паршивое настроение.
На лице Джейн отразилось удивление с легким оттенком брезгливости.
— Тебе не кажется, что это немного… противно?
Тут она попала в точку. Я поднял из коричневой жидкости руку, чтобы протереть глаза от кока-колы — впрочем, брызги от фонтана тотчас же снова залили мне лицо.
— Что есть, то есть. Зато настроение улучшается.
— Мило, мило. — Какое-то время она рассматривала меня, склонив набок гигантскую голову. — Итак, отчего же у тебя плохое настроение?