Пурин Алексей
Шрифт:
Вестник
1
Как альпийский стрелок, как альпийский стрелок молодой, засыпая в свалявшихся травах покатого склона, полусонными пальцами будит голодное лоно — и сливается с тоже отдельно стоящей звездой, так и ты, божество, огибая ладонью одной туго скрученный в крепкую трубочку вестничий свиток, пьёшь всей бьющейся грудью пространства пьянящий напиток, чуешь трепеты в пятках и хаос косой за спиной. Как и он, как и он, так и ты на ионы, эоны распадаешься весь, чтоб внедрить драгоценную взвесь, драгоценную весть в средоточье незнаемой зоны, — и не важно, кому адресована Зевсова месть, и не важно, насколько пологи альпийские склоны: мы очнёмся — забыв, для чего оказались мы здесь.2
Ты — не ртуть и не сера, тем более ты — не сульфид. Ты — та связь, что целит этот мир и от смертных обид одиночества лечит, нездешнее в косность вливая. Лишь тобой, ей чужим, и жива вся Природа живая.3
От курчавой макушки до пяток крылатых весь ты — в тех изначальных, единственных латах, что прочнее любой рукотворной брони. Ибо образы смертного вечны. Они облекают и нас, пусть — на час, и зачатых в нашем сердце богов, пусть — тоской не початых, и Того, Кто зовётся Любовью. Одни путеводные светят ночные огни.* * *
Поэт описывает вазу во всеоружье мастерства. Она почти что зрима глазу… Скажи: она — тверда? мертва? И столь ли форма недвижима, чтоб по прошествии веков, для простаков непостижима, она смущала знатоков? Ах, пленник трепетного слова, тебе — будь Китсом, наконец, — вовек не высечь из живого ту твердь, что выточил резец; не сохранить в тенетах звука ту плоть, которая с ума сводила… Горькая наука! Мысль — только посох и сума. Из цикла “Наставления”
1
Тот облик, что глядит из зеркала, не мог бы юности присниться. Как жизнь дурашку исковеркала! Ему бы впору власяница. Бреди стезёю, заносимою за сим снежком, с небес упавшим, в ничто — каким-нибудь Зосимою, как всё на свете — провонявшим.2
Жизнь посредственного поэта хороша. Посмотри: всех тех, кто имел претензии, Лета унесла уже — не успех. Поглядим ещё, почитаем их, палёной водки попьём… Тот, кто умер и почитаем, негасимым горит огнём.