Но Сталин не успел их провести…

В тот мартовский день, у тела вождя, Василий Сталин первым закричал, что его отца убили. Так думал не он один.

Сталин даже в старости казался крепким человеком. И ничто не предвещало неожиданной смерти, хотя в последние годы он постоянно болел. У него, судя по сохранившимся документам, было два инсульта. Но об этом нельзя было говорить.

Когда он себя плохо чувствовал, он никого к себе не допускал. Болел он на юге. Во время второго инсульта Берия хотел приехать его навестить, Сталин запретил.

Он не только не нуждался в чисто человеческом сочувствии, но и не хотел, чтобы кто-то знал о его недугах. Его болезни были страшной государственной тайной. Все считали, что вождь здоров и работает. Работает даже в отпуске.

Этот человек, о котором каждый день писали советские газеты, позаботился, чтобы соотечественники знали о нем только то, что им позволено знать.

Таким же секретом была личная жизнь и состояние здоровья Сталина. До войны он был здоровым человеком. Только часто болел гриппом и ангиной.

Личный фонд Сталина, хранившийся в архиве политбюро, кто-то изрядно почистил, полной истории болезни нет. Есть отдельные страницы, которые хранились в опечатанных конвертах. Найдены записи врачей о бесконечных простудах, ангинах, поносах, которые мучили Сталина (иногда он буквально не мог далеко отойти от туалета). Но ни слова о сердечно-сосудистых заболеваниях. Вождь жаловался окружающим на головные боли, что естественно для гипертоника, а медицинских записей о жалобах нет.

После войны он стал болеть всерьез — высокое давление, атеросклероз. После войны он ежегодно проводил на юге три-четыре месяца. Возвращался обыкновенно к 21 декабря, к дню рождения. Там, на юге, подальше от людей, его и лечили. Сохранились результаты анализов, которые у него брали. Только выписывались направления на другое имя, обычно охранника, который их приносил. В 1952 году все анализы записаны на его главного охранника Хрусталева.

Профессор Наумов:

— Когда говорят, что Сталин не заботился о своем здоровье, гнал докторов и лечил его Поскребышев, это не соответствует действительности. Поскребышев отвечал за приглашение врачей. И он первым глотал все таблетки, которые прописывались Сталину!..

— Не свидетельствует ли этот средневековый способ избежать отравления о том, что Сталин очень боялся за свою жизнь?

— Сталин боялся, как и все в его империи. Боялся покушений, боялся, что его отравят. Он существовал в мире уголовных преступников. Если он убивал, то почему же его не могли убить? Он и у себя на даче за столом не спешил чем-то угоститься. Каждое блюдо кто-нибудь должен был попробовать. Считалось, что это проявление заботы о госте…

Бывший генеральный секретарь ЦК Компартии Венгрии Матьяш Ракоши, который много лет жил в Советском Союзе, вспоминает, что Сталин ужинал обыкновенно в компании членов политбюро:

«Еда и напитки ставились на большой стол, и каждый обслуживал себя сам, в том числе и Сталин, который с любопытством приподнимал крышки блюд и обращал мое внимание на то или иное кушанье. По вечерам Сталин даже выпивал.

Я нередко наблюдал, как из длинной, не подходящей для шампанского рюмки он мелкими глотками пил красное цимлянское вино или шампанское. Но этот процесс у Сталина был похож на то, как он курил, значительно больше времени тратя на распечатывание папирос „Герцеговина“, набивку трубки и на постоянное ее прикуривание, чем на сам процесс курения…

Обстановка на таких ужинах была непринужденной, рассказывались анекдоты, нередко даже сальные, под громкий смех присутствующих…

Когда после трех часов утра Сталин вышел из комнаты, я заметил членам политбюро:

— Сталину уже семьдесят три года, не вредят ли ему подобные ужины, затягивающиеся до поздней ночи?

Товарищи успокоили меня, говоря, что Сталин знает меру. Действительно, Сталин вернулся, но через несколько минут встал, и компания начала расходиться».

Никита Хрущев описал в воспоминаниях, как Сталин встречал свой последний в жизни Новый год на «ближней» даче:

«Сталин был в хорошем настроении, поэтому сам пил много и других принуждал. Затем он подошел к радиоле и начал ставить пластинки. Слушали оркестровую музыку, русские песни, грузинские. Потом он поставил танцевальную музыку и все начали танцевать.

У нас имелся „признанный“ танцор — Микоян, но любые его танцы походили один на другой, что русские, что кавказские, и все они брали начало с лезгинки. Потом Ворошилов подхватил танец, за ним и другие. Лично я, как говорится, ног не передвигал. Булганин вытопывал в такт что-то русское. Сталин тоже передвигал ногами и расставлял руки. Я бы сказал, что общее настроение было хорошим.

Потом появилась Светлана. Приехала трезвая молодая женщина, и отец ее сейчас же заставил танцевать. Дочь стала упрямиться, и папаша Сталин от всей души оттаскал ее за волосы».

Спустя два месяца вождь скончался.

Министерство государственной безопасности в те мартовские дни составляло отчеты о настроениях в связи с болезнью Сталина. Отчет о настроениях в армии, датированный 5 марта 1953-го, рассекречен:

«В тяжелой болезни т. Сталина виновны те же врачи-убийцы. Они дали т. Сталину отравляющие лекарства замедленного действия».