– Спасибо, Владислав Николаевич. А скажите, у председателя жюри могут быть мотивы убрать ведущую актрису, претендентку на первый приз за лучшую женскую роль?

– Опять-обратно-снова! Да ты что, Серега, не понял, о чем я тебе сегодня рассказывал? Председатель жюри Игорь Аркадьевич Литвак не имеет к Ольге ни малейшего отношения. Не было между ними ничего, понимаешь ты это? Или ты мне не веришь?

– Верю, Владислав Николаевич, но я имел в виду другое. Меня интересует не Литвак – любовник Доренко, а Литвак – председатель жюри. Может здесь быть какой-то интерес?

– Мне не совсем понятен твой вопрос, Сережа. Чего ты темнишь? Что-то узнал?

– Мне стало известно, что Литваку предлагали очень большую взятку за то, чтобы Ольга не получила эту премию.

– Интересное кино, – протянул я, невольно останавливаясь. – А кто, если не Ольга? За кого платили такие большие деньги?

– В том-то и дело… Неизвестно. И вот о чем я подумал. Предположим, Литвак согласился эти деньги взять. Но с остальными членами жюри он ничего сделать не смог. То есть, может быть, кого-то ему удалось убедить, кого-то – нет, но расстановка сил была явно в пользу Доренко. А денег-то хочется! Вот он и убивает Ольгу или нанимает кого-нибудь ее убить. Может такое быть?

Его рассуждения мне понравились, они были стройными и какими-то незашоренными, нестандартными. Сразу было видно, что мальчик в детстве много читал. Но подумать так про Игоря… В голове не укладывалось. Я почему-то был твердо убежден, что о порядочности и принципиальности любого мужика можно судить по его отношениям с женщинами. И не мог поверить, что Игорь, к которому за двадцать лет не прилипла ни одна «романтическая» сплетня, мог взять взятку, да еще пойти из-за этого на убийство. Впрочем, тут напрашивалось и другое объяснение, которым во имя справедливости и объективности пренебречь я не мог. Если Игорь, как говорится, «не был замечен», это могло оказаться свидетельством того, что он чрезвычайно осторожен и предусмотрителен и умеет как следует хранить свои тайны. А коль так, то история, предложенная Лисицыным, вполне реальна. Только непонятно, каким образом при всей его осмотрительности и осторожности информация все-таки просочилась и дошла до Сергея. Что-то не вяжется. Хотя, конечно, утечка могла произойти не со стороны Игоря, а со стороны того, кто давал взятку. Поэтому вместо ответа на вопрос Сергея я задал ему встречный вопрос:

– От кого пришла информация?

– Владислав Николаевич…

– Понял, понял, не дурак. Меня интересует, на кого ссылался твой информатор. На самого Литвака или на кого-то другого?

– Нет, Литвака не упоминали. Было сказано примерно так: «К председателю жюри подкатывались насчет Доренко, чтобы не давал ей приз».

– Ладно, я подумаю, что тут можно сделать. Давай, Сережа, двигай к Люсе и потряси ее хорошенько насчет вчерашнего дня. Опроси всех, кого найдешь, но мы с тобой должны понять, почему Ольга опоздала на пресс-конференцию. И обязательно поговори с Бабаяном еще раз. Знаешь, люди, беседующие вечером, очень часто упоминают о том, что произошло в течение дня.

Мы дошли до калитки дома номер восемь. За большим столом под навесом сидели Вера Ильинична и ее муж Григорий Филиппович в обществе хохотушки Ирочки. Посреди стола красовался огромный разрезанный арбуз. Все трое сосредоточенно поедали красную сочную мякоть, не обращая внимания на роящихся над их головами мух. Ни Татьяны, ни Лили с ними не было. Интересно, о чем можно так долго болтать?

– А где ваш друг? – спросила Ирочка, когда я проходил мимо них.

– Пошел домой. Просил поблагодарить за чай.

– Он очень симпатичный.

– Я ему передам, – пообещал я, усмехаясь. Ирочка в своем репертуаре.

– Передайте, пожалуйста, не забудьте. Пусть заходит.

Лилю и Татьяну я нашел на галерее возле нашей комнаты. Они вынесли второй стул и уселись рядом с открытым окном, чтобы свет падал на переносной компьютер «Note-book», который Татьяна держала на коленях. Пальцы пышнотелой блондинки бегали по клавиатуре с такой скоростью, что у меня в глазах зарябило. Мягкое щелканье клавиш слилось в один непрерывный звук.

– Приспосабливаете техническую революцию к писательскому труду? – пошутил я.

Мне показалось, что Татьяна смутилась.

– Это очень удобно, – сказала она, словно оправдываясь. – Я такая растеряха, ни одной бумажки найти не могу, все куда-то рассовываю и забываю потом куда. А так все в одном месте, и искать легко.

– Вот вместо того, чтобы читать любовные романы, училась бы у тети Тани работать на компьютере, – назидательно сказал я, обращаясь к дочери.

Лиля молчала, только глядела на меня укоризненно своими огромными темно-серыми глазищами.

– Она учится, – ответила вместо нее Татьяна. – У нас все на основе взаимности. Она мне – сведения о жизни школьников, я ей – навыки работы с текстовым редактором. Разве Лиля вам не говорила?

Я получил очередной щелчок по носу. В самом деле, каждый вечер я спрашивал Лилю, чем она занималась, и она коротко отвечала: «С тетей Таней разговаривала». В подробности я не вдавался, и, видимо, напрасно. Надо будет сегодня же начать наверстывать упущенное.

– А почему вы не пошли есть арбуз?