– Вот так всегда! – сказал Мартин, поднимая котомку. – Стоит нам устроить охоту за яблоками, как найдется веская причина ее прервать.

– В другой раз продолжим – яблоки, в отличие от зверей, не убегут. А я царственно побежал! – сказал я, вскакивая на коня, которого уже подвел стражник. – Анюте привет передавай!

– Непременно. А это как «царственно побежал»? Раньше я от тебя подобных слов не слышал!

Я усмехнулся:

– Я мчусь вперед, не разбирая дороги, но несут меня чужие ноги! Это и есть – царственно бежать!

– Злобный феодал! – прокомментировал Мартин. – Узурпатор чужих конечностей!

– Что поделать, – с грустью ответил я. – Нести мне этот тяжкий крест до самой смерти…

– Махнемся не глядя? – Мартин сощурил правый глаз. – Отдам свою тяжкую долю взамен твоей и яблок сверху добавлю!

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился я. – Чтобы я передал непосильную ношу лучшему другу?! До самой смерти себе не прощу! Ты же надорвешься!

– Ладно-ладно… – пробурчал Мартин. – Все вы, царевичи, такие!

– Ты и с братьями на эту тему разговаривал?

– Нет, сам догадался! А царевичам не до бесед, они в карты играют.

– Это они умеют, – кивнул я. – Слава богу, им не подкинули домино, иначе от грохота костяшек все бы давно оглохли!

– А в шахматы почему не играют? Интеллектуальная игра, как раз для высшего света.

– Бесполезно, они угадывают ходы друг у друга – близнецы! А игра в карты несет в себе элемент неожиданности, потому что игрок не видит карт противника.

– Как все сложно… Расскажешь, в честь чего так срочно требуют твоего присутствия во дворце?

– Ага, только сокращу секретную часть, чтобы продлить твою молодость, – кивнул я.

– Меньше буду знать – позднее состарюсь?

– Именно, – подтвердил я. – Когда вернешься?

– Вечером. Удачи, Ваня!

– И тебе того же!

Мартин отправился в свою деревушку неподалеку от нашей разросшейся столицы, а я пришпорил коня и через пять минут прибыл во дворец.

Старшие братья уже сидели за столом, когда я вбежал в тронный зал. Отец строго посмотрел в мою сторону и с намеком перевел взгляд на настенные часы.

Часы пробили полдень.

– Иван! – не менее строго сказал царь. – Право появляться в последнюю секунду есть только у меня. Я польщен, что ты во всем берешь с отца пример, но в следующий раз приходи заблаговременно. А теперь садись к братьям! У нас серьезный разговор.

Я сел за стол – испытывать терпение отца не улыбалось: он хоть и отходчивый, но все равно лучше не перечить.

Афанасий повернулся и прошептал:

– Хамишь, братец!

– Ты научил! – огрызнулся я.

– Когда?! – возмутился Афанасий. – Мне некогда ерундой заниматься, серьезным делом занят!

Никита хмыкнул.

– Три года ходить в подкидных дураках? – язвительно заметил я. – Да, это крайне серьезно! И к тому же отнимает уйму времени.

Никита закашлялся, с трудом сдерживая рвущийся смех.

– А ты чего кашляешь, братец? Воздухом подавился? – вполголоса пробурчал Афанасий, медленно краснея от стыда. – Сейчас по спине хлопну, не паникуй!

И прежде чем Никита успел запротестовать, Афанасий влепил ему крепкий подзатыльник. Голова среднего брата дернулась вперед, но кашель как рукой сняло.

– Это, по-твоему, спина?! – вскипел он, набрасываясь на Афанасия с кулаками.

– В верхних пределах допустимой погрешности! – заумной фразой отпарировал тот, ловко отбивая удары, – Ты от кашля сильно дергался, и я не попал куда надо.

– Прекратить балаган! – рявкнул царь. В зале воцарилась тишина. Мы, как один, уставились на отца.

В пятьдесят лет он все еще выглядел стройным и крепким, но надвигающаяся старость уже напоминала о себе сединой волос и стрелами морщин, расчертивших лоб и щеки самодержца.

– Я собрал вас не для того, чтобы смотреть на ваше баловство! Вы давно не малые дети, так что ведите себя как подобает наследникам престола! Иван – еще ладно, он младший, и трон ему не светит. Но, Афанасий, ты куда старше, а ведешь себя глупо и неразумно. Кто увидит – скажет, что дурак, ей-богу!

– Ага! – подтвердил Никита.

– Подкидной, – негромко уточнил я.

– Поговорите у меня! – не отрывая взгляда от отца, пробурчал Афанасий. Его рука метнулась в прежних пределах допустимой погрешности, но вторая затрещина оказалась куда больнее, чем первая.