«Может, плюнуть на все, да отправиться домой? — подумал Виктор. — И ну его, на фиг, добытчество это». А что? Быкони какие-никакие есть. Оружием худо-бедно обзавелись. Припасов хотя бы на полпути хватить должно, при разумной экономии. И обратная дорога известна. Через казачьи станицы — к новому ордынскому улусу. Если не напороться на горцев, если договориться с разъездами степняков, если отбиться в дороге от мутантов… Если, если, если… Слишком много «если», но все-таки путь в обход Большого Котла будет куда как безопаснее. Во всяком случае, шансы вернуться есть.

Ну а вернемся — и что? Без товара, без навара. В долгах, как в шелках. Такое возвращение не сулило избавления от бед, а являлось началом новых проблем. Разорившемуся купцу в Сибирском Княжестве рады не будут. Значит что? Оставаться в Бухте? Или к казакам податься, благо Степан-атаман к себе звал? Или к ордынцам примкнуть? Хан Удуг, наверное, тоже против не будет. В принципе, можно было. И так, и этак можно. Но хотелось-то по-другому. По-нормальному, по-человечески. Было противно от одной мысли о том, что придется до конца жизни скрываться на чужбине, как какой-нибудь беглый каторжник.

— О чем задумался, Золотой? — А-Ка заметил его озабоченность.

— О возвращении, — честно признался Виктор.

— Забудь, — посоветовал Стрелец. — Сам попадешь в долговую яму и нас без заработка оставишь.

— Лучше уж без заработка остаться, чем без головы.

— Ну, это кому как. С пустым кошелем тоже сидеть, знаешь ли, радости мало.

— Уверен?

— Абсолютно. Иначе бы в наемники не подался. И не я один так считаю, кстати. Мы с Костоправом эту тему уже перетерли.

— И чего? — с интересом спросил Виктор, оглянувшись на лекаря. Тот отошел по нужде ко рву.

— Решили так: раз бухтовские добытчики ходят в Большой Котел, значит, там не все так страшно.

— Но возвращаются-то не все, — напомнил Виктор.

— А чем мы хуже тех, кто возвращается? Это во-первых. А во-вторых… — Стрелец прищурился. — Вспомни, сколько добра везли добытчики, которых мы встретили по пути к базару. У них все сумари были набиты стволами и патронами. Неужели рискнуть не хочется?

Вообще-то хочется. Где-то в глубине души свербит-таки мыслишка: «Если бухтовцы дорожку в Большой Котел протоптали, почему бы и самим в самом деле не попробовать?»

— Я так понимаю, что при удачном раскладе за один рейд по Большому Котлу можно получить столько, сколько торговлей за год не заработаешь, — продолжил А-Ка.

— При удачном раскладе, — многозначительно повторил Виктор.

— Золотой, ты же такой же, как и я, — поморщился А-Ка. — И живешь по тому же принципу: или пан, или пропал. Поэтому мы с тобой в одной команде.

— Судьба свела, — пожал плечами Виктор. — Вот почему.

— Брось! — отмахнулся А-Ка. — Не судьба делает человека, а человек — судьбу. Он сам выбирает себе дорогу и людей, с которыми по этой дороге идти. Так что давай не париться.

— Да, знаешь, я-то как раз и не парюсь, — усмехнулся Виктор. — Мне — что в Котел идти, что в Сибирь пустым возвращаться — все едино. Но за других решать не имею права.

— Тогда считай, что другие тоже за себя решили. Найдем проводника из местных и…

Проводник нашел их сам.

— Эй, чужеземцы! — сибиряков окликнул тот самый всадник, что наблюдал у ворот за пристрелкой автомата.

Виктор и не заметил, как он подъехал. С плеч бухтовца свисал пятнистый камуфляжный плащ, наброшенный поверх легких, но прочных пластиковых доспехов. Плащ был заштопан в нескольких местах. Доспехи исцарапаны. На голове всадника тускло поблескивал куполообразный шлем с парой вмятин. Через левый висок и щеку возле самого глаза проходил зарубцевавшийся шрам от нехорошей рваной раны. Вряд ли такую отметину могло оставить лезвие меча или сабли. А вот коготь крупного мутанта — запросто.

Всадник восседал на крепком молодом быконе, покрытом толстой, разодранной с правого бока попоной. У седла болтались большие, но почти пустые дорожные сумки. Справа в ременном чехле-кобуре торчал двуствольный обрез.

«Ишь ты, еще один Стрелец!» — подумал Виктор. Впрочем, этот старый укороченный охотничий гладкоствол вряд ли намного превосходил в ближнем бою обычный кремневый самопал, а на дальней дистанции не мог соперничать даже с луком или самострелом.

Помимо обрезанной двустволки, незнакомец был вооружен арбалетом и длинным прямым мечом, притороченными к седлу слева.