Журнал «Вокруг Света» №4 за 1997 год

Тур Хейердал: Я вновь отправляюсь на остров Пасхи. К Кэтьену Мюньесу – испанскому ученому, любителю приключений и большому знатоку древнего мореплавания. Он сумел соединить воедино на практике несколько моих теорий и гипотез и собирается плыть с острова Пасхи в Японию на тростниковом корабле.

Мы свернули с тихой улочки сонного испанского городка куда-то вбок. Асфальт кончился. Мы снова свернули, руководствуясь рисованной картой-схемой, которую два часа назад нам прислали в гостиницу. Колеса нашего микроавтобуса прошуршали по красной ка-нарской земле. Через пару минут капот уперся в глухие зеленые ворота.

– Кажется, здесь, – не очень уверенно сказал Юрий Сенкевич.

– Не похоже, – протянул кто-то сзади. Наше терпение было на исходе. Почти час мы крутились по улочкам Гуимара – по-воскресному пустынного городка на Тенерифе, пытаясь найти Канарское убежище Тура Хейердала. Ни любезные сеньоры в шляпном магазинчике, ни степенные старики на центральной площади у церкви не знали, где живет знаменитый путешественник. Похоже, что они вообще впервые слышали это непривычное для испанского уха имя. На нашей карте четко значилось – от церкви вниз и налево, потом направо... но кто же мог знать, что церквей в Гуимаре окажется целых три!

Сенкевич молча взял ручку на себя – задний ход. И вдруг калитка в стене отворилась, и в проеме появился сухощавый седой человек с голубыми глазами. Тонкие губы. Прямой нос. Твердый подбородок. Лицо, знакомое по сотням фотографий. Это был он – Тур Хейердал.

– Все-таки вы нас нашли, – со смешком приговаривал Хейердал, крепко обнимая старого друга – русского доктора из команды своей папирусной лодки «Ра». Восьмидесятидвухлетний мореход явно отдавал должное нашему умению читать его факсовую карту

Так началось наше необычное путешествие по Тенерифе вместе с Туром Хейердалом, который последние пять лет живет на этом острове вечной весны. Нам, съемочной группе телепрограммы «Клуб путешественников» во главе с нашим ведущим Юрием Сенкевичем, хотелось рассказать не только о том, где и как сегодня живет Тур Хейердал, но и о самом острове, который в нашей сегодняшней жизни стал местом действия анекдотов о «новых русских».

Почему же норвежский исследователь, гражданин мира по менталитету, так задержался на этом острове-курорте?

– Все началось с письма, которое мне прислал совершенно незнакомый человек, турист, – рассказывает Хейердал. – Я получил его несколько лет назад вместе с фотографиями. На них были какие-то ступенчатые постройки, и автор утверждал, что они возведены не иначе как инопланетянами. Я бы просто посмеялся и выбросил письмо, если бы не фотографии. Ясно было, что пирамиды построены обитателями этой планеты, и они меня очень заинтересовали. При первой же возможности я отправился на Тенерифе.

Мы сидим за круглым мраморным столом в тени огромного дерева, посаженного больше ста лет назад прежними владельцами Канарского дома Хейердалов.

– Так долго пришлось искать свой дом, – рассказывает Жаклин – жена Тура. Она француженка, но последние 20 лет живет на Тенерифе. В прошлом – мисс Франция и актриса в Голливуде 60-х годов. Потом – археолог. В ее английском – неистребимый галльский акцент, а родной французский сопровождается американскими жестами, что добавляет очарования ее живой и быстрой речи. Я с интересом слушаю историю о поисках дома, вспоминая бесчисленные проспекты, в том числе и на русском языке, с предложениями приобрести на Канарских островах недвижимость с бассейном. Ее охотно скупают наши преуспевшие соотечественники. Но, судя по всему, все эти нуворишеские радости не греют сердца Хейердалов. Довольно долго они снимали жилье, пока кто-то из друзей не сказал, что в Гуимаре пустует старый дом, принадлежавший поэту Аристидесу Хернандесу Море, память о котором свято чтут в городе.

– И тут во мне сразу что-то щелкнуло, – говорит Жаклин, – это оно: в таком доме должна быть атмосфера.

В этой просторной и старой «финке» – помещичьем доме – с патио и резным балконом, белыми стенами и полом из широких, выщербленных временем досок действительно есть особая атмосфера. Это едва уловимый дух новой Испании – той, где кастильская чопорность незаметно перемешалась с простодушием аборигенов-язычников, где совершали свои небескорыстные подвиги почтенные кабальерос, а бедняки начинали жизнь сначала на неизведанной земле, где бросали якоря потрепанные ветром Атлантики неуклюжие галионы и в портовых кабаках искатели удачи спускали свои заработанные потом и кровью пиастры.

К «финке» примыкает гектар буро-красной земли, которую Хейердады превратили в сад. Тур и Жаклин с удовольствием копаются в саду. У них нет садовника, и дело здесь не в средствах, а в привычке Хейерда-ла к физическому труду. Он ловко орудует киркой, когда выкорчевывает пни, с легкостью таскает тачку, доверху набитую плоскими камнями, и с удовольствием жжет костры из пальмовых веток.

Тур явно принижает свои способности садовода и говорит, что на Тенерифе все легко и быстро растет. Стоит лишь посадить растение в землю и почаще его поливать. На участке Хейердалов растут бананы, манго, авокадо. Есть папирус, вывезенный с берегов Нила. Многочисленные кактусы и ни на что не похожие Канарские растения «табаибы». Дом обступают несколько «драго» – «драконовых» деревьев, которые считаются символом Канарских островов. К «драго» здесь относятся с почтительным трепетом. Наверное, эта традиция идет еще от гуанчей, которые использовали красный, как кровь, сок дерева в медицине и при мумифицировании.