— А-Ка, — Виктор повернулся к Стрельцу. — Постой пока на страже. Мы с Костоправом на базар сходим. Разведаем, что да как.

Китаец всплеснул руками:

— Вихта! Куда твоя так спешить?! Уже вечер начинаться! Базар закрываться! Завтра утро твоя торговать. И моя торговать завтра утро. И вся другой купец торговать завтра. Лучше вместе завтра ходить в Бухта-базар.

Вообще-то, верно. В самом деле, чего горячку-то пороть? Время позднее — тут китаец прав. Солнце, вон, к закату клонится. Вся торговля на городском рынке, наверное, уже сворачивается. Что ж, один день погоды не сделает. Да и отдохнуть после похода надо.

— Отбой, А-Ка, — Виктор махнул рукой. — Остаемся. Завтра на рынок сходим.

Он повернулся к китайцу:

— Еще раз извини, что покупателя отбили. Давай договоримся как-нибудь. Если что — компенсирую, возмещу…

Ся-цзы вздохнул:

— Ладно-ладно, Вихта. Бухта — большой город, большой базар. Одна африка-человек уходить, другая приходить. Моя сегодня вечер приглашать на гости вся купец из Орда. Твоя и твоя сибирь-человеки тоже пусть приходить.

Вся наша сегодня чай пить и отдыхать, чтобы завтра хорошо торговать.

Виктор усмехнулся. За время совместного путешествия китайцы уже успели приучить своих спутников к чаепитиям. Что ж, и сегодня выпить чайку за примирение не помешает. Может быть, Ся-цзы за чашкой чая станет более разговорчивым и менее осторожным. Может, расскажет что-нибудь о торговых интересах африканских купцов. А нет — так не беда: завтра все прояснится. В любом случае чай у китайского купца чудо как хорош.

— Договорились, китай-человек, — кивнул Виктор. — Вечером будем чай пить.

Чаепитие состоялось в просторном сарае, где нашлось место каждому. На лавках за длинным дощатым столом поместились все: и ордынские купцы, и почти вся обозная охрана. Снаружи осталось лишь несколько часовых.

Приглядывать за товаром Виктор поручил А-Ка. Все-таки Бухта — не спокойный Сибирск-на-Оби. И не зря, наверное, Петро советовал им чековать. А вот ненадежного и вспыльчивого Костоправа Виктор решил держать при себе.

Чтобы усилить охрану, а заодно освободить побольше места, Ся-цзы как гостеприимный хозяин выставил на улицу половину своих людей.

По уже сложившейся традиции к китайскому чаю купцы принесли каждый свое угощение. Правда, на этот раз стол был богаче, чем обычно. Появилась не только нехитрая походная снедь, но и хмельной кумыс и вино. Сибиряки выставили медовуху. Повод имелся: следовало отпраздновать окончание долгого опасного пути.

Уже было ясно, что скромное походное чаепитие перейдет в дружескую пирушку. Но из уважения к хозяину начиналось все, как положено, — с чая. Улыбающийся Ся-цзы, коверкая слова на разных языках, произнес длинную витиеватую речь, из которой Виктор мало что понял. Слуги китайского купца разлили по чашкам гостей горячий ароматный напиток. Ся-цзы тоже налил себе чай из маленького фарфорового чайничка, стоявшего перед ним.

Жестом пригласил: пейте, мол. Пригубил.

Гости последовали его примеру. Выпили неспеша.

Крепкий китайский чай был так же хорош, как и всегда, но в этот раз он почему-тоне вселял в тело бодрость, а, наоборот, вгонял в спячку. Причем так, что не было никаких сил противиться резко накатившей волне сонливости и вялости.

«Опоил! — пронеслась в мозгу Виктора тревожная мысль. — Подмешал что-то, проклятый китаец! Тревога!».

— …о…а! — из глотки вырвался лишь глухой едва-едва слышный стон.

Виктор снова попытался закричать, вскочить из-за стола, схватить оружие. Не смог. Не слушались ни язык, ни ноги, ни руки. Из последних сил борясь с дремотой и не позволяя векам закрыться, он в ужасе смотрел, как падают с лавок купцы и обозная стража. Кто-то валился под стол без звука и затихал практически сразу. Кто-то, запоздало почуяв неладное, хрипел, дергался и… тоже беспомощно соскальзывал вниз.

Потянулся к автомату сидевший по соседству с Виктором ордынский Стрелец из охраны какого-то купца. Но рука автоматчика безжизненно упала, и ордынец, словно увлеченный ею, мешком повалился с лавки.

А вот Костоправа зелье не смогло свалить сразу. У здоровяка-лекаря хватило сил подняться, оттолкнуть бросившегося к нему китайца и, опершись на стол, сорвать с пояса кистень.

— Ах, ты ж су-у-у… — сквозь сгущающийся в голове туман Виктор услышал голос Костоправа.

Увидел, как лекарь взмахнул рукой, пытаясь через стол дотянуться гирькой на цепи до улыбающегося Ся-цзы. Но, видимо, рука уже не слушалась хозяина.

— …ка-а-а!

Бум! Удар вышел сильный, но неточный. Промелькнувшая в воздухе гирька обрушилась на доски стола. Разбила фарфоровый чайничек Ся-цзы, разметала посуду и снедь, отскочила. Кистень выскользнул из пальцев лекаря. Костоправ рухнул на пол.