Единственным островком порядка в этом хаосе был стол у окна. Там находилось имущество Эдгара. Учебники десятого класса и его сумка, большой глобус. И вы только представьте, ваза с сосновыми ветками. Они никак уж не подходили к здешней обстановке.

— Ну, как кино про мафию? — спросил Фреди.

— Сходи и посмотри! — огрызнулся Эдгар.

Постель с ближайшей кровати он перебросил на другую и буркнул:

— Садитесь, чего стоите.

Я сел, а Фред почему-то остался стоять и сказал, что мы очень торопимся:

— Мы к тебе только на минутку. Харий просил забежать, передать тебе деньги.

— Он сам не зайдет?

— Сказал, сегодня не получится. Но тебе деньжата нужны, — сказал он, — сегодня же.

Фред вручил Эдгару деньги, тот пересчитал и разочарованно протянул:

— Всего-то?

— Сколько он дал, столько ты и получил, — пожал плечами Фреди.

И тут на пороге возник Эдгаров папаша. Это произошло так бесшумно, что я даже вздрогнул, заметив, что он там стоит.

Эдгар неуловимым движением убрал руку с деньгами за спину. Отец постоял, посмотрел на нас и, не сказав ни слова, повернулся и вышел.

Мне стало как-то не по себе. Хоть бы он слово вымолвил.

Фреди вопросительно поглядел на Эдгара, и тот проговорил вполголоса:

— Запах денег чует за километр.

— Ладно, мы почесали дальше, — так, чтобы Эдгаров отец понял, что о деньгах разговора нет, сказал Фреди. — Книжки тебе принесли, так что сиди теперь и зубри!

Эдгар молчал, и мы собрались идти.

Когда мы проходили через кухню, отец Эдгара сидел на табуретке у плиты и курил папиросу. Наверно, только что пропустил глоточек, судя по довольному виду, с каким он закинул ногу на ногу.

— Мыладой члаэк, мож тож дернешь? — вполне приветливо, даже несколько заискивающе предложил он и протянул нам чайный стакан, на одну треть наполненный водкой.

— Не приставай! — крикнул Эдгар.

Мне показалось, он вот-вот набросится на отца с кулаками. Чего-чего, но такого я не ожидал. Эдгар стал страшно нервным. То со мной, то с отцом готов схватиться.

Но Эдгаров отец как ни в чем не бывало спросил:

— Чо боишься, сынок? — и улыбнулся. — Для меня в ваши годы рвануть стопарь была самая большая радость! А, ребята, ну как? Вы, поди, не такие дурни, как мой, а?

Мы с Фредом молчали. Ради Эдгара.

— Придержи язык, старый, и керосинь сам! — закричал он на отца.

— Ого, — воскликнул тот. — Гляньте, ребята, какого гада взрастил да еще за свои же денежки! Дерьмо паршивое!

Эдгар вытолкал нас за дверь, и она захлопнулась. До меня еще донеслось, что из Эдгара вроде бы можно сделать человека, а этих сморкачей, которые пить не желают, больше не пустят на порог.

— Давай обождем, — шепотом сказал Фреди.

Мы постояли. Все стихло, и мы пошли.

— Он что, бьет Эдгара? — спросил я.

— Теперь уже нет, — ответил Фреди, поднимая воротник куртки, так как гнусная мокрота продолжала валить с неба как раньше. — Установилось равновесие сил. Он уже кончил лупить Эдгара, а Эдгар его еще не начал. Пару годочков можно переждать. Немало поколошматил Эдгара старик, когда бывал под балдой.

Мне стало смешно.

— До сих пор фатер делал из Эдгара человека, а теперь, когда Эдгар им стал, он, в свою очередь, сделает человека из фатера.

— Чушь порешь! Побыл бы ты, голубь, на месте Эдгара, запел бы по-другому.

— Не стану спорить, может, запел бы и по-другому, меня-то ни разу в жизни никто не колошматил…

…И все же…

…За исключением того единственного раза…

…и он впечатался мне в память, наверно, на всю жизнь, как врезанная в камень надпись, которая остается на нем, покуда существует камень…

(И тут я должен рассказать о своем брате Эдисе. Скорей всего я упомяну его еще не раз, быть может, даже впаду в сентиментальность, что-то преувеличу, — не знаю; а возможно, то, что произошло, предстанет несколько иным, чем было, ведь время нас самих тоже меняет, верно? Но сейчас мне хочется рассказать о моем брате.)

Мне было одиннадцать лет. Мы с другом целый месяц копили деньги, а потом отправились на поиски приключений. Короче говоря, смотались из дому, никому не сказав ни слова. Как мы провели время, неважно, но через два дня, когда кончились деньги, вернулись восвояси.