От Лубянки до логовазовского клуба езды десять минут. Там Саша обнаружил восьмерых милиционеров, которые заявили, что у них приказ доставить Березовского в отделение и допросить по делу Листьева. Напротив Клуба уже расположилась съемочная группа НТВ: кто-то сообщил им, что Березовского собираются арестовывать.

— Нельзя было допустить, чтобы менты его забрали, потому что следующим утром в новостях сообщили бы, что Березовский умер от сердечного приступа или был убит при попытке к бегству. И ничего нельзя было бы доказать, — продолжал Саша. — Я достал свой табельный пистолет и удостоверение ФСБ и заорал: “Всем в сторону! Мы расследуем это дело!” — “У нас приказ”, - сказали менты, но отступили. После недолгих пререканий они стали звонить своему начальству, а я — своему. Трофимов сказал: “Ни при каких обстоятельствах не отдавай его. Я посылаю подкрепление. Сколько их?”

Через пятнадцать минут приехали люди Трофимова. Инцидент был исчерпан, когда появился официальный следователь и снял показания; все это время Саша с пистолетом в руках охранял Березовского.

В то время от московских журналистов я слышал эту историю в несколько ином ракурсе: появление ментов в Клубе было частью войны между правительством Москвы и Кремлем. В центре конфликта стоял вопрос, кто должен управлять приватизацией госсобственности в Москве — городские власти или федеральные. Мэр Юрий Лужков настаивал на своем праве приватизировать московскую собственность, против чего возражал руководитель Федеральной приватизационной программы Анатолий Чубайс. Городская милиция, естественно, была на стороне мэрии, а ФСБ — на стороне Кремля.

— Я слышал, что конфронтация в “Логовазе” была связана с политикой: мэр, прикрываясь убийством Листьева, пытался избавиться от Бориса — человека, близкого Кремлю. Разве не так?

— Может и так, — ответил Саша. — Но я тогда не разбирался в политике. Я был опером и следил за бандитами, а не за политикой. И Листьев был убит из-за моратория на рекламу, а не по заказу мэра. И не мэр пытался взорвать Бориса годом раньше, это были бандиты. А менты гораздо ближе к бандитам, чем к собственному руководству, поверь мне. Я знал точно, что менты, которые тогда пришли за Борисом, были связаны с Курганской ОПГ. А заказчиком у них мог быть кто угодно. Но ты прав: в то время многие думали, что это разборка между мэром и Кремлем.

Он немного помолчал, взглянул на меня и добавил:

— Борис всегда думал о политике, но не видел людей, и в этом его ошибка. А в нашей работе личность — это самое важное. Два разных политика в одной и той же ситуации будут вести себя совершенно по-разному: один — компромат сливать в газету, другой нанимать киллеров. Я сразу почувствовал доверие к Борису, и Трофимову тоже доверял. А вот Лужкову — никогда, и Коржакову тоже, хотя они были приятелями с Трофимовым. В “Логовазе” я защищал Бориса и чувствовал, что Трофимов меня прикроет; этим двум я доверял, и мне не было дела ни до Кремля, ни до мэра.

Убийц Листьева так и не нашли. Это было самое памятное из череды шумных убийств 90-х; за полгода до этого взрывом бомбы был убит журналист Дмитрий Холодов, за ним последовало отравление банкира Ивана Кивелиди, гибель депутата Галины Старовойтовой, и российское общество понемногу стало привыкать к такого рода выяснениям отношений. Но Листьев был самым известным, и шок запомнился надолго.

Тем не менее ОРТ продолжало вещание, выдержав трехмесячный мораторий на рекламу. Что же касается Саши и Бориса, то между ними после эпизода в “Логовазе” возникла связь, которая бывает только между людьми, разделившими смертельную опасность: не просто дружба или сотрудничество, а особая форма взаимного доверия, которое невозможно разрушить.

8 февраля 1995 года российские войска наконец взяли Грозный — после того, как на город обрушились мощные удары с воздуха и артиллерийский обстрел, в результате чего погибло двадцать семь тысяч мирных жителей. Силы сепаратистов отступили в горы и начали партизанскую войну.

ПОНАЧАЛУ ВОЙНА В Чечне была для Саши событием второстепенным, которое только отвлекало внимание и ресурсы от того, что казалось главным: борьбой с коррупцией и преступностью в органах правопорядка. Он верил президенту и генералам, что операция закончится быстро. Тогда он ночи напролет просиживал на кухне, рисуя цветные схемы связей МВД и ФСБ с различными ОПГ: готовил рапорт Ельцину, который Марина перепечатывала раз десять.

План Саши состоял в том, чтобы через Березовского передать рапорт в президентскую администрацию. Он надоедал Борису рассказами о связях генералов с Солнцевской, Тамбовской или Курганской преступными группировками. В конце концов Борис организовал ему встречи с Коржаковым, директором ФСБ Михаилом Барсуковым и заместителем министра внутренних дел Владимиром Овчинским, чтобы Саша мог напрямую доложить о том, что творится в их ведомствах.

Но эти встречи не оправдали его ожиданий. Коржакову не понравился ни Саша, ни то, что он говорил. Сам Коржаков так вспоминал их разговор в интервью после Сашиной смерти:

— Заходит ко мне в кабинет этот майор — худой, небритый, лохматый, в стоптанных нечищенных башмаках, в каких-то китайских рабочих брюках, свитер висит чуть ли не до колен. Рассказывает, как воруют его соратники — сажают бандита, забирают его машину и, не оформляя конфискацию, катаются сами. Машина надоела — подыскивают другого жулика, также отнимают автомобиль.

Коржаков слушал его полтора часа, а потом навел справки. Выяснилось, что отделом, о котором шла речь, руководит коржаковский приятель.