Внешне по-иному, а по смыслу о том же, говорит рисунок из кодекса Фезхервари-Майера. Тело змея превращается в человеческую руку. Внутреннее сходство этого изображения с рисунком на странице 3б-й кодекса Нутталь, где тело человека переходит в тело змеи, прямо удивительно. Речь ведь идет об одном и том же акте: преобразовании информационной ленты в тело. Ну а оттиск ноги — знак того, что это превращение есть процесс природы, ее «путь».

Если эти и многие другие в этом роде изображения оставляли некоторые сомнения относительно сходства индейского и китайского понимания «к пути», то отметало их монументальное изображение такой же символики в кодексе Виндобоненси, связывающее космос с Землей, с жизнью на ней.

Вверху справа вздымается Солнце со своим богом — Тонатиу — внутри. Как было принято, излучающий энергию диск нашей звезды объединен с впаянным в него кругом драгоценного камня: ведь от нее нисходит животворная сила.

Силу эту зримо выражает нисходящая к Земле колонна, красная, как кровь и пламя. Ее образуют две, как в символе генов, полосы: широкая посередине и две узкие по ее бокам. Колонну обрамляют еще две полосы — из верениц двойных, как бивалентные хромосомы, палочек и кружков, означающих, по-видимому, два потока клеток.

Вместе с этой колонной-потоком опускается на Землю жизнь. О ней говорит повторенный ниже подобный Солнцу диск. В центре его, однако, уже не божество, а знак Се-Шочитль — Один-Цветок — обозначающий юг Земли, подвластный Тонатию. А поскольку цветок был у индейцев и символом крови, жизни, постольку все изображение можно понимать как Солнце, творящее жизнь на Земле. Ее исходные формы — клетки, испускаются в виде лесенки драгоценных камней. Запечатленный таким образом круг жизни, охватывая все организмы мира, покоится на пирамиде, что позволяет видеть в нем и земной храм Солнца. Своды пирамиды несут знаки клеток, удвоенные палочки и особо выделенные язычки пламени — иероглифы горения, жизни.

Три рисунка поменьше, помещенные слева, дополняют это символическое сообщение данными из области физики и биологии. Первый из них, верхний, изображает тот же солнечный диск, измененный наполовину. Правую часть замещает полукруг ночного неба со «звездными глазами» в соответствии с левой частью, давая, по-моему, понять, что у жизни всегда есть видимая и невидимая для человека сторона. Зримое в виде Солнца тело существа, — и незримые, сокрытые в этом теле жизненные процессы.

Из этого знака солнечная энергия изливается двойной полосой. Левая, красная, как кровь, и питает видимую часть тела; правая, покрытая точками и коричневая, как тлачинолли(«сгоревшее»), питает сокрытые от глаз процессы обмена веществ. Обе полосы — единый поток фотонов — несут из космоса энергию, необходимую для жизни, наполняя ею символическую гору — организм.

На втором слева рисунке та же энергия истекает в Тамоанчан — место зарождений — на согнутые в ярма женские и мужские хромосомы. Вырастающие из них листья травы мали-налли («скрученное») говорили мне о том, что хромосомы состоят из ДНК — шнуров, скрученных из двух нитей.

Наконец, третий рисунок слева извещал следующее: животворная звезда с ее излучаемой на Землю энергией всего лишь одно из явлений Вселенной на пути из неведомого пространства к неведомому людям предназначению — пути ступенчатого, как кирпичики белков и как ступеньки пирамиды, по которым божество — наивысшая реальность — нисходит к своим творениям.

Прекрасным дополнением к такому пониманию всех символов показались мне два текста, приводимые Зелером в комментарии к кодексу Борджиа. Один — песня в честь бога кукурузы и цветов, Шочипилли, носящего также имя Се-Шонитль —Один-Цветок:

Мичоакан был у индейцев аналогом Тамоанчана — на языке науки, пространства внутри яйцеклетки. В переводе на тот же язык последние три строки я прочёл так:

Эта песня оказалась таким неожиданным и прекрасным объяснением диска жизни, спускающегося с Солнца под именем Один-Цветок, и, что еще удивительнее, одинаково выводила и человека, и растение из органической клетки! Одно это положение, с его глубочайшим биологическим смыслом, могло быть уже достижением, добытым фактом в моих поисках. Не найти более убедительного подтверждения тому, что не мистика, а биология вдохновляла этого поэта.

Другая песня, посвященная Шипе-Тотеку, Господину Кожи, замечательна второй своей строфой:

Я считал, что это можно понимать так: