Разочарованная, Кэти грустно вздохнула. Разговор окончен. Собственно, отправляясь в Филадельфию, она и не рассчитывала на сочувствие родителей, просто намеревалась увидеться с Тэдом, но эта беседа ее потрясла.

Закрыв дверь библиотеки, она пошла к себе, по привычке стараясь не наступать на дыры в ковре. Ее родители не имели денег не только на ковер, но и на такую роскошь, как краска или обои. Очень давно, когда Кэти была еще очень маленькой, у них вышел учебник. Вот тогда на короткое время семья зажила шикарной жизнью: купили новую одежду, а отец даже приобрел подержанный автомобиль. Но это было очень давно, теперь худосочные зарплаты двух ученых людей походили на истрепанные ковры.

Кэти подумала о роскошных апартаментах ее школьных друзей, огромных домах знакомых Уарда с бесконечными анфиладами комнат. Потом вспомнила Кинкайд. Там все притворяются, что живут по-спартански. Никто из них и представления не имеет о настоящей спартанской жизни. А это — второсортная одежда, ручная стирка, существование на стипендию и постоянное беспокойство, что однажды не хватит денег, чтобы поддержать Тэда.

Джеймс Уилкокс намазал на хлеб мед, добавил ложку маргаринового масла и принялся поглощать свое произведение с большим удовольствием. Луиза, поглядывая в открытую книгу, машинально доедала овсяную кашу. Кэти и Тэд озорно переглянулись. Впервые за много месяцев вся семья собралась за общим завтраком, но никакого торжества по этому поводу не ощущалось. Кэти озабоченно взглянула на часы — необходимо успеть на десятичасовой нью-йоркский поезд.

— Ты же только приехала, Катерина! — сказал отец. — Мы надеялись, что ты побудешь с нами подольше.

Она могла бы задержаться на более длительный срок, но, убедившись, что Тэд в бодром здравии и хорошем настроении, теперь горела желанием вернуться к работе.

— Собственно говоря, я и планировала остаться подольше, но, к сожалению, не успела кое-что доделать, а сроки поджимают. Задание очень ответственное, я хочу сделать его как можно лучше. Понимаешь?

— Зная, что ты прилетишь, как птичка, и сразу же заторопишься обратно, я бы не ходил на заседания.

— Ну разумеется, не ходил бы! — рассмеялся Тэд.

Джеймс был ученым секретарем совета филадельфийской библиотеки и никогда не позволял себе пропустить заседания, где решались вопросы приобретения тех или иных книг. Понимая несуразность сказанного, он криво усмехнулся и аккуратно сложил салфетку. Луиза проделала то же самое и, отодвинув стул, поднялась. Она смотрела на мужа, ожидая, когда он заговорит. Тэд и Кэти тоже внимательно смотрели на отца. Этот момент всегда забавлял их, родителям не терпелось заняться работой, но не зная, как удалиться, не обидев детей, Джеймс обычно произносил что-то вроде родительского напутствия.

— Ну, тогда… — он строго посмотрел на своих отпрысков, — мы желаем тебе, Катерина, счастливого пути, а с тобой, Тэд, увидимся за обедом, — посмотрел на жену, желая удостовериться, правильно ли выполнил свой долг, дождался ее одобрительного кивка, потом наклонился, чтобы поцеловать дочь в макушку, но Кэти опередила его, вскочила и обняла за шею.

— Я постараюсь скоро приехать опять.

Каким бы сдержанным ни был отец, она любила его и всегда в такие моменты чувствовала, что ему нравятся проявления нежности.

— Хорошо, хорошо, — он добродушно погладил ее по спине.

Кэти повернулась к матери, Луиза не любила откровенной демонстрации чувств, поэтому дочь просто поцеловала ее в щеку.

— Ты уверена, что не будешь несчастна без твоего молодого человека? — вдруг спросила мать.

— Да, мама, не волнуйся. Со мной все будет в порядке. — Кэти ответила так, как Луиза и хотела, за что и была вознаграждена улыбкой облегчения.

Родители исчезли в рабочем кабинете, и скоро оттуда стали раздаваться приглушенные голоса — видимо, они уже увлеченно консультировались друг с другом.

— Ты всегда так заботишься о нас, присылаешь деньги, справляешься у сиделки о моем здоровье. А кто заботится о тебе? — обеспокоенно спросил Тэд, отодвигая от себя тарелку. — Мы, как стая пиявок, сосем тебя.

— Фу, какие гадости ты говоришь! Какие еще пиявки! — Опустившись на стул, Кэти налила себе кофе. — Я в порядке, Тэд. Правда. Клянусь! Мне не требуется ничья забота. Даже не уверена, захочу ли я когда-нибудь выйти замуж. Человек привыкает к одиночеству, и ему уже не хочется менять свою жизнь.

Зазвонил телефон.

— Катерина! — раздался требовательный голос Агаты.

— Тетя Агата? Что-нибудь случилось? — Обернувшись, она наблюдала за выражением лица брата.

Несколько лет назад, когда болезнь стала особо прогрессировать, Джеймс привозил сына на консультацию в Нью-Йорк, останавливались они на Грамерси-сквэа. Тогда, взглянув на немощного Тэда, Агата фыркнула и безапелляционным тоном прочитала лекцию о том, что все заболевания от нервов. А вот она не нервничала, поэтому никогда в жизни не болела. Тэд сразу же невзлюбил тетку. И какие бы усилия Кэти в дальнейшем ни предпринимала, заставить его изменить мнение не могла.