Тогда возникает вопрос, какова истинная причина поддержки Березовским Марины и ее сына Анатолия?

И почему Березовский произнес: «И я на протяжении всего времени, когда Саша оказался в этой сложной ситуации, старался поддерживать его семью и делаю это до сих пор»?

В этих словах Березовского, возможно, содержится ответ на вопрос о мотивах его действий. Что имел в виду Березовский, говоря о поддержке «его и его семьи»? О каком периоде времени говорит Березовский? «Когда Саша оказался вот в этой сложной ситуации»? О какой «этой сложной ситуации» говорил Березовский?

Если речь шла о периоде заболевания Литвиненко, то он был достаточно скоротечным с 1 по 23 ноября 2006 года. Арендная плата может вноситься помесячно, поквартально, один раз в полгода или в год. Но это была квартира Березовского, и из его слов можно понять, что никакой арендной платы им с семьи Литвиненко не взималось.

По словам Березовского: «Деловые отношения наши закончились приблизительно за 6 – 7 месяцев до ноября». Тогда становится непонятно, о каком периоде «этой сложной ситуации» говорил Березовский у следователя? Но здесь необходимо обратиться к записи разговора Литвиненко с Жарко, из которой становится ясно, что ни о какой поддержке Александра Литвиненко (подобной той, что имела место раньше в 2002 – 2003 годах) речи не шло. Литвиненко объяснял Жарко, что живет теперь только на самостоятельно зарабатываемые деньги. Литвиненко, в частности, произнес: «Я ушел с высоко поднятой головой…» Из опубликованных Александром Хинштейном материалов следует, что Литвиненко якобы получал деньги в 2006 году то ли от контрразведки МИ5, то ли от разведки МИ6. На это, в частности, могут указывать слова Литвиненко: «Если бы не было бизнеса… У меня есть. Мне достаточно…» Но, судя по тону, с которым произносил эти слова Александр, он испытывал похожее на 2003 год чувство огромной обиды на Березовского и явно не обладал достаточными деньгами.

Здесь заинтересованный читатель может обратиться к распечаткам из упомянутой книги Хинштейна.

Утверждение Литвиненко о самостоятельном покрытии своих расходов подтверждается словами самого Березовского: «…остальные расходы по содержанию своей семьи в связи с переходом на другую работу Александр взял на себя». Таким образом, возникают вопросы. Кто на самом деле оплачивал и какие расходы по эксплуатации квартиры, которую занимала семья Литвиненко перед его смертью? Об оплате какой квартиры говорил Березовский на самом деле и, что очень важно, расположенной по какому адресу? На какие деньги жила Марина Литвиненко до отравления мужа?

Возможно, слова о поддержке семьи Литвиненко Березовский произнес в связи с тем, что для него ранее существовали «проект Чекулина», «проект Литвиненко», «проект Закаева». Мой проект окончился в 2004 году. Психологически для Березовского с финансовой точки зрения «проект Александра Литвиненко» окончился в 2006 году. «Проект Закаева вместе с его помощником Яшей» продолжается в настоящее время, как теперь и новый – «проект Марины Литвиненко», начатый еще задолго до отравления ее мужа. Это может означать, что при определенных обстоятельствах Березовский может в будущем прекратить проект «Марины Литвиненко». Скажем, по причине безвременной кончины вдовы Александра Литвиненко, отравленного якобы беспощадными «агентами ФСБ по приказу Путина». Ведь Березовскому не нужны свидетели, тем более, если они сообщники!

Отравление ее мужа наглядный тому пример.

Марина, на мой взгляд, сама того не подозревая, своими не до конца продуманными публичными заявлениями очень удачно подыгрывает Березовскому в его тайных целях. Так, например, в опубликованном 10 декабря 2006 года комментарии на интернет-сайте Newsru.com к ее самому первому интервью, данному на английском языке, были дословно написаны следующие слова: «Интервью, данное вдовой, поразило журналистов своей неподдельной эмоциональностью – ей было трудно говорить по-английски, ведь она говорила сквозь слезы: «Саша очень заботился о нас, он был прекрасный отец и муж. Я не знаю, как я смогу пережить это. Он говорил мне, что в Лондоне нам ничто не будет угрожать, мы будем в безопасности, в полной безопасности. Не думаю, чтобы он опасался того, что его могут здесь убить»».

Эти слова Марины представляются сплошным лицемерием. И не только в связи с ее «неподдельной эмоциональностью» и словами о «Саше, прекрасном отце и муже». Марина в своем интервью израильской газете в январе 2007 года еще также заявила: «Саша все время говорил, насколько он в Лондоне чувствует себя в безопасности, хотя он понимал, что не прощен и что при любой возможности они попытаются его достать. Он считал, что в Лондоне они не решатся на его ликвидацию, хотя и считал себя мишенью. Он беспокоился больше за Березовского и Закаева».

Спрашивается, как это Саша чувствовал себя в безопасности, когда почти на каждой нашей встрече, в том числе и с участием Марины, он постоянно выдвигал новые и новые свои версии, как со всеми нами должна расправиться ФСБ в Лондоне? Нет, Марина заявила неправду. На самом деле ни она сама, ни тем более ее муж Александр никогда не чувствовали себя в абсолютной безопасности. Летом 2002 года, например, их дом, где они тогда проживали, посетили два консульских сотрудника российского посольства. После чего Литвиненко поднял шум. Сделал заявление в полицию и дал интервью в СМИ.

Вот лишь один пример из речей Александра Литвиненко в Лондоне в 2003 году, которые, несомненно, выслушивала и его жена Марина: «Вот этот Теплюк – это сука! Он сидит и улыбается, а тебя он уже видит даже не в гробу, а в земле закопанным. Понял? Вот так к нему надо относиться.

Эти люди хотят нас убить. Понял? Убить тебя, меня, наших детей, наших жен. Понял? Вот что они хотят сделать. А ты все в шутки играешься!» (См. распечатки наших телефонных разговоров из книги «Тайна Олигарха, или Британское правосудие»).