Некоторые задавались вопросом, почему Николя Саркози не вернулся к ней после развода. В конце концов, журналистка становится первой леди — так уже было… Но и на этот счет у Изабель Балкани [29] есть свои соображения: «Она много болтала и невольно принималась анализировать политическую ситуацию, ставя себя на его место. А ему было нужно совсем не это». Иными словами, Николя Саркози не хватало не советников, а супруги, которая будет сдувать с него пылинки, как это делала Сесилия. Та самая Сесилия, которой он звонил по двадцать раз на дню, чтобы сказать: «Я выезжаю из Елисейского дворца, еду на совещание, ухожу с совещания, а ты сейчас чем занята?» Однажды президент попросил журналистку «Фигаро» собрать ему чемодан для официального визита. «Сам собери!» — бросила она ему и услышала, как Саркози пробурчал в ответ: «А у Сесилии это отлично получалось…»

Собрать чемодан… Вот уж чем Карлу точно не смутить. Ее бывшие спутники жизни легко подтвердят: она как никто умеет окружить мужчину заботой. Дени Тиллинак [30] признался: «Когда Николя Саркози женился на Карле, я подумал, что это к лучшему. Он перестал быть таким подавленным — казалось, она его успокоила». Благодаря ей жизнь президента из кошмара превратилась в сказку — в один миг, как по волшебству. «Он нашел себе прекрасную королеву, что-то вроде елисейской версии Грейс Келли, — подвел итог Тиллинак. — Французы обожают принцев и принцесс. Все великие королевы были иностранных кровей». Но не так все просто… Те же французы когда-то решительно отправили на гильотину австрийку, которая, на их взгляд, была слишком далека от народа. И сейчас они с подозрением поглядывают в сторону богатств итальянки, оказавшейся в роли их первой леди. Тиллинак признает: «До сих пор Николя стремился стать ближе к народу. Сесилии необходимо было общественное признание, а Карла — настоящая аристократка, родившаяся буквально с золотой ложкой во рту».

Наконец-то добравшись до вершины олимпа, Карла между тем чувствует эту разницу. Она знает, что французы сомневаются и ей придется их убедить. Доказать, что она заслужила это место, стереть даже воспоминания о Сесилии Сиганер-Альбенис, правнучке композитора Исаака Альбениса, дочери скорняка, ставшей женой президента, образованной мещанки, увлеченной искусством и музыкой, — вот что станет ее наваждением. Со своими корнями Бруни ничего поделать не может. Нечего ей противопоставить и восемнадцати годам, которые Николя и Сесилия прожили вместе в горе и в радости. Оружие выбрано. Зато за ней место будущей схватки. Решено: ее царством станет мир образов.

Война объявлена. Конечно же, война в массмедиа, и потому журналисты первыми открыли огонь. Все заговорили о том, что Карла — клон Сесилии. В редакциях наперебой соизмеряли, сравнивали, сличали: высокий рост, холодная красота, стальной взгляд, выдающиеся скулы, спинка носа, тонкие губы и гордая поступь. На свет тут же были извлечены старые черно-белые фотографии двадцатилетней Сесилии. Она работала моделью для примерки и тоже умела принять правильную позу. И, несмотря на семь отличий, вердикт был единодушен: внешнее сходство просто поразительное. Обсуждение уже вышло за рамки прессы: друзья, знакомые и близкие, все в один голос утверждают: «Карла — это точно Сесилия, только в молодости». Так нам уверенно сказал Жан-Поль Готье, друг первой из них.

Действительно, соперниц разделяли десять лет. И все же одного этого далеко не достаточно, чтобы действующая первая леди смогла решительно отмежеваться от своей предшественницы.

Нужно было действовать быстро: в тот самый момент, когда Николя Саркози надевал Карле кольцо на палец, Сесилия Сиганер в Нью-Йорке объявила о своей свадьбе с Ришаром Аттиасом. Будущий супруг экс-первой леди, бывший президент крупной медиагруппы «Publicis Events», очень богат. Он дружит с самыми влиятельными людьми по всему миру, от Лондона до Нью-Йорка и Давоса. Бракосочетание обещало быть роскошным. Ришар Аттиас даже говорил, что оно рассчитано «до миллиметра». Но разве Карла могла смириться с тем, что Сесилия собиралась затмить ее?

10 марта 2008 года должен был состояться официальный визит президента Израиля Шимона Переса во Францию. Вечером в Елисейском дворце устраивали прием в его честь. Для Карлы это был первый ужин на государственном уровне, поэтому все должно было быть безупречно, начиная с нее самой: нужно дать понять всем гостям, что она здесь первая красавица.

Ее козырем будет Паскаль Ростен. Он как никто другой умел представить Карлу в выгодном свете, а потом продать удачные фото… Но проблема была в том, что президент не жаловал папарацци с тех пор, как в августе 2005 года он подловил Сесилию и Ришара в объятиях друг друга под козырьком над дверью одного из домов в Нью-Йорке. Фотография, опубликованная в журнале «Пари-матч», разлетелась тогда по всему миру. Реакция униженного Николя Саркози, в ту пору министра внутренних дел, была соответствующей: он добился, чтобы его друг Арно Лагардер, владелец журнала, отстранил от должности директора еженедельника, Алена Женестара. Паскаль Ростен отделался тогда налоговой проверкой. Но вход в Елисейский дворец с тех пор ему был заказан.

Тем не менее 10 марта Ростен как ни в чем не бывало сидел в президентских апартаментах. Пренебрегая чувствами мужа, Карла попросила его быть официальным фотографом на приеме. Ставки в этот вечер были слишком высоки. Не говоря уж о прекрасной возможности утереть нос семейству Аттиас.

В «день Д» папарацци прибыл в Елисейский дворец заранее и присоединился к Карле, которая готовилась к приему. Ростен был уверен, что не встретится с президентом до начала вечера, поэтому он удобно устроился в гостиной, пока первая леди принимала ванну. О том, что произошло дальше, он рассказал нам, посмеиваясь. [31] «Я спокойно сидел, слегка развалившись на диване, и смотрел телевизор на огромной плазменной панели, куря при этом президентские сигары, как вдруг услышал голос: „И правда, Ростен, чувствуй себя как дома!“ Это был Николя Саркози. Я застыл…»

Фотограф тут же вскочил и обернулся… нет, президент не был в ярости — напротив, он с улыбкой протягивал ему руку, и в его взгляде Ростен не заметил ни тени иронии. «Я думал, что он заведет со мной разговор о том, что было, — продолжал фотограф. — Но он ни разу не произносил имя Сесилии. И больше не упоминал ее никогда».

Карла вышла из гардеробной в бесподобном фиалковом платье от Herm`es, и Ростен тут же расчехлил объектив… На следующий день Шимон Перес рассказывал прессе о том, что ему был оказан «потрясающий» прием.