Мой комментарий. Эти показания однозначно указывают на то, что Березовский пытается создать у слушателя впечатление, что Литвиненко обвинял лично Путина, у которого якобы могли быть причины для устранения бывшего подполковника из-за сбора разоблачительной информации. Но это очередной просчет Березовского. Чуть ниже на допросе он заявит, что ему неизвестно, чем занимался Литвиненко, покинув его.

У Березовского нечем документально подтвердить свои слова. И если допустить, что Литвиненко осознал, кому он обязан на самом деле своему нахождению в госпитале, то с ним, Березовским, который его подло бросил на произвол судьбы, он бы никогда не стал бы делиться в палате чем-либо реально собранным ценным в период после разрыва отношений. Нет, все эти слова Березовского есть его вымысел для подтверждения с версии написания Александром предсмертной записки с обвинениями Путина.

Вопрос Конвея : Он оставил об этом какие-то письма или записи?

Ответ Березовского: То, что мне известно – сообщила жена Гольдфарба и жена Саши, что за один-два дня до смерти он написал письмо, в котором высказал свое понимание того, что с ним произошло. И его понимание состояло в том, что лично Путин отдал приказ его убить.

Мой комментарий. Мне довелось много раз общаться с Александром Гольдфарбом в 2002 – 2004 годах в Лондоне. Предсмертное письмо Александра Литвиненко и последовавшая пропагандистская кампания, как я уже подробно объяснил в опубликованных книгах, были инспирированы Борисом Березовским и Александром Гольдфарбом. Механизм изготовления фальшивок с «покушениями» на Березовского, Путина в 2003 году и других провокаций подробно исследован в моих книгах «Тайна Олигарха, или Британское правосудие» и «Березовский – не своя игра».

Повторю, что важным доказательством фабрикации предсмертного письма Александра Литвиненко являются, в частности, слова режиссера Андрея Некрасова. Меня же с ним познакомил в январе 2003 года не кто иной, как Александр Литвиненко. Некрасов получал деньги на свои проекты от Международного фонда гражданских свобод.

Мне понятно, что участие Некрасова в деле Литвиненко было обусловлено заданием Гольдфарба. Оно потребовалось, чтобы отвести сомнение, прозвучавшее в выступлении Президента России Владимира Путина 26 ноября 2006 года, в подлинности предсмертной записки Литвиненко.

По словам режиссера Андрея Некрасова, рассказ которого поместили во многих СМИ 29 ноября 2006 года, он находился рядом с Александром Литвиненко в последние дни его жизни. Некрасов рассказал в интервью «Радио Свобода» об якобы известных ему обстоятельствах написания предсмертной записки: «Где-то во вторник во второй половине дня он попросил записать вот эту записку. Был вызван адвокат. Я вышел из комнаты. И где-то в течение двух часов она была создана, потом переведена на английский язык. У меня лично нет никакого сомнения, что это аутентичная записка. Это 100%».

Но как это ни странно, 24 ноября 2006 года сам Александр Гольдфарб утверждал совсем иное: «Что касается заявления А. Литвиненко, то оно было продиктовано мне утром 21 ноября (вторник), после чего он подписал его в присутствии своей жены. В тот день он, видимо, понял для себя, что может не выжить». Гольдфарб под видеокамеру НТВ заявил, что свидетелями этой записки являются он и жена Марина: «Я думаю, этого достаточно», – произнес Гольдфарб.

Как мною было уже опубликовано, следует обратить внимание на то, что время написания (1) по версии Некрасова и версии Гольдфарба отличается. Гольдфарб говорит об утренних часах, а Некрасов о второй половине дня. Гольдфарб утверждал, что Литвиненко подписал в присутствии жены (2). Некрасов ничего о ней не упоминал. Но сказал о присутствии адвоката (3), о котором Гольдфарб ничего не упоминал. Кроме того, Гольдфарб ничего не объяснил, когда, где, каким образом это послание Литвиненко было реально напечатано (4)? В дополнение к ранее напечатанному, хочу добавить. 21 декабря 2006 года, то есть ровно через один месяц после написания так называемой предсмертной записки, в газете «Коммерсантъ» было опубликовано интервью с Мариной Литвиненко. На вопрос корреспондента Наталии Геворкян: «Так кто все-таки записал текст письма?» Марина весьма поспешно и непродуманно ответила: «Наш адвокат, который помогал нам с самого начала, когда мы попали в Англию. Саша попросил его позвать».

Этот ответ Марины сильно не согласуется с приведенными заявлениями Гольдфарба, который, напомню, утверждал, что именно он составил текст предсмертной записки со слов Литвиненко. И при этом, по словам Гольд фарба, присутствовала только жена Марина, ни о каком адвокате он не говорил! То есть Марина произнесла явную ложь, а Геворкян ее растиражировала.

Я свидетельствую, что Александр Литвиненко не мог по серьезным вопросам самостоятельно общаться с адвокатом Джорджем Мензисом, так как тот не понимал по-русски, а сам Литвиненко очень слабо владел английским. Да и оплачивать его услуги Литвиненко был не в состоянии. Текст его предсмертного письма, как было заявлено, составлен на английском. И в таком виде якобы подписан Александром Литвиненко 21 ноября 2006 года.

Но Гольдфарб говорил о том, что письмо надиктовывал Александр именно ему и в присутствии Марины. Надиктовывать на английском языке Литвиненко явно не мог. Получается, что жена Марина перепутала адвоката Мензиса с «лучшим другом семьи» Гольдфарбом. Но это абсурдно. Некрасов же утверждал, письмо «было создано» в присутствии адвоката, но ничего не сообщил о присутствии жены Марины или «друга» Гольдфарба и кем оно было реально написано по его сведениям. Противоречия в рассказах Александра Гольдфарба, Андрея Некрасова и Марины Литвиненко о времени написания и присутствовавших при этом лиц, отсутствие пояснения как оно технически «было создано» объясняются тем, что они не выработали единую тактику поведения.

Все это в очередной раз вполне согласовывается с тем, как Березовский и Гольдфарб при участии Александра Литвиненко проводили свои спецоперации с мифическими покушениями (на Березовского, на Путина) в 2003 году. Березовский, например, тогда также дал опрометчивое интервью Владимиру Кара-Мурзе в той же газете «Коммерсантъ» о якобы имевшем место покушении в лондонском суде, которое теперь могло бы рассматриваться как серьезное доказательство вины олигарха в совершенном им обмане. То есть этим закоренелым преступникам свойственна исключительная наглая манера поведения. Они нисколько не заботятся о правдоподобности выдвигаемых ими версий событий и не следят за тем, чтобы их показания совпадали. Напомню основные выводы моего предыдущего анализа. Упоминание в конце этой записки имени Путина раскрывает смысл всего действа. Ее содержание, несомненно, придумано Гольдфарбом и выполнено с определенным тайным смыслом в интересах Березовского и их очевидных покровителей. Содержание этой предсмертной записки следует рассматривать в связи с событием 7 октября 2006 года, а, именно убийством журналистки Анны Политковской. По моему убеждению, день ее гибели не был случайным совпадением с особой датой – днем рождения Владимира Путина. Это может означать, что по дьявольскому замыслу заказчика преступления, Путина до его конца будет преследовать воспоминание об этом трагическом событии, в котором, как известно, сам Березовский, как известно, также немедленно обвинил лично российского президента.