Высунувшись в окно, Порталье увидел сторонников де Голля, которые стекались с площади Этуаль по проспекту Фридланда и бежали по улице Бальзака, чтобы поскорее присоединиться к шествию. Сейчас, в сумерках, машины гудели в такт лозунгу «Де Голль не один», в том же ритме, как когда-то «ОТА [83] победит!»

— Лучше бы ваш де Голль, — сказал Порталье мадам Жюрио, — говорил о французах, а не о Франции.

— Французы? Они сразу же отозвались на его призыв!

— Вот эти трусы? Они думают только о своей ренте, о жаловании, о пенсиях. Но они больше не заставят нас плясать под их дудку! Еще чего! Зарабатывать, чтобы потреблять, копить, собирать, а потом платить, платить и еще раз платить!

— А на что вы собираетесь жить в будущем, Ролан?

— Лучше спросите, как я собираюсь жить.

Жена депутата с самого начала показалась Порталье презренным существом, несколько дней назад он едва не выставил ее за порог вместе с ее сумкой, но потом ситуация стала его забавлять. Он порылся в библиотеке Корбьера и вытащил со стеллажа опубликованную в прошлом году книжку Ванегейма [84] «Трактат о правилах жизни для новых поколений», полистал и зачитал оттуда фрагмент:

— Система торговых обменов в конце концов стала определяющей в повседневных отношениях человека с самим собой и с себе подобными. И в общественной, и в частной жизни количество преобладает над качеством…

— Ролан, переведите, пожалуйста.

— Политика подчиняется экономике, но для нас жизнь важнее экономики. Мы выбираем качество, а не количество. Ванегейм пишет, как Монтень.

— Вы протестуете просто ради протеста!

— Де Голль в 1940 году сам отказался подчиняться, а теперь не выносит, чтобы ему перечили?

— Ролан, люди, над которыми вы смеетесь, пережили оккупацию, весь этот ужас, бомбардировки, когда при каждом сигнале тревоги нужно было спускаться в бомбоубежище, кругом нужда, продукты выдавались по карточкам… Вы еще слишком молоды, чтобы…

— Нельзя же все время оглядываться назад, это ни к чему не ведет! Страны де Голля больше нет! Кто сегодня вышел на демонстрацию? То же самое поколение, которое в Испании привело к власти Франко, а в Германии — Гитлера. Ваш муж сегодня выступил на стороне мертвой Франции.

Он посмотрел на мадам Жюрио и подумал, нет ли у него возможности отыграться. Он подошел, присел рядом на корточки, коснулся ее ног. Она закрыла глаза. «Достаточно слегка потрепать ее по волосам, и она сама снимет платье», — подумал Порталье. Депутат Жюрио надрывается на улице вместе со своей ордой? Прекрасно. А в это время он, Ролан Порталье, наставит ему рога. Он улыбнулся, потом поискал подходящую пластинку и поставил на проигрыватель Корбьера диск Джина Винсента [85] . Под песню «Race with the Devil» молодой человек привел в действие свой план-реванш. Как он и предполагал, мадам Жюрио не сопротивлялась. Вскоре он узнал, какой у нее бурный темперамент.

Рейс 361 компании «Эр-Франс» из Монреаля, как обычно, приземлился в аэропорту Руасси с полуторачасовым опозданием. Стройная, высокая, с короткими, выкрашенными хной волосами Александра Порталье в жакете китайского покроя встречает отца у таможни. Девушка уже догадывается, что тот в отвратительном настроении, и, конечно, она не ошибается. Ролан в рубашке от «Лакост» под джинсовой курткой и с дорожной сумкой через плечо целует дочь и громко возмущается:

— Черт знает что такое, а не перелет!

— Не сомневаюсь, — говорит Александра, беря отца под руку.

Порталье пятьдесят лет, в бороде у него уже пробивается седина, зато все волосы целы, не то что у его старого друга Корбьера, который почти облысел. Никакого брюшка, так, небольшой намек, да вот еще уставать стал быстрее, стоит только засидеться допоздна. Порталье стал меньше есть и больше спать.

Если не считать этих мелочей, время как будто не коснулось его. Как и раньше, он ненавидит запреты:

— Некурящий рейс! Ни сигаретки за весь длиннющий перелет! А ведь я только из-за этого не полетел канадской авиакомпанией.

В стеклянном вестибюле он зажигает сигарету, не обращая внимания на развешенные повсюду запреты, понятные даже ребенку, и продолжает жаловаться:

— Я уж не говорю про кресла! Их как будто нарочно придумали то ли для карликов, то ли для кроликов! В «боинге» только кролику может быть удобно, у него лапки коротенькие! А людям-то что делать? Сосед раскроет газету и — бух! — прямо по носу, чуть затрясет — и стакан падает к тебе на колени, а потом еще и свет гасят, чтобы впарить всем какой-то дурацкий фильм столетней давности!